Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР
«„Завтра в полдень“, — сказал он. А за час до полудня осы должны сидеть в засаде! Похоже, что все это не случайно».
— Через границу ведет одна-единственная дорога, — продолжал излагать свои мысли Добриэль. — Дорога дрянь, хуже не придумаешь. Она проходит через Гнилое Болото, поднимается на Прелую Горку и кончается на пустоши Жухлый Репей.
Теперь все стало ясно. Значит, такие места на самом деле существовали, и каждое из них было западней.
— Фея мой вызов приняла, — заключил свой рассказ Добриэль. — Так что вскоре мы все узнаем, сможем ли дальше жить в мире или погибнем.
«Ах ты злодейка, — думала Милена, кипя от злости. — Соглашаешься на честный поединок, а сама подсылаешь наемных убийц на перехват моего Добриэля. Но мы начеку, о чем ты не подозреваешь!»
И только она хотела открыть рот, чтобы сообщить Добриэлю спасительную новость, как до ее слуха донеслись его слова:
— В одном лишь я безусловно прав — вовремя отослал прочь Милену. В этой ситуации она была бы нам только в тягость.
Тут Милена захлопнула рот, проглотила, если так можно выразиться, все, что собиралась сообщить, и не выдала себя ни словечком.
Глава тринадцатая
МИЛЕНА СКРЫВАЕТ ТАЙНУ
Вместо этого она спросила:
— Вы ее не любили?
— Наоборот, — ответил Добриэль. — Но говорить о ней не хочу.
— Не хотите — не надо, — ответила Милена.
— Без нее мир для меня не существовал, — как бы не слыша ее слов, продолжал Добриэль. — Да и теперь, стоит мне увидеть особенно красивый цветок, я невольно думаю: а Милена все равно в тысячу раз красивее, и тогда весь наш сад кажется мне пустым и безжизненным. Но не надо больше о ней.
— Ни слова больше, — поддакнула Милена.
— У нее была привычка, — продолжал Добриэль, — приподнимать сзади платье, прежде чем на что-нибудь сесть. И мне это ужасно нравилось, хотя на самом деле, наверное, было просто смешно. Но не будем о ней говорить.
— Не будем, — опять поддакнула Милена.
— Женщина вообще бесконечно лучше мужчины, — опять заговорил Добриэль. — Спрашивается лишь, для чего лучше? Серьезные задачи ей не по силам. Она — дар небес, но ведь подарки, как правило, ни на что путное не годны.
Теперь Милене все стало ясно. Она любима, но ни на что путное не годна. И она решила намертво сомкнуть уста, чтобы ни единым намеком не выболтать свою тайну.
Пусть Добриэль увидит, на что она годна.
А тот вдруг встал и объявил:
— Я пригласил вас, господа, чтобы просить вас быть моими секундантами на этом поединке.
— Кого вы называете «господами»? — спросил Каспер.
— Господина Георга и лично вас, Каспер, — ответил Добриэль.
— Меня — господином? — изумился Каспер. — Это же просто чушь собачья. Каждому известно, что это вы — мой господин.
— Пускай чушь, — возразил Добриэль, — но так полагается. Быть секундантом, то есть свидетелем на поединке, — миссия почетная и требует достойного поведения.
— Договорились, буду вашим секундантом, — согласился пес. — Насекомых я терпеть не могу, в особенности мух. Носятся вокруг тебя как очумелые, а не поймаешь; но если у тебя в зубах кость и схватить их нечем, они тебе прямо на нос сядут. Назло, конечно.
— Какое все это имеет отношение к делу? — потерял терпение Добриэль.
— Убедитесь-ка сперва сами, — предложил Каспер. — Я охотно одолжу вам косточку — конечно, на время.
— Ерунда какая-то, — отмахнулся от него Добриэль.
— Вовсе не такая уж ерунда, — вмешалась Милена. — Готов биться об заклад: когда несешь полную чашку чая, муха обязательно подлетит и сядет именно на ту руку, в которой чашка.
— Особенно в августе, — добавил Каспер.
— Особенно в августе, — подтвердила Милена. — И так чуть не до конца октября.
— Нельзя ли, наконец, — не выдержал Добриэль, — вернуться к моей просьбе?
Настал черед Милены встать и сказать:
— Разумеется, я буду вас сопровождать.
А Каспер ответил пространно:
— Быть свидетелем — как нельзя лучше соответствует моим природным склонностям. Вести себя достойно, как вы выразились, ни во что не вмешиваться, может, только чуть-чуть словчить… Эта владетельная паразитка, эта сиятельная мошка-букашка еще пожалеет, что вздумала тягаться со мною. Положитесь всецело на меня. Раз уж я произведен в секунданты, буду глядеть в оба.
— Благодарю вас, господа, — сказал Добриэль. — Жду вас у себя за четверть часа до полудня.
— Больно уж рано, — буркнул пес.
Потом Милена и Каспер попрощались с Добриэлем и оставили его одного. Когда они отошли на достаточное расстояние, Милена сказала:
— Придется тебе, Каспер, проснуться еще часом раньше.
— Это почему? — насторожился пес.
— Нам с тобой выпало устранить опасность, угрожающую Добриэлю, — сказала Милена. — Мне стало известно, что Грызля приказала осам прикончить его на полпути. Вот почему мы с тобой должны опередить его и разделаться с этим сбродом.
— Эта идея мне не по нутру, — ответил Каспер.
— Так ты отказываешься? — удивилась Милена.
— Категорически, — отрезал пес.
Тогда Милена показала пальцем на след, пересекавший мощеную дорожку. Отпечатки были очень похожи на собачью лапу, но повторялось каждый раз по два отпечатка — как у человека.
— Как ты думаешь, чьи это следы? — спросила она.
Каспер внимательно обследовал отпечатки и заключил:
— Это след двуногой собаки.
— Или же след нормальной собаки, — выдвинула свою версию Милена, — передние ноги которой были заняты миской молока, позаимствованной у Ежихи.
— Собираетесь, значит, меня выдать, — сделал вывод Каспер.
— А что мне еще остается? — возразила Милена.
— А если я донесу, что вы вовсе не посторонний парень, а самая настоящая Милена? — поддел ее Каспер.
Из красивых глаз Георга ручьем хлынули слезы.
— Ты не сделаешь этого, Каспер, — выдавила Милена сквозь всхлипы. — Девушек нельзя предавать.
— Ну ладно, ладно, — проворчал Каспер.
И Милена просияла:
— Наконец-то тебе представляется случай отплатить своему хозяину добром за добро. А кроме того, и приключеньице предстоит недурственное, как мне кажется.
— Беда на мою голову, — вздохнул Каспер. — Сущая беда. Одному богу известно, сколько горя выпало мне на моем собачьем веку, за мою собачью жизнь. Каждый зовет меня, когда хочет, и гонит прочь, если я надоел, а что от мух пришлось претерпеть на своем веку, я уже говорил. Но чего я действительно не выношу — это приключений. В них пускаются очертя голову, не зная, чем дело кончится. Разве в этом смысл жизни?
— А в чем? — заинтересовалась Милена.
— Смысл жизни в том, чтобы в прохладный денек лежать на солнышке и спать, — заявил Каспер. — Нет на свете ничего прекраснее.
— А в жаркий день? — не отставала Милена.
— В жаркий — спать в тени.
Глава четырнадцатая
В КУСТАХ
Трава на Английском Газоне успела отрасти еще дюйма на три. Милена и Каспер невольно остановились, прежде чем вступить в труднопроходимые заросли.
Но Милена в грубых штанах, заправленных в сапоги, и лихо надвинутой на лоб войлочной шляпе окинула решительным взглядом колеблемую ветром лужайку. Каспер тоже вроде бы не дрогнул. Однако обрубок хвоста уныло повис, зажатый между ног.
— Ты ведь не боишься, надеюсь? — спросила Милена.
— Я-то ничуть, — заверил ее Каспер. — Вот разве только мой хвост.
— Эти засады и уловки доказывают, что Грызля боится поединка, — сказала Милена, чтобы его подбодрить.
— У нее нет никаких шансов на победу, — презрительно процедил пес.
— И значит, тебе ясно, — подхватила Милена, — что именно у Грызли, и только у нее одной, есть причины бояться.
— Мне-то ясно, — заметил Каспер. — А вот моему хвосту не совсем.
Тут трава Английского Газона сомкнулась над их головами.
Наконец они добрались до живой изгороди из буков. Деревья были высотой в два человеческих роста и стояли сплошной стеной. Только одно дерево когда-то давно погибло, оставив после себя узкий проход.
Это и был путь в Гадкий Сад.
Ступив в проход, Милена и Каспер попали как бы в темный туннель. Сюда не проникали солнечные лучи. И оба почувствовали, что мир, где ценились порядочность и деликатность, остался позади.
Они довольно далеко углубились в проход, когда в лицо им вдруг пахнуло гнилью. Под ногами захлюпало. Они оказались на краю заболоченной впадины. Землю застилал сплошной покров из диких болотных растений с толстыми стеблями и разлапистыми листьями, хватавших Милену и Каспера за ноги. Вся впадина была заполнена илом и издавала отвратительный запах.
