Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка
- Вы действительно ничего не потребуете взамен? - спросил я дьявола, вернувшись из его иллюзии на шестой день.
- Абсолютно ничего, - кивнул он. - Если пожелаешь, то впредь ты меня никогда не увидишь.
Любой из предложенных вариантов решал мои проблемы, был для меня ценнейшим подарком, нужно было лишь определиться с предпочтением. Но меня неотступно терзали сложные размышления, препятствовавшие выбору. Я не намеревался слепо доверяться нечистой силе, которая, не требуя никакой платы, так или иначе все равно возьмет свое. Дело осложнялось тем, что периодически я переставал воспринимать дьявола как дьявола, он становился для меня спасителем в облике человека, мельника с человеческим же именем Бруно Остерманн.
Кроме того я с беспокойством и настороженностью задумывался, к чему меня может привести способность управлять людьми и творить иллюзии, которые превращаются во вполне материальные предметы? Ведь если разобраться, то я обманывал рабочих, расплачиваясь за строительство особняка золотыми монетами, которые на самом деле были ничего не стоящей речной галькой. Даже близких людей я обманывал и вводил в заблуждение, навязывая им свои мысли, внушая чуждые им идеи и образы. Обретя могущество и великую силу, смогу ли я остановиться на краю между дозволенным и недозволенным?
- Пусть я останусь убогим калекой, пусть ослабею окончательно и умру, но я не приму подарка от дьявола, - в конце концов ответил я.
- Как знаешь, - вроде бы равнодушно сказал Остерманн. - Посмотри на это.
Передо мной открылось последнее видение, в котором я лежал в покосившейся кровати на провонявшей и грязной постели. В маленькой комнатке одиноких нищих царили затхлость и смрад. Моя мама - ветхая старуха с трясущимися руками - шаркала ко мне с тарелкой вареных овощей, не переставая ругать кого-то из соседей. Ее взгляд был потухшим, как у отчаявшегося безумца, искривленными пальцами с узловатыми суставами она черпала варево и запихивала мне в рот, а когда я откашливался, больно хлестала меня по щекам и выговаривала все свои обиды скрипучим голосом злобной ведьмы. Потом мама покидала комнату. Я глядел в черный от копоти потолок, умывался горячими слезами и жалобно просил Бруно Остерманна вернуться ко мне и вновь предложить сделку. Конечно, он отказывался приходить, и я ревел еще сильнее, желая убить себя, но не имея такой возможности.
- Пусть так, - проглотив комок в горле, сказал я.
- Как хочешь, - угрожающе заметил дьявол и после паузы засмеялся. - Однажды ты все-таки попадешь в мои заботливые лапы.
Он исчез, а я с удивлением обнаружил, что мои глаза закрыты. Распахнув веки, я обнаружил себя лежащим в траве рядом с мельницей, и на востоке показывались первые лучи солнца. Послышались быстрые шаги, и меня кто-то рывком поднял на ноги.
- Хорст! - рыкнул на меня городской священник. - Я никогда не наказывал детей розгами, но, видит Господь, ты этого заслужил! Твоя мать искала тебя всю ночь. Где ты был, маленький негодник?
Всего-навсего ночь. Не неделю. Виновато опустив взгляд, я стоял, переминаясь с ноги на ногу, но не от замешательства и выражения чувства вины, а потому что мог ходить. Разве что спина чуть-чуть побаливала, да ломило плечи.
Глава сорок пятая
- Произошедшее со мной вскоре стерлось из памяти и вернулось лишь сейчас, на дьявольском перекрестке, - принялся пояснять Хорст. - Мужчины, нашедшие меня утром, прибежали потому, что услышали, как разрушился дом Бруно Остерманна, с грохотом завалившись вовнутрь. От него остались только камни и поломанные доски, под которыми обнаружили раздавленные тела двух работников. Мельника не отыскали и пришли к выводу, что он был слишком глубоко погребен под завалом либо размозжен и размят на куски.
- Черные-черные глаза, - задумчиво произнес Малах Га-Мавет, зачем-то глядя на Эльзу Келлер. - От центра зрачка до края радужной оболочки.
- Вы о том, каким бы стал Хорст? - спросил Виллем.
- Да. Материализуя иллюзии, он должен был давать выход магической силе через глаза, и в дальнейшем они приобрели бы именно такой вид.
- А что за горб? - осведомился Николаус. - Каким образом в видении Хорст наблюдал себя горбатым и хромым, хотя в действительности даже не повредил спину?
- Так было задумано дьяволом, - вставил Михаэль Бреверн. - Он вовсе не желал излечивать нашего бедного друга, напротив, он бы ухудшил его состояние с тем, чтобы иметь возможность в дальнейшем предложить сделку: душа взамен на способность ходить и иметь достойный облик. Хорст поступил совершенно правильно, что не поддался на уловки дьявола.
Малах Га-Мавет с уважением взглянул на купца и кивнул. Затем он поочередно посмотрел на Эльзу и Пауля и спросил: - Кто из вас будет следующим рассказчиком? И не тяните, пожалуйста. Это в ваших же интересах, поскольку времени на воспоминания уже очень мало, а на какие-либо ремарки так и вообще нет.
Эльза предупредительно поняла руки ладонями вперед:
- Боюсь, мне нечем поделиться со всеми, ведь я никогда не встречалась ни с дьяволом, ни с человеком, который на поверку оказался бы исчадием ада.
- Ну-у, - протянул ангел смерти, на этот раз бросив взгляд на женщину с хитрым прищуром, - с этим нам еще предстоит разобраться. Тогда пусть господин нотариус не откладывает и поскорее приступает к своей истории.
- Хорошо, - ответил Пауль Рейхенштейн. - Не стану повторяться со своей скучной биографией и ограничусь скупым пересказом приключившегося со мной в девятнадцатилетнем возрасте. И да, мой случай, как и у Михаэля, не стирался из памяти, потому что я только теперь получил возможность сопоставить все факты, позволяющие утверждать, что имел дело именно с дьяволом. Как и Михаэлю, мне бы не хотелось раскрывать подлинные имена участников тех событий и название местности.
Итак, в девятнадцать лет я приступил к службе в аббатстве Адденбах в должности помощника церковного нотариуса. Во владения нашего епископства входила громаднейшая и малозаселенная территория, включавшая в себя ряд островов в Северном море, граничивших с землями датчан и шведов, а потому имевших большое значение для Империи. На одном из островов - я буду называть его Швенценом - располагался древнейший на германском севере монастырь. Про его настоятеля шутили, что он стар, как мир, и, должно быть, лично видел сотворения Адама, нашего праотца.
Никогда Швенцен не огорчал епископство дурными вестями, но в одночасье все перевернулось с ног на голову, когда с острова сбежал монах по имени Томас и просто чудом смог добраться до епископа. Он поведал, что настоятель Мартин со своими приближенными творит в монастыре невероятные ужасы: кельи братьев на первом этаже он превратил в одиночные камеры, а подвал - в обширную пыточную. Все это сделано якобы для того, чтобы разоблачить демонов, скрывавшихся среди монахов. Церковь собрала особую комиссию, уполномоченную провести самое тщательное расследование инцидента, которая по дороге в Швенцен остановилась в Адденбахе.
