Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР
— Гнилое Болото, — прошептала Милена. — Здесь первая засада.
— Верно, — ответил Каспер, поведя носом. — Это рыцарь фон Хват. И сидит он в камышах.
— Но я никого не вижу, — засомневалась Милена.
— Зато я чую, — ответил Каспер.
— Откуда ты знаешь, который из них здесь? — все еще не верила Милена. — На вид они все одинаковые.
На что Каспер возразил с чувством собственного превосходства:
— А на запах разные.
И добавил:
— Он глядит только вперед, на дорогу. Подкрадусь к нему сзади и перекушу пополам.
— А как твой хвост отнесется к такому плану? — спросила Милена.
— Кто будет кусать — я или мой хвост? — вопросом на вопрос ответил Каспер.
С этими словами пес свернул с дорожки и скрылся в густых зарослях растений, похожих на огромный ревень. Потом вновь вынырнул — уже за камышами.
Взвившись в воздух, Каспер громко клацнул зубами и приземлился на все четыре лапы одновременно. Зрелище было весьма впечатляющее.
Однако он промахнулся.
И пока пес, взволнованно водя носом по земле, обнюхивал то место, где должны были валяться останки его жертвы, рыцарь фон Хват выскочил из засады и с обнаженной шпагой понесся прямо на Милену.
Но Милена сбила его шляпой и раздавила каблуком.
— Каспер! — позвала она. — С этим типом покончено.
Но Каспер все еще рыскал по земле.
— Конечно, я его прикончил, — отозвался он. — Вот только никак не найду подлеца.
— Да вот он! — крикнула Милена. — Уже не шевелится.
Каспер подбежал к ней, посмотрел и процедил сквозь зубы:
— Я был уверен, что разделался с ним.
— Считай, что мы оба с ним разделались, — утешила его Милена.
— Согласен, — примирился Каспер. — Вы не ранены?
На руке у Милены выступила капелька крови, но она лишь рассмеялась и сказала:
— Слегка, только кожа задета. С перепугу оса и не целилась.
— Тогда вперед! — воскликнул Каспер. — В атаку на второго!
Дорога начала подниматься; шагая по ней, они вскоре добрались до Прелой Горки. Горка эта вся поросла больными деревьями, и земля под ними была покрыта слоем тускло-желтых листьев, усеянных черными пятнышками. Милена и Каспер с трудом взобрались на холм, то и дело оскользаясь на прелых листьях.
Каспер обнаружил рыцаря фон Зуда за кучей опавших листьев. И вновь промахнулся. Но Милена опять метко сбила осу шляпой и раздавила каблуком, а сама отделалась легкой царапиной.
— Нечего тут задерживаться! — войдя в азарт, скомандовал пес. — Вперед!
А впереди была третья засада на пустыре Жухлый Репей, где, разодрав штаны и потеряв клочья шерсти, они благополучно расправились с фон Глотом.
Но прежде чем испустить дух, рыцарь успел спросить:
— Я вас поранил?
— Пустяки, не о чем говорить, — ответила Милена.
— Подло все же убивать из-за угла, — сказал рыцарь фон Глот. — Напали сзади нежданно-негаданно!
— Это еще вопрос, кто из нас подлый убийца! — возмутилась Милена. — И кто на кого напал нежданно-негаданно!
— Что ж, может, и так, — признал ее правоту рыцарь. — Все зависит от точки зрения.
Так отжужжал свое последний из трех рыцарей, и наши путники добрались до конца тяжкого и опасного пути, который вел из Богова Сада сквозь буковую изгородь в Гадюшник.
Нельзя сказать, чтобы сам Гадюшник выглядел приятнее и ухоженнее, чем проход в изгороди. Но они все же были у цели и видели небо над головой.
— Здесь и подождем Добриэля, — решила Милена. — Теперь ему не угрожает встреча с наемными убийцами, и, значит, он целым и невредимым явится на поединок. А кроме того, — добавила она, — он уже не станет утверждать, что сражение — неподходящее дело для девушки.
Сказав эти гордые слова, Милена вдруг пошатнулась и рухнула наземь.
— Что с вами? — встревожился Каспер. — Да встаньте же!
Но Милена побелела как полотно и лежала недвижимо, словно труп. Жала рыцарей были отравлены. И яд от уколов, доставшихся Милене, теперь подействовал с утроенной силой.
А из мрачного туннеля под буками, едва волоча ноги и скособочась, вылезли один за другим три рыцаря. Осы — твари живучие. И хотя всех троих вроде бы уничтожили и растоптали, они все же выжили.
Взвалив безжизненную Милену себе на плечи, они заковыляли прочь.
А пса Каспера охватил неописуемый ужас. От страха он потерял голову и помчался куда глаза глядят, пока не очутился в таком месте, которое показалось ему достаточно удаленным и достаточно безопасным; там он и укрылся, слабо повизгивая от полноты чувств.
Глава пятнадцатая
ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ
Как раз в то самое время, когда произошли эти печальные события, Добриэль с лопатой в руке стоял в буковой изгороди и тщетно вертел головой, высматривая своих секундантов.
Он был глубоко разочарован.
Как все добросовестные люди, он не выносил опозданий. И хотя его друг Георг был еще очень юн, а пес Каспер — от природы соня, в этом особом случае они оба могли бы и поторопиться.
«На карту поставлена моя жизнь, — думал он, — а они где-то болтаются без дела и черт знает чем занимаются».
Но потом мысли его повернули в другое русло. И вместо того, чтобы роптать и обижаться, он проникся сочувствием к своим друзьям.
«Наверное, у них просто смелости не хватило, — рассуждал он. — Ну и что с того? Зато они благоразумны. В самом деле, кто, находясь в здравом уме, добровольно отправится в это царство мерзости?»
Взглянув на солнце, он сказал сам себе: «Пора. Больше ждать нечего».
Шагая широко и стремительно, он быстро проскочил туннель. Но несмотря на то что очень торопился, заметил на обочине три окровавленные шпаги: одну — у Гнилого Болота, вторую — возле Прелой Горки и третью — на пустыре Жухлый Репей.
Значит, на границе произошел какой-то инцидент.
И вот он уже видит — на земле валяется что-то серое, а на репейнике висит что-то черное. И, подобрав то и другое, обнаруживает, что в одной руке держит шляпу Георга, а в другой — клок шерсти Каспера.
Как он заблуждался на их счет!
— О Георг, редкой души человек! — горестно воскликнул Добриэль. — Ты был хорошим садовником и доблестным воином.
Потом спохватился и добавил:
— О Каспер, редкого ума собака! Шерсть твоя была темной, а душа — светлой!
Он попросил у друзей прощения и поклялся отомстить Грызле страшной местью, если она причинила им какой-либо вред.
Сама же фея в своем дворце под дубом пребывала в полном неведении относительно чувств, клокотавших в Добриэле. Она восседала в своем кабинете за куском древесной коры, служившим ей письменным столом. Со стены доносилось ритмичное тиканье точильщика. Ольховая шишечка, усеянная светлячками, освещала государственные бумаги, которые подавали ей на подпись предводители ее собственных сословий и посланцы дружественных государств.
Но фея не удостаивала все эти бумаги ни единым взглядом.
— Итак, вы согласны со мной, — милостиво молвила она, обращаясь к Листоеду, представлявшему здесь все сословия, — что необходимо немедленно подчинить соседний сад нашей власти?
— Вы убедили нас в своей правоте, Ваше Величество, — ответствовал тот.
— Мы изучили ваши аргументы и нашли их неопровержимыми, — подал голос Слизняк от имени всех союзных держав.
— Прекрасно, — сказала фея. — Кстати, какие именно аргументы вы имеете в виду?
— Как же! — ответили все разом. — Ведь прошло уже двое суток с тех пор, как мы высказали им свой ультиматум, и было бы недостойно и дальше медлить с решением этого вопроса.
Грызля удовлетворенно икнула и спросила:
— А как насчет этого молодого человека по имени Добриэль, перед которым вы все так дрожите?
Присутствующие не осмелились икнуть и признались чистосердечно:
— Он, разумеется, чрезвычайно опасен.
Фея Грызля бросила нетерпеливый взгляд на жука-точильщика (его стук, похожий на тиканье, по народному поверью, предвещает близкую смерть).
— Давно уж должно быть двенадцать, — пробурчала она. Ей показалось, что время тянется слишком медленно, поэтому она проглотила точильщика и бросила через плечо своему гофмейстеру: — Не соизволите ли выглянуть наружу?
Колорадский Жук отдернул тяжелую завесу, над которой сто пауков трудились сто недель, и глянул в открывшееся дупло.
— Поздравляю, Ваше Величество! — воскликнул он. — Ваши верные слуги осы-рыцари несут тело поверженного врага!
— Молодцы, ребята! — одобрила убийц фея. Потом, обернувшись к сановникам, заявила: — Я избавила нас всех от этого Добриэля.
Все двери тут же распахнулись, и ос с почетом ввели в кабинет. Вид у них, надо сказать, был не слишком благополучный.
А вернее, на них живого места не было: тело обмотано бинтами, крылья облеплены пластырем. Еле волоча ноги, они приблизились к своей повелительнице.
