Санта на замену: Тур извинений (ЛП) - Оливия Джули

Но не в этот раз. Нет-нет. Сант больше не будет.

— Вы не местная? — спрашивает он.

Но, если он хочет поговорить, кто я такая, чтобы отказывать? Я же воспитанная девушка.

— Что, гоголь-моголь выдал меня?

Он кивает на моё пальто.

— Аж два слоя.

Я смотрю на себя.

— Мне холодно. Снег же идёт.

— Щёки розовые.

— У вас тоже. Даже немного похожи на одного человека, которого мы оба знаем, но я не буду об этом говорить. Вы ведь не любите такие сравнения.

Почему я флиртую? Господи, остановите меня.

Его брови поднимаются, он цокает языком и склоняется ближе к стойке. Под футболкой напрягаются широкие плечи. Я хочу их потрогать.

— Ну и весёленькая вы, — произносит он с улыбкой.

О, Боже. Он флиртует.

Я делаю победный глоток напитка.

И в этот же момент решаю всё испортить.

— Все северные олени разрешили мне играть.

Он хмурит брови, а я качаю головой.

— То есть… это была отсылка к Рудольфу. Я…

— Я понял, — произносит он с лёгкой усмешкой.

— Да-да, конечно, понял, это же глупо, — бормочу я, залпом выпиваю ещё приличную порцию яичного ликёра и с грохотом ставлю стакан на стойку.

Он снова смеётся и качает головой.

— Не так уж много людей заказывают яичный ликёр.

— То есть, ты знаешь заказы каждого?

— Почти всех.

— И всех здесь тоже знаешь?

— Да.

— Уверенно. Ладно, а вот тот человек? — я киваю в сторону мужчины на другом конце бара.

— Тим, — мгновенно отвечает мистер «Не-Санта», наклоняясь ближе, чтобы прошептать следующее. От него пахнет зимой. — У него пять кошек, и всех зовут Пушистик.

— Да, ладно.

Он поднимает руки.

— Я серьёзно. Такого не придумаешь.

На другом конце бара кто-то окликает его коротким «Эй!».

Мистер «Не-Санта» стучит рукой по стойке, словно объявляя своё временное отступление.

— Нужно помочь. Но я вернусь, к тебе, не переживай.

Ко мне?

Нет. Нет, я не могу.

— О, нет, подожди, я уже ухожу, — говорю я. — Не могу остаться. Ненавижу Рождество, понимаешь? — я указываю наверх, будто намекая на звучащую из колонок праздничную музыку.

Сказать, что я ненавижу Рождество, — не совсем ложь. Проклятие делает этот праздник мучительным, как бы сильно я ни хотела им наслаждаться.

Он останавливается на полпути, сжимает губы, и из его аккуратной, хорошо подстриженной бороды торчат маленькие «иголки», как у милого ёжика.

— Конечно, ненавидишь. Я скоро вернусь.

Чёрт.

Но ведь я не могу просто уйти. Надо заплатить и оставить чаевые, а налички у меня нет.

Я смотрю, как он в дальнем конце бара наливает воду человеку, которого он назвал Тимом. Спустя несколько секунд горячий бармен «Не-Санта» снова возвращается ко мне.

— Так почему ты ненавидишь Рождество? — спрашивает он. — Ты ведь приехала в самый рождественский город Америки.

— У меня прямо перед Рождеством случаются плохие вещи, — отвечаю я, выдыхая это как факт, что, в общем-то, так и есть. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я быстро продолжаю: — А ты? Ненавидишь?

— Нет, я люблю.

— Серьёзно?

— Абсолютно. Но… хочешь знать маленький секрет? — он наклоняется ближе. Я мечтаю стать частью его тайны, поэтому повторяю за ним движение.

Он шепчет:

— Ненавижу Сант.

— Как тебе не стыдно. Ну, продолжай. — Я улыбаюсь, потягивая напиток, пока он опирается на стойку с той же улыбкой.

— Терпеть их не могу, — серьёзно произносит он, почти со злостью.

И это… чёртовски привлекательно.

— Вот как.

— Они бич общества. Кроме Тима. Он норм.

— Он Санта?

— Лучший из всех, если ты меня спрашиваешь.

Этот парень явно не видел себя в зеркале, потому что с его внешностью он точно занял бы первое место.

— А ты что? Любишь Сант? Мне нужно стыдиться? — спрашивает он.

Я сглатываю. Если любовь к Сантам означает провальные связи, то, наверное. Но ему это знать не обязательно.

— Всё сложно, — отвечаю я.

— Если тебе станет легче, я раньше любил Сант и ненавидел Рождество. А потом всё поменялось.

— Звучит нелогично.

— Совсем нет.

Он улыбается, и из-под его бороды проглядывают ямочки.

Ох, господи.

Но тут раздаётся звук разбитого стекла, а Тим в углу неожиданно падает.

— О, Боже! — восклицаю я, чуть не вываливаясь со стула, чтобы помочь ему.

Но горячий бармен «Не-Санта» оказывается у него раньше, присаживается рядом, кладёт руку ему на спину и протягивает другую, чтобы помочь подняться.

— Всё в порядке, Тим? — спрашивает он.

— Эй, мистер Клауссс, — пьяно протягивает Тим. — Мне кажется, уже поздновато.

Я морщусь, но бармен «Не-Санта» только улыбается, легко поднимая Тима с помощью своих сильных бицепсов.

— Знаю, приятель, — отвечает он. — Кажется, я уже давно не продавал тебе спиртного. Что случилось?

Тим шарит в кармане и достаёт фляжку с виноватой улыбкой.

Бармен криво усмехается.

— Ладно, давай позвоню Сьюзен, хорошо? — говорит он, вытаскивая из кармана джинсов телефон и набирая номер.

Я осторожно придерживаю покачивающегося Тима, который теперь почему-то смотрит прямо на меня.

— Всё в порядке? — спрашиваю его.

— Сьюзен… за мной приедет, — бормочет он.

От запаха алкоголя я морщусь, но затем он улыбается — по-доброму, по-стариковски, с узкими глазами и большими щеками. Невозможно не улыбнуться в ответ.

Бармен «Не-Санта» заканчивает разговор:

— Привет, Сью. Мы… о, ты уже едешь? — он смеётся в трубку. — Чёрт, ты — как часы. Ладно, договорились. Выведу его на улицу.

Он убирает телефон, подтягивает штанины и снова опускается на уровень наших с Тимом глаз.

— Сьюзен уже едет. Давай выведем тебя, хорошо?

Я протягиваю руку, чтобы помочь.

— Я помогу.

Бармен смотрит на меня, медленно улыбается и кивает.

— Ладно, давай.

Мы поднимаем Тима, он перекидывает руки через наши плечи. Разница в росте делает наш выход из бара комично неровным. На улице уже стоит машина, а женщина опускает стекло. Она явно моложе его, скорее всего, дочь.

— Не слишком тяжёлый вечер? — спрашивает она.

Я открываю дверь, и бармен осторожно усаживает Тима.

— Да нет, нормально, — отвечает он. — Хотя он всё-таки что-то пронёс.

Она тяжело вздыхает и качает головой, но ничего не говорит.

— Я поговорю с ним… передавайте семье привет, — говорит бармен.

— Всегда передаю. А Купер хочет реванша в снежки, если что.

— Скажи, что в любое время.

Она улыбается.

— Тогда тебе лучше быть осторожнее.

Оба смеются, и Тима увозят прочь, словно рождественское желание, растворяющееся в ночи.

«Не-Санта» смотрит на меня, хлопает себя по бедрам, будто говоря: «Ну, вот и всё», а потом разворачивается и направляется обратно внутрь. По какой-то непонятной причине я иду за ним, снова усаживаясь на тот же барный стул напротив.

Я не понимаю, что только что произошло, но мне кажется, я уже слишком втянулась, чтобы просто встать и уйти. Поэтому я медленно пью свой яичный ликёр, наблюдая за ним в тишине. Его мускулистые руки, мощные бедра, которые идеально заполняют джинсы, тяжёлые ботинки Timberland…

Я… пускаю слюни? Не может быть. Да и не должна.

Вместо этого я сосредотачиваюсь на своём напитке.

Постепенно люди начинают расходиться. Один за другим они поднимаются, кутаются в пальто и выходят в метель, шум которой доносится каждый раз, когда дверь открывается и захлопывается.

А я остаюсь. Рядом с горячим «Не-Сантой».

Энн, конечно, меня убьёт.

— Всё ещё здесь? — его голос вырывает меня из мыслей. Он стоит передо мной, слегка склонив голову набок, и улыбается.

Я, как полная дура, поднимаю руку в приветственном жесте.

Он смеётся.

О, Боже, этот смех просто идеален.

— Слушай, мне нужно закрывать бар, — говорит он. — Но если хочешь, можешь остаться. Даже сделаю тебе ещё один яичный ликёр за счёт заведения.