Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
![Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
Обзор книги Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
Тихомирова Лана
Работа над ошибками или Грустная — грустная сказка
Там, где умеренность — ошибка,
равнодушие — преступление.
Георг Лихтенберг
Остановите землю, я сойду….
Энтони Ньюли.
Часть 1 Э-Ма-Куа
Народу много, а людей мало….
Диоген Лаэрстский…
Сцена 1: Начало истории
Э-Ма-Куа — "город, где живет туман", так переводится это название с нашего птичьего языка.
Я родилась здесь, и сколько себя помню, за пределы города никогда не выезжала.
Имя мое Сиэт-Лаа-Н-га, и история моя началась семнадцатого дня второго месяца сезона дождей.
Я сидела в своей квартире, потягивая арбузное вино, которое очень люблю, смотрела в окно, думала о людях бегавших по мостовой.
Вообще люди в нашем городе делятся на три группы: люди, которыми Город управляет; люди, которые от Города зависят; и люди, которые живут в Городе, и ещё не стали его собственностью. Последние составляют меньшинство, я принадлежу к ним, и, как все стараюсь выделиться: одеваюсь ярко, ношу длинные волосы, говорю громко, но главное — я могу плакать и смеяться, радоваться и огорчаться, ненавидеть и любить. Нас, за наше поведение и манеру одеваться, зовут Тьйарко-Леко (Цветные, или яркие люди).
Есть ещё одно меньшинство, в отличие от нас, почитаемые люди — Чэно-Леко (Черные люди). Это люди, которыми управляет город. Меня они вводят в ужас. Когда я смотрю на них в голове моей сверлом зудит одна мысль: "Неужели и я стану такой?" и каждый раз пробивает крупная дрожь.
Эти люди носят черные одежды, потому и прозваны Чэно-Леко, и все время спят: когда идут, едут в машинах, когда едят, когда подписывают важные бумаги. Город правит ими, а когда они становятся ему не нужны — съедает их, так поговаривают в народе. По мне так это детские сказки, по образованию я биолог, и привыкла верить тому и только тому, что вижу. Совсем недавно я закончила огромный труд, посвященный Чэно-Леко, я исследовала их анатомию и физиологию, а главное привычки.
Оказалось, что они не воспринимают цвет, хотя не слепы и видят, но как бы в сумерках, только неясные очертания. Вкус и запахи они тоже не воспринимают, зато они чрезвычайно чутки к звукам, но даже самый сильный из всех не способен их пробудить. Они не испытывают эмоций, пребывая в вечно спокойно-ровном состоянии духа, не способны думать — их разумом управляет Правитель. Он личность загадочная, мало кто его видел, зато сказок о нем сочинили великое множество. Например, туман, которым окутан наш город, как будто бы дым его трубки, которую он непрерывно курит. Стоит ли говорить, что имени его никто не знает.
Чэно-Леко же это не удивляет, они вполне искренне любят Правителя, по крайней мере, они так говорят. Со временем они исчезают, по одной из легенд в черный город, по другой — их пожирает Город, по третьей — они добровольно расстаются с тем, что вряд ли можно назвать жизнью и отдают свои тела на растопку трубки Правителя. Но как бы там ни было, Чэно-Леко пропадают.
Последняя группа составляет большинство жителей Э-Ма-Куа, их называют Леко-Э-Куа (Люди Города). С виду они нормальные люди, но ими движет только одно чувство: фанатичная преданность Городу и Правителю. Любого, кто скажет в присутствии Леко-Э-Куа что-нибудь плохое о Городе или Правителе ждем неминуемая смерть — его просто разорвут на кусочки. Леко-Э-Куа со временем становятся Чэно-Леко и рады этому, а потому всегда приподнято — равнодушны к окружающим и самим себе, но с большой охотой участвуют в оргиях посвященных Городу и убийствах, которые ежедневно происходят, если какой-нибудь Тьйарко позволит себе нелицеприятно отозваться о Городе.
На мой взгляд, не это самое страшное. Нет ничего ужаснее (поверьте мне на слово), чем превращение Людей города в Черных людей. Три года назад я пережила это день за днем, наблюдая за своей сестрой.
Оли-га (Серебряная девочка), заснула и больше никогда не проснулась, месяца три она ещё прожила с нами. Но в одну ночь испарилась прямо из своей постели. С тех пор я осталась одна.
Когда-то моя семья была очень большой: родители и, кроме меня, ещё три сестры. Старшую, Юли-га (девочка из золота), я не помню, она уже родилась Чэно-Леко и в семнадцать лет она пропала, ей в нашей семье гордятся, Чэно-Леко рождаются редко. Среднюю, Ка-Тер-Ин-га (Самая любимая девочка), я помню очень смутно, мне не было и пяти лет, когда она пропала, став Чэно-Леко. Но Оли-га я помню прекрасно, она была не намного старше меня, мы были очень дружны, но слишком разные. Когда три года назад она стала Чэно-Леко, для меня это стало ударом, а она радовалась на словах. С неё то и начались мои исследования. Я не отходила от Оли ни на шаг, каждую ночь сторожила её постель, и однажды на моих глазах она просто-напросто испарилась.
Я вывела несколько симптомов, из которых следовало, что скоро Человек станет Черным человеком. Во-первых, это сонливость и апатия, отсутствие желаний, усталость, ухудшение зрения, но вместе с тем обострение слуха.
Я до сих пор остро переживаю за сестру, хотя уже знаю, что она счастлива. Тогда я сидела дома одна, и думала, что же будет дальше.
На столе стояла фотография, где все четыре сестры были вместе: Одетая во все черное, красивая и темная Юли, веселая и улыбающаяся Тер, и я с Оли на руках старшей сестры, два маленьких сверточка — эту фотографию сняли за три дня до исчезновения Юли.
Арбузное вино кончилось, и я заварила себе кофе. Дрожащей от волнения рукой взяла телефонную трубку и позвонила. В трубке были только длинные гудки. Я положила трубку рядом с собой. Тревога переросла в страх. Теперь пропал мой друг, чуть ли не единственный человек, которого я по настоящему любила, и который мог более пяти минут терпеть меня и мой характер — Ти-Му-ранх (Великий завоеватель), или Ранх-Ба (маленький мальчик, человек невысокого роста). Он, как и я, был Тьйарко-Леко, один из самых сильных и великодушных, кого я знала. Он хотел бежать, и я с ним, но вот уже четыре дня, как я не могла до него добраться.
Что-то мне подсказывало, что случилось худшее.
Стемнело. Родителей все не было. Но за них можно было бы и не волноваться с Леко-Э-Куа никогда ничего не случается. Я не стала зажигать лампы, а зажгла свечу. Живой огонь не давал мне углубиться в мысли и представлять в сотый раз тюрьму, где томится Ранх-ба.
Наконец позвонили в дверь.
— Слава Солнцу, вы вернулись, — сказала я, открывая дверь.
— Как можно славить то, чего ни ты, ни я никогда не видели, и никто, не знает, есть ли оно на самом деле? — парировала мама, снимая ботинки. Отец молча снял пальто и обувь, он выглядел ещё более сонным, чем вчера, тяжелый камень лег на сердце.
— Ты опять жжешь живой огонь? — равнодушно, для проформы, возмущалась мама, — Сиэт-Лаа-Н-га, сколько раз тебя просить не делать этого.
— Извини, мама, — ответила я, погасив свечу.
— Ты всегда так говоришь, а потом делаешь по-своему.
Я промолчала.
— Мам, Ти-Му-ранх пропал.
— Тем лучше, выкинь его из головы. Он никогда не любил наш благословенный город, и чего можно ждать от такого человека? Он только себя и любил.
— Я сейчас не об этом, мам, человек пропал.
— И что? Не беспокойся о нем, он наверняка связался с бродягами и ушел, Город таких не держит, они ему не нужны. Бесполезные твари, — беззлобно продолжала мама.
— С какими бродягами? Разве Город можно покинуть?
— Ну, — замялась она, — не цепляйся к словам. Это всего лишь предположение, но поверь мне, только последний идиот может этого пожелать.
Мы сели ужинать.
— Мам, я завтра иду в цирк.
— Ты всегда ставишь меня перед фактом. Теперь иди, раз решила. С кем идешь?
— С Ши-Мер-га (Ночная птица) ты её знаешь.
— А, милая девочка, передавай ей привет.
— Конечно.
Я сидела как на иголках в надежде, что мама не спросит: в какой именно цирк мы идем, так и случилось, лишним расспросам меня не подвергли.
На утро мы встретились с Ши-Мер-га и вместе гуляли по Ти-Ма-пале (Площадь великого Тумана).
— Можешь меня поздравить, Ши, я окончила свой роман.
— Поздравляю, Лаа, когда он увидит свет?
— Если солнечный, то только на картинке.
Мы рассмеялись.
— Если серьезно, зачем мне его издавать? За такую крамолу меня как пить дать посадят.
— Что-то против Правителя? — забеспокоилась Ши.
— Нет, высмеиваю Чено-Леко.
— А, — неопределенно протянула моя подруга, — этим-то что шла, что ехала твоя крамола.
— Им, да, но поговаривают, правитель за них горой.
— А он есть вообще? — прищурилась Ши.
— Наверное, есть. Мне это как-то все равно. Туман-то откуда-то берется?
— А я в него не верю!
