Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР
— Молодцы, ребята! — одобрила убийц фея. Потом, обернувшись к сановникам, заявила: — Я избавила нас всех от этого Добриэля.
Все двери тут же распахнулись, и ос с почетом ввели в кабинет. Вид у них, надо сказать, был не слишком благополучный.
А вернее, на них живого места не было: тело обмотано бинтами, крылья облеплены пластырем. Еле волоча ноги, они приблизились к своей повелительнице.
— Вижу, борьба была нелегкой, — милостиво обратилась к ним она. — Но уж и я за наградой не постою. Однако где же труп? Почему вы его не показываете?
— Он лежит в прихожей, — ответил рыцарь фон Хват. — Мы сочли неудобным вносить его сюда: это ваш кабинет, а не кладбище.
— О господи, — вздохнула фея. — Разница, в сущности, не столь уж велика.
Сгорая от нетерпения, она перепрыгнула через письменный стол и бросилась в прихожую. Но тут же вновь появилась в дверях, трясясь от бешенства.
— Это не он! — бросила она ледяным тоном. — Вы убили не того, кого следовало.
— Это верно, — осмелился возразить рыцарь фон Зуд. — Однако борьба, как Ваше Величество сами изволили заметить, была все же нелегкая.
— Не пытайтесь прикрыть моими словами собственную наглость, — отрезала Грызля. — Я лишаю вас прав на ношение оружия. Шпаги на стол, господа!
— А мы их потеряли в драке, — смущенно промямлил рыцарь фон Глот.
— Считайте, что я их у вас конфисковала! — нашлась Грызля.
Вдруг раздался вопль ужаса. Его издал Колорадский Жук, все еще стоявший у дупла.
— Что там такое? — досадливо бросила фея.
— Он здесь! — прошептал Жук.
— Кто «он»?
— Он самый.
— Добриэль?
Жук лишь молча наклонил голову. Грызля приблизилась к дуплу и своими глазами убедилась: да, это был Добриэль; даже издали было видно, как он весь пылает праведным гневом.
— Что делать? — обливаясь потом, выдавил из себя Жук. Грызля смерила его презрительным взглядом.
— Я обещала ему, что буду у себя, — заявила она. — И приму его, как полагается.
Глава шестнадцатая
КРАСНЫЙ КОВЕР
Добриэль стоял перед дубом, широко расставив ноги, воткнув лопату в землю перед собой и опершись обеими руками о рукоятку. В такой позе он немного смахивал на героя Роланда и действительно мог внушить страх.
— Я пришел! — крикнул он. — Выходи, волосатая чертовка, на честный бой. Эй ты, Медведка, будешь держать свое слово, волчица ты подземная, акула сухопутная, или мне придется выволочь тебя из твоего логова?
Но тут двери королевского дворца распахнулись.
Сначала появилось нечто вроде красного тюка, который поднялся откуда-то снизу и постепенно заполнил собою весь проем.
Потом слева и справа вылетел наружу целый рой платяной моли и засуетился вокруг тюка. Они развернули рулон, и очень парадный красный ковер лег на землю и закрыл собою всю грязь и мерзость запустения.
Затем из дверей выступили шесть долгоносиков, вынесли трон и поставили его на ковер.
Потом появилась сама Грызля и уселась на троне.
— Мне кажется, вы взяли не тот тон, сударь, — сказала она. — Вы позволяете себе оскорблять царствующую особу.
— Так вас именует молва, — возразил Добриэль в свою защиту. — Что вы сделали с моими секундантами?
— Известно ли нам что-либо о его секундантах? — обратилась фея к своей камеристке, Гусенице. Ответа не последовало, да она его и не ждала. — С удовольствием покажу вам все, что у нас есть, — сказала она Добриэлю и дала знак приближенным.
Из дворца вышли, пошатываясь, осы-рыцари и вынесли на плечах Милену. Так как шляпы на ней не было, длинные светлые волосы свободно свисали и золотым шлейфом тащились по земле.
Добриэль был слишком взволнован, чтобы обратить внимание на эту деталь.
— Вы расправились с моим другом! — закричал он.
— Искренне сожалею, — спокойно сказала фея.
— «Сожалею»! — возмутился Добриэль. — Вы устроили на него засаду!
— Не на него, — возразила Грызля. — А на вас. — И продолжала со всей любезностью, приличествующей родовитой даме: — Не нахожу слов, чтобы выразить мое глубокое сожаление по поводу того, что эти олухи прикончили не вас. Однако надеюсь, что строгое взыскание, наложенное на них, принесет вам какое-то удовлетворение.
Она с отвращением взглянула на рыцарей и приказала:
— Сей же час отнесите тело в парадный зал, после чего заколитесь собственными шпагами.
— Но вы же сами их у нас конфисковали, — возразил рыцарь фон Хват.
— Возвращаю их вам ради такого случая, — снизошла фея.
— Покорнейше благодарим, — подал голос рыцарь фон Зуд, — да только наши шпаги, к сожалению, валяются где-то в кустах. Чем же нам заколоться?
— Полные ничтожества! — вспылила Грызля. — Вы уволены! И больше никогда не показывайтесь мне на глаза! Возвращайтесь в свое гнездо и впредь ведите себя порядочно.
— Но порядочность противоречит нашей природе, — ответил рыцарь фон Глот. — Этого от нас нельзя требовать.
Тут фея окончательно потеряла терпение.
— Прочь с моих глаз! — приказала она. — Всех на мясо!
И осы, едва волоча ноги, потащились с Миленой в сторону кладовой. Однако Добриэль рванулся за ними, он вовсе не хотел отпустить их безнаказанными. Но только он собрался броситься на злодеев, как фея вновь подала знак и крикнула:
— Вперед, воины свободной стихии!
По этой команде из своих укрытий вырвались тучи всевозможных насекомых.
Они выползли из щелей в земле, вылезли из-под коры, попадали из кроны дуба. Вылетели из всех кустов. Наполнили воздух ужасающим шумом и гудом.
Плотное облако поглотило Добриэля. Он сразу оглох и ослеп. И чувствовал лишь миллионы уколов, укусов и ударов, посыпавшихся на него со всех сторон и ранивших его даже под одеждой.
— Это подлый обман! — крикнул он. — Мы собирались честно сражаться, один на один.
— Я и мой народ едины, — расслышал он сквозь шум голос феи.
Добриэль защищался отчаянно. Он раздавал удары налево и направо и старался отогнать свору бандитов хотя бы от глаз и рта.
И вдруг на помощь ему пришел ветер: он подул из-за спины и рассеял тучу насекомых.
Вместе с ветром появилась маленькая птичка и села на плечо Добриэля. Глаза птички сверкали гневом, щетинки у клюва свирепо топорщились.
— Мне поручено вам передать, — пропищала она прямо ему в ухо, — чтобы вы не беспокоились и не тревожились.
Ветер усилился и отогнал от Добриэля всех насекомых до единого, как те ни пытались уцепиться и удержаться.
— Передать? От кого? — крикнул Добриэль, стараясь перекрыть шум.
— Не слышу вас, — откликнулась птичка.
— Не понял, что именно вы мне ответили! — опять что есть мочи крикнул Добриэль.
— Что-что? — переспросила птичка.
Разговаривать стало невозможно. Ветер свистел и ревел, началась буря. Причем такой силы, что сбила Добриэля с ног.
Фею Грызлю тоже сдуло с трона и перевернуло на спину, так что она беспомощно сучила в воздухе всеми шестью ногами.
Даже Гусеницу подняло в воздух и понесло. Ей показалось, что она уже превратилась в бабочку.
А ветер все крепчал. И достиг такой чудовищной силы, что развеял насекомых Гадкого Сада по всему свету. Согласно газетным сообщениям, на Молуккских островах в портовом городе Банда были обнаружены под кафельными плитками на кухне черные тараканы, говорившие на человеческом языке. Обнаружил их ученый-естествовед, доктор наук Грюнлинг, который и записал их разговор на магнитную пленку, а газета опубликовала из него следующий отрывок:
«1-й таракан: Пиво нашел?
2-й таракан: Видно, в этих местах вообще пива не пьют.
1-й таракан: Горе нам, горе!»
Наконец буря улеглась.
Добриэль вскочил и с лопатой наперевес бросился на Грызлю.
Но и та с быстротой молнии перевернулась на брюшко, раз-другой копнула землю своими острыми и твердыми когтями, в мгновение ока вырыла дыру, нырнула в нее и исчезла из виду.
Добриэль, не колеблясь ни секунды, прыгнул вслед за ней.
Глава семнадцатая
СТАРЫЙ ДИВАН
А тем временем пес Каспер, о котором мы немного забыли, лежал, свернувшись калачиком, в самом дальнем углу своего убежища. Он старался ничего не видеть, не слышать и не чуять. И от этих стараний так устал, что в конце концов уснул.
Но потом проснулся и начал осматриваться. Потянул носом воздух. Удивился и еще раз принюхался. Результат был тот же.
Пахло старым диваном.
Не было никаких сомнений, факт оставался фактом: посреди Гадкого Сада стоял диван. Он был покрыт толстым слоем пыли. Поперечные ремни растянулись и свисали почти до земли, а пружины сиденья проржавели и никуда не годились. И все же диван — это диван, и он стоял под открытым небом в болотной траве.
