Василий Добрынин - Станкевич
Сон слетал из уставших глаз. «Внешние признаки есть, — размышлял Потемкин, — у любого поступка. Прочти их, дружище! У замысла тоже, такие же признаки есть…». Неурочное место; поводок, например: Потемкин вблизи увидел — намотан на левую кисть. Горка «бычков» под ногами. Разве это прогулка? А далеко окрест — не жилая, — промзона! И ожидал человек не на глазах. Случайному глазу, с дороги, он был незаметен.
Ту постановку, Потемкин с Андреем прочли. Да спектакля бы не было, не состоялся, когда бы Андрей пропустил мимо взгляда «ночных гулен», да Потемкин бы вдруг не услышал Андрея.! Кроха нужна, информации первоначальной. Крупинка, простейшая, заурядная, верная! Опер — простой человек, но крупинку, из груды плевел, всегда вынет. Потому он и может быть опером. — понял Потемкин, — потому что не опер, — а обыватель, — теряет такие крупинка горстями. И я их терял, и еще теряю… Но больше нельзя!».
«Дайте мне, — тосковал он, — хотя бы намек на такую крупинку! Я больше не потеряю!». Исподволь начинался тяжелый полет со снижением — «Не позвонит!».
Не сводил глаз с аппарата Потемкин, и начинал его ненавидеть, за то, что тот промолчит. Потом пройдет время, и надо будет забыть все, подниматься и уходить.
Легчайший щелчок: пластинка какая-то распрямилась внутри телефонного механизма, и Потемкин услышал звонок.
— Алло! — взлетев с аппарата, легла к уху трубка.
— Потемкин? А что мне с собакой делать? Я, как и ты, на сегодня свое отслужил. Сдал всех: и людей, и вещдоки, и материал… А собаку? Мне что, к прокурору ее — на арест?
— Об этом я меньше всего сейчас думаю, — честно ответил Потемкин.
— Однако, Потемки, в последнее время ты вообще стал поменьше думать… Скинул в дежурку — и на фиг из головы! Хоть бы личность установил.
— Извините, сейчас подойду и установлю.
— Да, не парься, установил я. Гросс — пса зовут.
— ...адмирал?* (*На Деница намекал Потемкин — Гросс-адмирала немецкого флота Второй мировой)
— Нет, просто Гросс.
— Гроссу пожмите лапу! Преступника, лично, на поводке доставил!
— Не пойму: Гросс — он не соучастник, а наоборот?
— М-мм… Осознавший, скорее… Отказался от преступного замысла и оказал добровольную помощь милиции.
— Вот как? Пожму его лапу! Ты что-то рассеянный нынче. А не влюбился ли часом?.
— Нет, мне уже нельзя!
— Нет такого, Потемкин! Есть женатые люди, холостяки — все бывает, но, чтобы влюбиться нельзя- нет такого, и быть не может! Понятно?
Дежурный выключил связь.
Повторился щелчок, или нет, — не услышал Потемкин. Но телефон звонил снова.
— Алло… — разочарованно отозвался Потемкин. Кто был теперь, — прокурор?
— М-мм… Я узнала Вас… Вы не ждали звонка?
— Очень ждал. Признаваться не слишком умею, но это — правда! — Потемкин тянулся, навстречу звонку, всей душой.
— Спасибо, — интонации грустной улыбки скользнули в ответном голосе, — как-то спонтанно вчера говорила я, да?
— Георгий зовут меня. Нет, нормально Вы говорили. Ну, я же Вас понял и, видите, ждал. Это Вас убеждает?
Ответ не последовал сразу.
— С Вами спорить, мне кажется, трудно…
— Как замечание, я принимаю. Но трудности, жаль, не от меня одного зависят.
— А говорить с Вами, может быть, интересно...
— Я так же подумал о Вас! Вы заметили, что мы еще не поздоровались?
— Не-ет… Ну, да а еще я не удосужилась произнести свое имя…
— Не удосужились.
— А Вы хотите услышать?
— Хочу.
— Посмотрите на трубку. Нет, я хотела сказать, что Вы можете посмотреть на телефонную трубку, но имени Вы от нее не услышите.
— Да, это в Вашей власти.
— И Вы не препятствуете власть эту употреблять?
— Нет, и не буду препятствовать Вам.
— Тогда слушайте, — помедлив, собеседница приняла решение, — употребляю: у вас там, недалеко, кафе…
— Да, есть.
— Вот там, через час, я исправлю оплошность, узнаете имя. Договорились?
— Договорились. Успею... -добавил последнее он под нос, но его расслышали.
— Вас еще где-то ждут? — насторожились там.
— Нет, я жду только Вас.
— Только меня? Значит, я приду.
— Буду ждать. До встречи!
«Слава богу!» — легла на рычаг телефонная трубка. «Недотепа!» — вздохнул Потемкин. Не нравилось, что проворчал: «Успеваю…». Проблема была его личной: слетать побыстрее домой и снять форму. «Теперь будет так, — строго делал он вывод, — проблемы мои — только мне! Ни полслова о них, никогда, никому!».
«Ага, замечаю свои ошибки, — значит, «наука пошла»! Что ж, — говорил Евдокимов: «с себя начинать»? — начинаю!».
Через пятьдесят минут, джентльмен в летнем, легеньком пиджаке, с галстуком в тон рубашке, занял столик в маленьком зале кафе. Дымила в руке сигарета, пустовал в ожидании столик. Где-то: мостик живой зарождался. Неизвестный, далекий, необъяснимо казался он привлекательным. Необъяснимость таилась… В чем же могла бы она таиться? Чем может привлечь человек, которого ты не видел? Наверное тем, что услышал а нем, и тем, что еще может быть… Ведь в слове «живом», особенно, — человек не только дает информацию, но и раскрывает себя, пусть даже не замечая этого. А он помнил каждое слово, и каждую ноту, еще не остывшего, и вчерашнего, — неуклюжего, как она переживает сама, разговора. Однако и в панику впасть, было так же просто: ни имени человека, которого надо узнать, ни лица, ни приметы — ничего у Потемкина нет…
Глазами привыкнув к залу, джентльмен-Потемкин загасил сигарету и выждал немного. Он был не один, в этом скромном, покойном пространстве. Он поднялся, направился к дальнему столику.
— Добрый день, — сказал он, и присел, с молчаливого невозражения, — Шанс назвать свое имя, — он улыбнулся, — в Вашей власти. Мы его не потеряли.
— Спасибо, — сдержанно улыбнулась девушка, — Не сомневалась, что так и будет… Узнаете. — нотки доверия не угадал бы, наверное, только глухой. — Кажется, не удивлюсь, если Вы также у знали имя?
— Кажется, да.
— Кто-то его называл?
— Нет, но я понял, кто Вы.
— Так может, тогда и не надо...
— Надо. Имя я понял только что, когда Вас увидел. Кроме того, вполне мог ошибиться.
— Могли… А не любите, да?
— Ошибаться? Иногда нет на это права.
— Хорошо Вы сказали: нет права!
— Я закажу два кофе.
— Два кофе? Что ж, я люблю кофе. Хороший напиток, и Вы ведь, тоже?...
— М-мм, — улыбнулся Потемкин,
И она улыбнулась, неуверенно подозревая, что не совсем ее понял Потемкин.
— Тоже, — ответил Потемкин, — я тоже люблю ароматный, горячий напиток, и умею его готовить.
