Василий Добрынин - Станкевич
— Да, — помедлил Потемкин, — я понял.
— Но, смотри, Потемкин! — предупредил Евдокимов, — Это уже серьезно!. Присядь, присядь, не спеши, а послушай старшего. Ты начинаешь думать. Сейчас пойдет отработка, проверка версий. «Живая», я так понимаю, не по бумагам. Так вот: без легкомыслия! Наметил — и выполняй, тщательно выполняй. Не перебирай: это — может быть, а это — кажется маловероятным… Нет слова «Кажется» в уголовном розыске! Нет. Запомни! Если «Нет» — ты должен четко знать, — почему это нет! Отсеял одно, бери, в том же духе, другое. И так все сначала, и дальше! Не делай поспешных выводов, как бы ни было там горячо. Тем паче — ко мне бегать с ними! Все понял?
— Да, понял.
— Ну, действуй!
***
В ИЦ, разумеется, не пускали. Серьезное, очень секретное подразделение.
— Попросите сюда Куликову, — сказал Потемкин.
Дежурный взял трубку внутренней связи:
— Лену наверх попросите!
Потемкин изложил суть Лене, ровеснице, лейтенанту милиции.
— Из числа уже найденных не интересует никто?
— Нет. Только те, кто в розыске.
— А возрастной диапазон?
Подумав, Потемкин ответил:
— Все!
— Любви все возрасты покорны? — пошутила Лена.
— Да, — помедлил Потемкин, — именно…
— Я подготовлю, придите завтра.
— Спасибо.
Ей, и Людмиле Станкевич, Потемкин заранее был благодарен. «Женщина, — не сомневался он, — в этой смерти присутствует, точно!». Он сопоставил: «Земля и Небо!» — так непохожи Станкевич и Мац. Тот, если прямо не знал о том, что интересует Потемкина, то с большой долей точности предполагал. Он догадывался, если не знал! Он знал что это, где оно есть или может быть. Потемкин, кожей всей ощущал: это так. Но чувствами можно к стыду апеллировать, а к совести — в розыске это «не катит». Станкевич, — она не права только в том, что не знает личностей. «Но женщина, — от Людмилы к Кириллу перемещался Потемкин, — это невероятно к истине близко!». Мац мог ее знать. Мог даже быть конкурентом. Мог? Если «Нет» — говорил Евдокимов, — ты должен четко знать, — почему это нет!».
Зрение, до сих пор не знакомое, новое, пробуждалось в Потемкине. «Может оно называется, — предполагал он, — «Интуитивное зрение?» Но открывалось оно в сопоставлении той информации, с этой. Значит — с подачи Людмилы Станкевич: «Интуитивное зрение» — не ветерком надувает, основа его — в информации, более-менее близкой к истине! Реальное качество, надо его развивать».
Профессию сыщика, он начинал уже больше любить и ценить, чем любую из всех возможных.
***
«Так, так... — размышлял Потемкин, — Пусть будет Лена права, и все возрасты будут покорны, но женщин старше 55, отложим…». Подборка документальных бумаг, переставала быть просто подборкой. Теперь были две основные группы. Подумав, Потемкин одну из них исключил: «Из оставшихся выделим потенциальных». Параметр был интересным и не простым. Кто они, потенциальные? «Так!» — засучил рукава Потемкин, стараясь в сухих протокольных сведениях, выбрать те, что как-то бы выдавали склонность женщины к сексуальному, скажем так, приключению. Преподавательницы, воспитательницы, женщины дерзких профессий, в его списки все были. «Все могут быть, — говорила Станкевич, — это непредсказуемо». Верно. «Вот были бы характеристики! — пожалел Потемкин. Да тут же заметил, — А разве бы я на них полагался?» Не то! «Вот состав семьи, как-то может отображать склонность женщины к приключениям», — предположил Потемкин. И, почитав внимательно, разделил документы еще на две группы.
А теперь — объяснения их супругов. «Вот это, — мобилизовал он себя, — читать надо очень и очень!... Там все может быть, да вот мне — разглядеть бы! Но, кто-то мешает?» Никто не мешал, даже не торопил. «А придет еще время, — подумал Потемкин, — когда дел будет два десятка, и — сроки. Ого!».
Но все начиналось вот с этого, и вот сейчас…
«Так, так...». — размышлял Потемкин. Это был «первый выход». Из группы, что он отобрал для проверки, это был просто ближайший адрес.
— Ребенок у нас один, — говорил хозяин, муж пропавшей женщины, — девочка, десять исполнилось в этом году.
«Игрушек, вещей, в том порядке, что подтверждали бы здесь присутствие девочки, нет...» — оценил Потемкин.
— И живет Ваша дочь у бабушка, да? — спросил он.
— Да, уж привыкли мы, так оно, как-то сложилось с трех лет. В общем, да, у бабушки. Там же и в школу ходит.
— А жена, я так понял, дома была, не работала, да?
— Ну, да. А зачем? Она переводами занималась. И: курсовые, дипломные, разное там, печатала … Видите, у нас «Ундервуд» настоящий. Грех, на таком бы да не печатать! Дома, куда ей ходить? Я приносил ей из института, она печатала. Так вот…
— Что же, такие вот: биология и анатомия человека, популярные темы?
— Вы, что, намекаете? А на что? Не пойму! Молодой человек, я ей приносил со всего института.
— Значит, заказчики к Вам не приходили?
— Зачем? Может быть по переводам, а так… В общем, жила себе, тихо- мирно, дома… А в тот день я с работы пришел: обострилась язва. Я раньше пришел, но это все ваши уже проверяли. Ее уже не было. Мне плохо; и к вечеру Зои не было. Я обзвонил все: друзей и морги, больницы — все…
— Это перед восьмым?
— Да, перед восьмым марта. Точнее, — шестого.
— А в «02» не звонили?
— Нет, в 02 не звонил.
— Почему?
— Да потому, что у Вас же на третий день только будут искать.
— И Вы это знали?
— Да все это знают. Да и, видите сами, какой результат. Может, Вы найдете?
— Не знаю. И позвонили Вы нам девятого?
— Десятого. Что-то еще?
— Это Вы, — притворно нахмурился лоб Потемкина, — Олег Борисович, хорошо знали: как ищет милиция, — а вот жену, впечатление есть — не очень…
— Зачем Вы пришли, молодой человек, сказать мне об этом? Сказали! Хотите искать — ищите! Оставьте меня, наконец, в покое!
Гармоничной парой, — Потемкин видел, — они с потерявшейся быть не могли. Худой, постоянно уставший от жизни и язвы, преподаватель, и ладная, судя по фото, нескучного нрава, неутомленная жизнью, домохозяйка. Женщина, которой любовь по душе, а не ее отсутствие. А отсутствие тут, видно было хроническим…
— Гости к Вам приходили часто?
— Нечасто. Я давно не пью, не люблю гостей и пустые праздники! — хозяин уже не скрывал, что теряет терпение.
— А женщины любят праздники…
— Их дело! А к ней приходили подруги. Днем, когда меня нет.
«И только подруги?» — подумал Потемкин. В надежных глубинах воображения, он представлял, как могло быть за кулисами. Не красавец, конечно, хозяин, и не атлет, но взглядом такой вспыхнуть может. И нервы, как видно, — не сталь!
