Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
Ни-Кит смолк.
— Как же Тьйарко-Сиэт? — спросила я.
— Ты плохо знакома с нашей историей, — заметил Ни-Кит.
— Древнюю историю я никогда не любила.
— Когда Тьма расползлась по земле, стали появляться Лэко-И-Вес-Та. Они нашли путь к спасению. Они увели свои семьи в далекие земли, где теперь Тьйарко-Сиэт. Один из Лэко-И-Вес-Та захотел построить свой город и основал Э-Ма-Куа, куда привел известным ему путем миллионы обычных людей.
— Правитель Лэко-И-Вес-Та?
— Тот Правитель давно почил. Так вот дальше, случилось страшное. Все, кого Правитель не успел увести, стали Чэно-Леко, и мир тьмы отделился от мира солнца. Единственным путем в мир Тьмы стала смерть, а обратный путь известен немногим.
Ни-Кит замедлил шаг.
— Теперь тише, держись рядом, все будет хорошо, главное не кричи, когда увидишь этих тварей, — шепнул он мне.
От света, который давал факел, я видела только пустырь без травы, только камни и песок, на растрескавшейся земле.
За нашей спиной послышалось глухое утробное рычание. Я прижалась к Ни-Кит.
— Не бойся, малыш, они не нападут, у нас в руках огонь, — он как-то странно улыбался.
Я присмотрелась к темноте перед нами, и сердце мое сжалось от страха. Тенями, еле приметными силуэтами, на границе света и тьмы вокруг нас кружили огромные псы.
— Теперь стоим, — скомандовал Ни-Кит и резко остановился, вынул из кармана кусок свежего мяса, с него ещё стекала кровь.
— Жаль штаны — стирать придется, — сказал Ни-Кит и рассмеялся, — песики, — позвал он и помахал мясом в воздухе. Он размахнулся и кинул его в темноту.
Сотни собачьих лап прошуршали по песку, множество песьих глоток зарычали. Псы дрались друг с другом за кусок мяса, началась свалка.
— Пойдем, детка. Они заняты. Мы им не интересны.
Мы пошли быстро и вскоре оказались у ворот башни.
— Что теперь? — спросила я.
— Собственно двери открыты, — сказал Ни-Кит, толкая массивную дверь, — нам предстоит самое сложное — найти принца в башне. Она огромна. Здесь мотни тысяч заключенных, и почти все сошли с ума. С десяток мы спасли, это в основном наши дипломаты и люди, чьи тела мы нашли. Да, житуха здесь не самая сладкая, — заключил Ни-Кит.
Мы вошли в коридор справа и слева были двери без окошек, из-за которых слышались стенания и крики.
— Пату, — звали мы.
Голоса откликались диким хохотом стенаниями.
— Его здесь нет, это этаж сумасшедших, они сидят здесь никак не меньше полугода.
Мы переходили с этажа на этаж, но повсюду были голоса сумасшедших. Только на пятом этаже нас встретила тишина. С нижних этажей доносились глухие крики.
— Пату, — крикнула я.
— Я здесь, в конце коридора, дверь слева, — услышала я голос.
Мы побежали к этой двери.
— Тут двери должны быть открыты, — заметил Ни-Кит. Я дернула нужную дверь, но она не открылась. Я толкнула её и упала в узкую маленькую камеру.
К противоположной стене висел на цепях Пату. Я бросилась к нему и обняла.
— Извини, что не могу нормально тебя приветствовать, но очень рад тебя видеть.
— Мы пришли тебя освободить, — сказала я.
— Так вот оно что, — подал голос Ни-Кит, — теперь, значит, цепи. Раньше было гораздо легче — пережег веревку и все. А теперь… чего делать будем? — спросил он у нас.
— Неплохо было бы маслом полить, — предложил Пату.
— Извини, масляной лампы не захватили, — нервно отвечал Ни-Кит.
— У тебя нет второго куска мяса? — спросила я.
— Есть, но оно жареное, я уже пожалел, что выкинул этим тварям свежее. Еще идеи?
Идея у меня была, но я не знала, как её высказать.
— Извини, Пату, и, Ни-Кит, извини. Но будет не очень приятно, но придется тебя, Пату, вылизать.
— Что? — воскликнули Пату и Ни-Кит.
— Надо смочить слюной запястье и ладони, тогда, может быть, удастся снять кандалы.
— Ну, если это единственный способ тогда давай, — согласился Пату, после недолгого раздумья.
— Тогда приступим, — Ни-Кит пожал плечами, что мол, не против.
Следовать моей идее было не очень-то приятно само по себе, а железный привкус удовольствия не добавлял. Однако все имеет свой конец. Процедура возымела свой эффект — руки Пату были свободны.
— Спасибо, — несколько брезгливо отозвался он, — что с ногами будем делать?
— Сам лижи, — парировал Ни-Кит.
— Кроме шуток? Их можно будет снять? — спросила я.
Ни-Кит присел на корточки и рассматривал кандалы.
— И откуда ты откопала такой способ? — спросил меня Пату.
— Видела как моя мама, чтобы одеть и снять кольцо, которое мало, облизывала палец. Кольцо садилось и слезало.
— Ну, что ты будешь делать! — ругался Ни-Кит, — забыл проволоку, а у тебя шпильки нет? — спросил он у меня.
— Какой шпильки? — спросила я.
— Ну, заколки для волос?
— Нет, я ими не пользуюсь.
— Зря. Вещь полезная.
— Знала бы — вся утыкалась, — огрызнулась я.
Ни-Кит вскочил и заходил по камере.
— Не плохо бы косточкой куриной или рыбной попробовать, — в слух размышлял Ни-Кит, — но у нас, их опять-таки, нет. Ума не приложу, что и делать?
— А соломинкой? — спросил Пату.
Ни-Кит недовольно покачал головой.
— Ну, на безрыбье и сами знаете что соловей, — задумчиво проговорил Ни-Кит.
— Сиэт, возьми факел да посвети мне, — сказал Ни-Кит.
Ни-Кит поковырялся в замке соломинкой, но та сломалась. Он нечленораздельно выругался, и что-то поколдовал с замком — тот открылся.
— Что ты сделал? — воскликнула.
— Сам не знаю, — ошеломленно проговорил он.
— Ну, вот и лизать не надо было, — недовольно сказал Пату
— Не факт, — подал голос Ни-Кит, приступая ко второму замку.
Внезапно шум нижних этажей стих.
— Обход, — шепнул Пату, — встаньте к стене.
— Огонь, — сказала я.
— Они его не видят, задержите дыхание, успокойтесь, — скороговоркой проговорил Пату.
Пату принял неестественную позу, подобную той, в которой он висел до нашего прихода.
В камеру зашел Чэно-Леко.
— Па-Ши-ранх, — прихрапывая, сказал он.
— Я, — ответил Пату.
— Спать, — приказал стражник. Он немного постоял словно, выслушивая что-то, потом вышел и закрыл за собой дверь. Мы еще долго стояли, прижавшись к стенам, пока до нас не донесся шум с нижних этажей.
— Слава Магистру, — выдохнул Ни-Кит и продолжил ковыряние в замке. Где-то через час замок щелкнул.
— Идем? — сказал Ни-Кит.
— Идем, кивнул пату.
Крадучись, мы вышли из башни.
— Песики, — с издевкой позвал Ни-Кит, — я вам мяско пожарил, правда, не вам, а нам, — как бы про себя сказал он, — Извините, ребята, мы теперь без еды.
Собаки рычали утробно и страшно.
Ни-Кит кинул мясо в темноту. Лязгая зубами, псы стали бросаться друг на друга.
— Идем отсюда, к чертовой матери, — сказал Ни-Кит.
Мы быстро пошли вперед, чуть не бежали. Когда оказались за пределами территории башни Смерти, то смогли перевести дух.
— Всё, теперь идем вперед. Боюсь, что нам придется посидеть здесь немного. Остановимся у Ни-Кит — старшего.
Мы снова оказались в хибаре. Старик лежал на кровати, но не спал.
— Ой, а чагой-то вы вернулись? — спросил он, поднимаясь.
— Мы вот тут принца одного из башни вызволили. Надо отсидеться немного, подождать. Мы у тебя перекантуемся, — пояснил Ни-Кит.
— Ладно-сть, — махнул рукой старик.
— Вы посидите здесь, а я наверх слетаю, у меня вечный пропуск, — сказал Ни-Кит и вышел из лачуги.
Старик, кряхтя, встал.
— Ложись, сынок, — сказал он Пату, — там, откуда ты, наверняка кровати нет.
Пату колебался, но все же лег на кровать и с наслаждением вытянул ноги.
— Спасибо, — сказал он старику.
Он долго смотрел на меня.
— Я сотню раз пожалел, что не пошел с вами.
— Что с тобой было? Расскажи, что с тобой было, пока у нас есть время? — садясь, на пол сказала я.
— Я пошел от ворот в Город. Долго не мог найти ни одного "стража", а когда, наконец, нашел, все ему рассказал. Меня связали и мигом доставили в тюрьму, там, через час ко мне вошел Сиока-Ну, зачитал мне приговор и привел его в исполнение. Тело мое захоронено в братской могиле этого года. Знаешь, что такое братская могила? Это яма, где лежат тела, их заливает дождем и заносит снегом, а конце года приходит человек и закапывает яму.
Я оказался здесь, меня сразу определили в камеру. Еды не давали, только приходили и говорили, когда спать, а когда вставать. Это все.
Как вы добрались?
Я вкратце рассказала Пату, про прогулку в лесу, медведя, радугу, про состояние Ши.
Пату вскочил со своего места.
— Я трижды негодяй и подлец, я — эгоист, мне нельзя было оставаться.
