Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
— Хвала богам, — воскликнул Ни-Кит. Ев-Ган пожал ему руку, а меня обнял, как старого друга.
— Как вы нашли меня? — спросил он, когда мы расположились в его комнатке, которая была не больше, чем у Ни-Кит — старшего.
— Ну, нашли и нашли, — уклончиво ответил Ни-Кит, — еще бы друга твоего раздобыть.
— А чего его добывать, — удивился Трубадур, — он сам ко мне придет скоро. С минуты на минуту должен быть. Как вы здесь оказались?
— Да так, — уклончиво ответил Ни-Кит.
— А где Ши? — спохватился Ев-Ган, — Ане сказал, что она пойдет с вами.
— Ни-Кит посмотрел на меня, испрашивая разрешения говорить, я посмотрела на него. Потом Ев-Ган, который напрягся и переводил взгляд то на него, то на меня, не выдержал:
— Да говорите же.
Я взяла Ев-Ган за руку.
— Перед тем как спуститься сюда, она ушла от нас, не насовсем. Ма-Ши ищет лекарство…
Ев-Ган мелко закивал.
— Я понял, Сиэт-ту, спасибо, что нашла мужество сказать, — трубадур был бледен и нервно сжимал мою руку.
— Все будет хорошо, Ев-Ган, главное верить, — говорила я.
— Да-да, — автоматически повторял Ев-Ган.
В дверь постучали.
Ни-Кит крикнул: "Войдите".
Вошли Ма-Киар и Сет-Па-Р-га.
С порога Ма-Киар заметил, что что-то не так.
— Рассказывайте, по какому поводу траур?
Я слово в слово сказала Ма-Киар тоже, что и Ев-Га.
— Да, брат, тяжело тебе. Мужайся, — сказал дрессировщик, садясь рядом с Ев-Ган, — Любая беда поправима, ты сам так говорил, помнишь?
Ев-Ган невидящим взглядом смотрел на друга, и пытался улыбаться, но выходило вяло.
— Ев-Ган, — позвала я, но он не отзывался.
— Оставь его, — сказал мне Ни-Кит.
— Вы чай будете? — спросила Сет-Па-Р.
Я кивнула, хотя чаю не хотелось.
Через несколько минут я справилась с собой и спросила у Ма-Киар.
— Как вы оказались здесь?
Он покривился:
— Неприятная история. Вы ушли, и мы с Сет-Па-Р уже собирались уходить, как Ю-Рий-ранх сказал, что сейчас придут "стражи". Мы не успели уйти, они действительно пришли к нам, устроили обыск, но естественно ничего не нашли. Они перевернули все вверх дном, а потом повязали нас и, не говоря ни слова, увели далеко, в тюрьму. Поганей и безрадостней места в жизни своей не видел. Сидели мы там где-то дня два, потом пришли Чэно-Леко и забрали нас, привели в какую-то комнату, потом мы оказались здесь.
— Что с Ев-Ган? — спросила я Ма-Киар, — Он что тоже… как и Ши? — говорила я, чувствуя, что если произнесу еще хоть слово, то сердце мое разорвется на мелкие кусочки.
Ма-Киар посмотрел на меня и ничего не сказал.
— Ему трудно говорить об этом, Сиэт, — заговорила Сет-Па-Р, — насколько я понимаю, в Тьйарко-Сиэт дружба выше любви, выше всего самого святого, что только может быть на свете. Его друг в печали и Ма-Киар не может радоваться.
— Па, успокойся, — мягко осадил невесту Ма-Киар, — Понимаешь ли, Сиэт, наш трубадур — хитрая старая лиса, он ни слова теперь никому не скажет, такова уж его особенность. Знаешь, что случилось с ним? Как он попал сюда?
— Нет, — я отрицательно помотала головой.
— Их схватили у ворот, они уже возвращались с телом Принца. Ев-Ган первоклассно владеет мечом, но и он не застрахован, от удара ножа в спину. Ранх-ба был ранен, но остался жив. Вдвоем они убили достаточно "стражей" и смогли-таки выполнить возложенную на них обязанность.
Ни-Кит слез со стола, размялся и потянулся.
— Вы сидите здесь, а я наверх смотаюсь, — с этими словами Ни-Кит вышел из домика.
— Теперь ждать, — загробным голосом сказал Ев-Ган.
— Жаль, что я больше никогда не увижу нашего солнца, — вздохнул Ма-Киар.
— Почему же?
— Наши тела! Наш мир с самого создания двух городов не знал войн, не начинать же войну из-за наших бренных тел?
— Магистр что-нибудь придумает! Я уверена, — сказала я,
— Можно послать Ни-Кит, чтобы он оживил вас прямо в Э-Ма-Куа, а потом вчетвером вы выберетесь оттуда, — холодным голосом проговорил Ев-Ган.
— Можно, — безразлично ответил Ма-Киар.
Я почувствовала, как будто меня куда-то тянет за голову и плечи. Я перепугалась и схватила Ев-Ган за руку сильнее.
— Все хорошо, ты скоро будешь дома, — успокоил он меня.
Он пропал из виду, пропал и домик и вся скудная обстановка, темнота и ничего, кроме темноты. Наконец по глазам ударил свет, он был настолько ярким, что я закричала от боли и закрыла глаза руками.
— Все хорошо, Сиэт-ту, — услышала я голос Магистра.
— Уберите этот свет, — простонала я, язык плохо меня слушался.
— Окна здесь плотно занавешены, царит полумрак, — удивился Магистр.
Я почувствовала, что чьи-то мягкие пальцы одели мне на глаза очки.
Я опасливо открыла глаза, от света все равно было больно, хоть окна действительно были занавешены и очки оказались с затемненными стеклами.
— Такое не часто, но бывает, — успокаивал Магистр, — это само собою пройдет.
Я попыталась встать, но тело пронзила боль от раны через все тело.
— Очки придется носить постоянно, возможно зрение и не восстановится полностью, — говорил Магистр, помогая мне встать.
— Где Ранх-ба? — спросила я.
— Тебе лучше занять сейчас свою комнату и поспать немного, — уклончиво отвечал Магистр.
— Мне это все равно. Где Ранх-ба?
Часть III Тьйарко-Сиэт-Куа
"Твое" и "мое" источник всяких раздоров.
Ларошфуко.
Сцена 7: Удар ножом
Я настояла на своем. Магистр отвел меня в уже знакомую мне комнату своей сестры. Там на подушках лежали бледные и безжизненные Ши и Ранх-ба. Между ними лежал белый кот.
Когда я вошла, Ма-Ши направилась ко мне, невесело улыбнулась и взяла за руки:
— Ты легко отделалась, благодари богов.
— Что с ними? — спросила я.
— Ши уже реагирует на голоса и боль, реакция зрачка замедлена, все процессы протекают крайне медленно, она стала моргать, у нас есть надежда, и уже не призрачная, а самая настоящая. Ти-Му-ранх получил серьезные раны, и потерял много крови, его вовремя нашли наши отряды. Мы кормим его мясом и печенью коровы, поим козьим молоком. Он ест с аппетитом, и много спит, с ним не будет проблем. Принц от них не отходит.
— Спасибо, Ма-Ши, ты столько для них делаешь. Я тоже теперь буду делать то, что им необходимо, я исправлю свои ошибки.
Магистр и Ма-Ши посмотрела на меня непонимающе.
— Все мы вели себя неправильно. Мне не стоило затеваться с романом. Ранх-ба нельзя было возвращаться в Э-Ма-Куа, ни ему, ни Ев-Га не стоило этого делать. Пату необходимо было идти с нами, я не имела права оставлять его там (в глазах кота блеснули слезы), только одна Ши ни в чем не виновата, но страдает больше других.
— Ты не сказала обо мне, — помолчав, возразил Магистр, — Побоялась? Нет, на тебя это не похоже. Ты сознательно ничего не сказала. Мне не стоило отправлять уставших и замученных путников в опасное путешествие. Ты не понимаешь, почему я это сделал? — спросил Магистр.
— Мне все равно это, — ответила я, — пусть глаза мои и закрыты очками, но внутренний мой взгляд очистился, я точно вижу то, что желаемо моему сердцу. А хочу я только одного, чтобы Ши и Ранх-ба могли радоваться солнцу вместе со мной, чтобы из сердца могли стучаться, любить и верить.
Магистр внимательно посмотрел на меня.
— Тебе надо беречь себя, — сказал он сурово.
— Не время беречь себя, я итак, делала это достаточно долго. Есть лишь, то во что мы верим. И есть оно, лишь пока мы верим, если перестанем верить — все пропадет.
— Ев-Ган, — прошептал Магистр.
— Нет, я сама поняла это, там, внизу, во тьме. В лицах женщин и детей, мужчин и стариков, была вера, те, кто сошли с ума — утратили веру, и их мир стал бессмысленным.
— Ев-Ган перевел древние стихи на наш язык, и получилось: "этот мир существует, покуда мы верим в него, а откроешь глаза, и его уже нет, и мы снова стоим у истока веков".
— Я не знаю этих стихов.
— Верю тебе. Раз уж тебе не терпится — берись за дело.
Магистр распрощался с нами и ушел.
— Ма-Ши покажи, пожалуйста, что ты делала?
Сестра Магистра ввела меня в курс дела, к тому времени как она закончила, проснулся Ранх-ба.
Я кинулась к нему, обняла и поцеловала.
Он не сразу узнал меня из-за очков, попытался их снять, но я остановила его.
— Не надо, иначе я не увижу тебя.
— Ты ослепла? — спросил он, касаясь рукой щеки. Меня била дрожь, его теплая рука казалась мне нестерпимо горячей.
— Нет, что ты. Есть небольшие проблемы. Как ты себя чувствуешь?
— Болят немного раны, но Ма-Ши мажет их мазью и всегда становится легче.
Я не могла налюбоваться на него, мне казалось, что вот теперь-то у нас все и должно сложиться, но я не видела собирающихся на горизонте серых грозовых туч.
