Родди Дойл - Ссыльные
— Так, — сказал он. — Музыка.
Все посмотрели на него.
— Вуди Гатри, — сказал он.
— Простите?
— Послушайте‑ка вот это, — сказал Джимми.
На кухне сидело восемь человек, не считая его, но это неполная группа. Требовались басист, побольше вокала — Джимми нужны возраст и защита. А также вера.
К этому он шел.
Он включил им «Линчевателя» — песню Гатри, только пел ее не Вуди. Его Джимми оставил на потом. Джимми завел «Хинду Лав Годз»[2] — на три четверти «Р.Е.М.», которые аккомпанировали Уоррену Зивону. Пластинка вышла в 1990–м — пятый по счету компакт, купленный Джимми. «Линчеватель» на нем — последний трек.
— ВЫ ВИДАЛИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ?
Все слушали. И Джимми смотрел, как всех отпускало, как они влюблялись. Такую музыку им хотелось играть — это уже видно. Она перекатывалась и рычала, она была зла и уверенна, от врагов она оставляла только мокрое место. Агнес постукивала ногой. Младший Дан постукивал по судомойке. Кенни постукивал по собственной пряжке.
— ЗАЧЕМ ЖЕ ЛИНЧЕВАТЕЛЬ НЕС…
Негус Роберт нацелил ухо к ближайшей колонке — он уже впитывал слова.
— В РУКЕ СВОЕЙ ОБРЕЗ…
Все случилось.
— ВЫ СЛЫХАЛИ, КАК ЕГО ПО ВСЕЙ ЗЕМЛЕ СКЛОНЯЛИ.
И Джимми был собой доволен. Ему опять удалось. У него есть группа. Есть музыка и название. Джимми посмотрел на часы — полседьмого. Ма придет минут через десять. Присмотрит за детьми, чтобы он сгонял проведать Ифу и Смоки. Выписывали их назавтра, ему поэтому еще надо к брату Дэррену в Лукан — забрать колыбельку и несколько мешков детского, из которого племянники выросли, и еще кой — чего. А в холодильнике не осталось ни шиша завтра детям на обед с собой в школу, значит — заехать в круглосуточный на Малахайд — роуд на обратном пути. Кроме того, па говорил что‑то насчет пропустить вместе по пинте. А до всего этого надо помочь Джимми — Второму с ирландским, а Марвину — с математикой.
Но Джимми был доволен. На сей раз молчание повисло уютное.
— Вот чего мы будем играть, — сказал Джимми. — Нормально?
— А мне, блядь, нравится кусок про обрез, — сказал Кенни.
Керри — Янки уже собралась было что‑то возразить, но и рта не успела раскрыть, как Негус Роберт запел:
— ООО…
ВЫ ВИДА… ЛИИИИИ, КАК ШЕЛ ЛИНЧЕ — ВААА…
ТЕЛЛЛЬ.
И все. Девять человек у Джимми на кухне спаялись вместе.
— Ну, — сказала Керри. — Так мы кто?
— «Ссыльные», — ответил Джимми.
— Заебись, чувак, — сказал Кенни.
Глава 9
Беженцы Пыльной Лоханки
Там было холодно и сыро. И дешево.
— Беру, — сказал Джимми.
Вообще‑то — за так. Старая парикмахерская «Унисекс Коллетты», из нее вывезли все, кроме кронштейнов для раковин, множества розеток, пары плакатов и плесени за ними.
Идеально.
Парикмахерскую Джимми нашла его сестра Линда. Она работала в агентстве недвижимости. Ее начальник и любовник Крейг сказал, что Джимми может ее занимать, пока Крейг не сбагрит ее какому‑нибудь остолопу.
— Хороший, должно быть, парнишка, этот твой Крейг, — сказал Джимми.
— Мудила, — ответила Линда.
— Так чего ж ты с ним тогда?
— А, да он ничё.
Поэтому вот так — опа, и у них репетиционная точка, опа — и они в ней репетируют. Гонят вслед за Негусом Робертом — А — ААА МЕНЯ ЗВАТЬ БЕЖЕНЦЕМ ПЫЛЬНОЙ ЛОХАНКИ, — а дождь лупит по крыше. На сей раз все было иначе, не как с «Повинностями».
— Зачем ты это делаешь? — спросила Ифа.
Три часа ночи. Ифа кормила Смоки и растолкала Джимми поболтать. Уже три недели, как они вернулись из «Ротонды».
— Сказать тебе правду, я сам толком не знаю, — ответил Джимми.
Он сел на кровати.
— Но я тебе так скажу. Теперь все по — другому. Насчет этого раза у меня предчувствие.
— Хорошо, — сказала Ифа.
— А — ААА НЕСЕТ ТУДА, ГДЕ ВОДЫ — КАК ВИНО.
Эти люди — уже музыканты. Они взрослые — даже у Младшего Дана за плечами годы жизни и музыки. Они умеют слушать. Могут подхватить мелодию. И Я НЕ СПУЩУ ТАКОГО ‘БРАЩЕНЬЯ. Ну да, у нас тут амбиции. Керри заявилась с семью гитарами — БОЖЕ БОЖЕ, — а Негус Роберт недоволен выговором Вуди Гатри.
— Он необразован.
— Справедливо замечено, ваше величество. Но вы все же пойте, пожалста, ЗВАТЬ. ЗОВУТ как‑то не так звучит.
Гилберт уже пропустил репетицию. Барабанщика мягче и деликатнее Льва Джимми никогда не встречал — наверняка Лев скоро взорвется. А Кенни представлял угрозу для себя и общества; он возил по грифу бильярдным кием, упав на колени перед своим усилком. Но все было отлично. Джимми знал, зачем это делает, и все такое уважали. Джимми это нравилось. Укрощенная дикость витает там, где производится правильный шум.
Его больше не парило ставить им Вуди Гатри в сыром виде. Он включил «По старой пыльной дороге» — вариант старого блюза, который Гатри записал в 44–м, — и не сомневался, что они всё поймут: они хватались за все возможности и делали песни своими. А — ААА БАШМАКИ ЗА ДВА ЕВРО НОГИ НАТЕРЛИ. Народная песня могла рвануть, мало не покажется. Так им сказал Джимми, и они понимали, о чем он. И Я НЕ СПУЩУ ТАКОГО 'БРАЩЕНЬЯ.
По объяве в «Горячем наборе» нашелся бас. Еще одна тетка, дублинка.
— Север или юг? — спросил Джимми.
— Ай, что за детский сад, а?
Ее звали Мэри.
— Раньше меня называли Вера Вагина, — сказала она. — Я играла в «Вопящих Печеночных Двуустках». Мы собирали рынок «Одуванчик». Нас разогревали «У2». Помните?
— Ну, — соврал Джимми. — И поглядите, где эти ебанаты сейчас, а?
Она пожала плечами:
— Ну да.
Старая панкушка, двое детей и муж в банке, а волосы до сих пор лиловые и стоят торчком.
— Когда все остальное во мне уже обвисает.
Она была чудесна — и вот уже теребит струны, влюбляется в звук, в компанию. Звук у них был полный уже на третьей встрече. Никто не лез вперед, особо не выпендривался. Агнес поддерживала каждую вторую строку — ДА — А, Я ИЩУ РАБОТУ ЗА ЧЕС — СТНУЮ ЦЕНУ. Труба Младшего Дана вторила ДА ДА, НЕТ в конце каждой спетой строки: аккордеон его папаши взмывал смешливой жалобой. И Я НЕ СПУЩУ ТАКОГО 'БРАЩЕНЬЯ.
Заперев «Унисекс» и со всеми попрощавшись, Джимми отправился в отцовский паб.
Это па придумал ему Пэдди Уорда. Тот был путешественником, женился на оседлой.
— Только про это он время от времени забывает, — сказал па. — Пускается бродить. Но не сбрендил.
И теперь они смотрели, как этот Пэдди Уорд заходит в паб — солидно и медленно, внушительный мужик, чья прическа явно ухожена, а костюм стоил немало.
Па заговорил первым:
— Ну как оно, Пэдди?
— Недурно, Джим.
— Вот это мой.
— Не встречались.
— Я слышал, вы петь умеете, — сказала Джимми.
Мужик ничего не ответил.
— Хотите участвовать в группе?
Тут мужик заговорил:
— Мне в последний раз шестьдесят стукнуло. Ты, блядь, не очень‑то спешил.
И он запел:
— ПРОШЛО… СЕМЬ ЧАСОВ И ПЯТНАДЦАТЬ — ДНЕЙ…
И Джимми опять умер.
Глава 10
Смердит подростками
— У тебя есть зуб на черных? — спросил Джимми.
— Как насчет сперва поздороваться, Джимми?
— Привет, Мика. Так у тебя зуб на черных есть?
— Нет, — ответил Мика Уоллес.
— Зашибись, — сказал Джимми. — Работу надо?
Теперь Мика Уоллес был человек семейный. Трое детишек, которых он обожал, — а кроме того, он был очень неравнодушен к двух женщинам, что их ему родили. Все они жили по соседству.
— Бензин экономится, — сказал Мика, встретившись с Джимми впервые за много лет. Пил он только «Бэллигауан». И теперь еще не курил.
— Я даже слово «блядь» уже не говорю, — сказал Мика.
— Так что, — спросил Джимми, — работа нужна?
— У меня есть работа, — ответил Мика. — У меня, блядь, две работы есть.
— Еще одна нужна?
После той ночи, когда родился Смоки, звонков не было, но приближался первый концерт, и Джимми ничего не хотелось оставлять на откуп случаю или фашистам. Мика нужен на его стороне.
— Чего за работа? — спросил Мика.
— Ну, — ответил Джимми. — Как обычно.
— Ох, ёксель, Джимми. Я даже не знаю. Денечки‑то уже прошли, а?
Мика теперь работал на таком новом зеленом мусороуборщике, который собирает муниципальные баки на колесиках.
— Ты б видел, чего туда суют, — сказал он Джимми. — Ну как переработать дохлую собаку, ёксель?
Кроме того, он развозил заказы «Кельтских тандури» — это была местная едальня. Хозяин, Толстый Ганди — настоящее имя Эрик Мёрфи, — отпускал Мику на три вечера в неделю.
— Мы с ним в одну церковь ходим, — сказал Мика. — Нормальный он.
Мика вернулся в лоно церкви.
— Тут‑то я и одумался, мужик. Всем обязан Господу.
Джимми рассказал ему о «Ссыльных» и о звонках среди ночи и ранним утром.
