Санта на замену: Тур извинений (ЛП) - Оливия Джули

— Рад видеть его снова среди людей, — продолжает Тим. — Он это заслужил.

— Ты имеешь в виду, как он оказался здесь?

— Ну да, на этой площади.

— А что с ней не так?

— После прошлого года я думал, он больше никогда сюда не придёт, — добавляет Тим с едва уловимой грустью в голосе.

— Что случилось в прошлом году? — спрашиваю я, чувствуя, как приближаюсь к разгадке.

— О, ничего такого…

— Правда? — восклицаю я слишком быстро и настойчиво. Даже слишком странно.

Тим хмурит брови, его взгляд становится подозрительным.

— Он тебе не рассказывал?

— А должен был?

Спокойнее. Спокойнее.

Но я умираю от нетерпения. Мне отчаянно нужно узнать правду.

— Слушай, если ты не знаешь, то, наверное, так будет лучше, — морщится Тим.

— Подожди, что случилось?

— Я не думаю, что должен говорить… — начинает он, явно не собираясь раскрывать больше.

— СЛЕДУЮЩИЙ! — раздаётся громкий голос, и это точно не мой и не Тима. Я знаю, потому что, бросая панический взгляд в его глаза, понимаю, что это явно не он.

Это Джо — тот самый брутальный эльф, который никого не ждёт. Его массивная рука уже сжимает моё предплечье, вытягивая меня из объятий Тима. Я инстинктивно напрягаю ноги, пытаясь удержать икры под его костлявым коленом.

— Скажи мне! — умоляю я.

— Леди, у нас тут очередь, — басит качок-эльф.

— Тим! — почти кричу я, но Тим…

Да, не шучу, он кивает этому громиле, как будто тот его личный телохранитель, да ещё и с видом, будто он какой-то крестный отец. Один короткий кивок — и вот уже здоровяк подхватывает меня подмышки, поднимая с колена, словно мешок картошки.

Чувство вины за происходящее не успевает меня настигнуть — времени нет. Николас уже стоит у ограждения, руки крепко упираются в металлическую перекладину, а глаза мечутся между мной и эльфом, будто я участник боя без правил, который слишком увлёкся.

— Больше её сюда не приводи, Ник, — коротко бросает эльф, перекидывая меня через ограждение прямо в его руки. Причём, да, в позе невесты.

Я тут же начинаю извиваться. Во-первых, потому что его руки обнимают меня слишком уверенно, а во-вторых, потому что это заставляет меня нервничать.

— Я бы справилась с ним! — заявляю я, явно увлекаясь.

Ник тем временем осторожно ставит меня на землю, но удерживает за плечо, будто боится, что я потеряю равновесие. Его ладонь тёплая, а тепло пробирается сквозь зимние слои одежды, будто проникая прямо в кожу.

— Бёрди Мэй, ты что, затеяла ссору с Тимом? — смеётся он.

— Нет, — бурчу я, как капризный ребёнок. — Но с этим качком-эльфом — запросто!

Я тут же стряхиваю с плеча его руку, словно по привычке, и мгновенно ощущаю себя странно. Это вызывает во мне дискомфорт. И ещё более странно, что сам факт этого меня беспокоит.

— Давай не будем сегодня драться ни с Джоном Синой, ни с Дедушкой-скелетом, ладно? — говорит Николас, слегка поворачивая голову, а затем предлагает мне руку. — Пойдём.

Я бросаю взгляд на его протянутую руку, потом на него. Очень хочется проигнорировать его вежливость, но кривая улыбка и эти чёртовы ямочки… чистая песня сирен, а я — потерянный моряк.

— Ладно. Но только потому, что у меня дедлайн, — ворчу я.

— Конечно.

Я вкладываю ладонь в его согнутую руку и тут же мысленно проклинаю себя.

Слишком уж приятно его прикосновение, слишком тёплая рука, слишком легко с ним шутить. Его запах — смесь сосны и мяты — больше не кажется раздражающим, а наоборот, вызывает чувство уюта, будто это не воспоминание о чём-то неприятном, а тепло родного дома.

И всё же я заставляю себя идти вперёд, стараясь не замечать, как сердце щемит от его близости, как в животе разливается тёплая дрожь, как в голове звучит голос, отчаянно призывающий его остановиться и…

Так, стоп, хватит.

Я сосредотачиваюсь на хрусте снега под ногами, глухо раздающимся в зимнем воздухе.

Но тут взгляд натыкается на указатель, который ведёт к площади, где мы только что были. В этот момент я вспоминаю…

— Ник?

— Хм? — его ответ — низкий рык, от которого сердце едва не вырывается из груди.

Нет, соберись.

— Тим сказал, что был удивлён, что видит тебя на площади.

Уголок его челюсти дёргается.

— Да?

— Ты что, вступил в клуб ненавистников площади?

Ник улыбается, и напряжение спадает.

— Что-то вроде того, — говорит он. — В прошлом году у меня там случился… небольшой конфликт.

— Конфликт? — спрашиваю я, делая ударение на последнем слове. — Ну ты и загадочен.

— А если мы договорились хранить секреты?

И вот этот человек опять подмигивает.

Честное слово, я скоро растекусь на снегу, если он не прекратит. Поэтому кусаю губу и молчу.

Мы идём обратно через центр города мимо игрушечного магазина, паба и, наконец, книжного. Именно того, где в витрине стоят мои книги. Я бросаю взгляд под ноги, намеренно избегая окна.

— Хм, — вдруг произносит Ник.

— Что?

— Ты всегда отворачиваешься, проходя мимо своих книг. Стыдишься?

— Нет.

— Тогда почему не смотришь?

— Не знаю… У меня с ними странные отношения.

Я на мгновение задумываюсь, не сказать ли ему, почему в этом году я считаю их ужасными. Почему мне легче возглавлять клуб ненавистников Санты, чем радоваться своим работам. Но вместо этого говорю:

— Просто дурацкие они какие-то, вот и всё.

Николас замирает, а я неосознанно останавливаюсь рядом с ним.

— Ты серьёзно? — спрашивает он.

— А разве нет?

— Нет, — отвечает он твёрдо, и его лицо становится неожиданно серьёзным. — По-моему, это круто.

Я дёргаю его за локоть, пытаясь уйти от неловкости.

— Ладно тебе.

— Нет, правда. Та девочка, которая писала письма, теперь выпускает книги. Это впечатляет.

— Как ты вообще это помнишь?

— Я же говорил: тот день для меня что-то значил.

Я сжимаю губы, не зная, что ответить. Слова звучат так искренне, но… противоречат тому, что я о нём думала все эти годы.

— Знаешь, как автор, я ужасно подбираю слова, — бормочу я.

Ник закатывает глаза с усмешкой.

— Значит, нужно больше Санта-Клаусов.

— Зачем?

— Чтобы разобрать весь твой багаж.

— Ой, заткнись! — отвечаю, шутливо толкая его в бок.

Но стоило сделать это, как я тут же почувствовала укол совести. Словно младшая версия меня была бы разочарована тем, что я так легко шучу с ним, касаюсь его, словно ищу повод дотронуться ещё раз.

— Ну что, Санта помогает? — спрашивает он с улыбкой. — Может, ты уже начинаешь меньше меня ненавидеть?

Я качаю головой, поднимая подбородок с притворной решимостью.

— Ни за что.

Но, произнося эти слова, я чувствую, как что-то переворачивается внутри.

Кажется, это ложь.

О, нет.

Я замечаю, как выражение лица Николаса едва заметно меняется — так, что это легко можно упустить. Уголки его губ слегка опускаются, озорной блеск в глазах угасает… И мне становится жаль. Не хочется видеть его таким.

И тут, словно снежок в лицо, меня осеняет мысль.

О, нет.

Мне, возможно, нравится Николас Райан.

Человек, который превратил каждый мой декабрь в кошмар. Тот самый Гринч, укравший каждое моё Рождество. Это неправильно. Это ужасно.

Но, стоит ему взглянуть на меня с приподнятой бровью, и сердце вдруг начинает бешено колотиться. А я, к своему ужасу, думаю, насколько мягкими могут быть его губы под этой бородой.

Нет-нет-нет.

— Ну, надежда ведь умирает последней, — неожиданно говорит Николас, хрипло рассмеявшись.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как краснею.

У него есть чувство юмора. И оно мне нравится. Он мне нравится.

— А ты что? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь отвлечься от мыслей, которые никак не хотят сложиться в нечто рациональное.

— Ну, для начала, я тебя не ненавижу.

Он меня не ненавидит.

Спасибо, Ник, это именно то, что мне сейчас нужно было услышать.