Джон Скотт - За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали
Здесь легче найти и снять комнату, чем в Москве, причем плата за нее будет несколько ниже. Зарплата приблизительно такая же, как и в Москве.
Во время своего путешествия я пришел к выводу, что уровень жизни населения постепенно повышается и что среднему, хорошо оплачиваемому рабочему становятся доступными многие материальные блага, а я считаю, что именно в этом средний советский гражданин заинтересован больше, чем в чем-либо еще.
Ни разу за время путешествия я не видел никаких признаков голода или нехватки продовольствия. Во всех поездах, на всех железнодорожных вокзалах и станциях есть буфеты, где можно купить булочки, хлеб, колбасу, сыр, а иногда масло. Цены на некоторые продукты ниже, чем в Москве. Например, апельсины стоят 1 рубль 25 коп., а сыр — 12 рублей килограмм.
Таким образом, кажется, что все люди, находящиеся на свободе, работают и; пользуются жизненными благами больше, чем когда-либо за последние несколько лет. Но многие лишены свободы, и именно с этим связаны у меня отрицательные впечатления от путешествия.
Терроризм. Процесс чисток идет здесь в более широком масштабе, чем в столице. Я не заметил ничего, что указывало бы на его спад.
Местные руководители до смерти перепуганы. Например, в Челябинске я заходил в горком партии, к главному редактору местной газеты, в управление милиции и разговаривал со многими людьми. Никто из них не хотел мне сказать, какова численность населения города. У меня были рекомендательные письма из Народного комиссариата по иностранным делам, но никто не обращал на них внимания. Бюрократия боится говорить иностранцу что бы то ни было.
Невозможно было даже приблизиться к большим фабрикам и заводам. Вскоре мне сообщили, что теперь экскурсии на предприятия не проводятся.
Я узнал главную причину испуга руководящих работников: большинство из них были новыми людьми, пришедшими на смену арестованным или расстрелянным. В Магнитогорске, где я раньше работал, у меня еще остались друзья, мне стало известно, что партийная организация города три раза подвергалась чисткам за последние три года. Каждый раз, когда что-то случалось с первым секретарем горкома партии, он тянул за собой практически всех работников аппарата. Первым из партийных лидеров, ставших жертвами чисток, был Ломинадзе, старый большевик, находившийся в оппозиции и застрелившийся через несколько дней после убийства Кирова. Вторым стал Хитаров, тоже старый большевик, арестованный в Челябинске. Третьим был Берман, арестованный три месяца назад. Один из его братьев, насколько мне известно, все еще является начальником управления лагерей Наркомата внутренних дел (ГПУ) в Белоруссии. Другой брат Бермана продолжает занимать пост наркома связи Советского Союза. Неудивительно, что большинство местных руководителей всего боятся. Все те люди, с которыми мы беседовали, не произнесут ни слова до тех пор, пока не позвонят куда-то и не поговорят о чем-то торопливым шепотом.
Один из этапов проведения чисток (который не настолько заметен в Москве, как мне кажется) — это арест жен и членов семьи жертвы. Из случайных разговоров с друзьями я узнал, что во всех трех городах жены и семьи всегда арестовывались вместе с обвиняемыми и получали срок заключения согласно статье 50 Уголовного кодекса РСФСР. Женам обычно вменялось в вину недонесение властям о преступной деятельности их мужей. Их обычно приговаривали на срок от шести месяцев до десяти лет. Детей, за исключением грудных, отбирали. По всей вероятности, матери больше никогда их не увидят, поскольку воспитанием займется государство на том основании, что предатели, шпионы и подобные им люди не могут воспитывать детей в стране социализма.
Когда разговариваешь не с чиновниками низшего и среднего звена, а с более или менее обычными, средними советскими гражданами в поездах, у них дома и т. д., то кажется, что они боятся всего несколько меньше, чем это можно было бы ожидать. Некоторые из тех, с кем я разговаривал в поезде, и несколько моих друзей высказывались достаточно свободно, причем общая тенденция их высказываний отнюдь не полностью совпадала с политической линией передовиц газеты «Правда».
Основная масса рабочих (за исключением, конечно, иностранных рабочих), по-видимому, совсем не была затронута процессом чисток. Насколько мне известно, количество арестованных рабочих составляет очень небольшой процент. В большинстве случаев жертвами чисток являются чиновники всех рангов, инженеры и т. д.
Зачастую рабочие даже радуются, когда арестовывают какую-нибудь «важную птицу», руководителя, которого они по какой-то причине невзлюбили. Рабочие также очень свободно высказывают критические мысли как на собраниях, так и в частных беседах. Я слышал, как они используют сильнейшие выражения, говоря о бюрократии и плохой работе отдельных лиц или организации.
Ситуация в промышленности. Я могу дать следующую оценку положению в промышленности на Урале. Все еще сильно ощущается нехватка угля. Одни из способов решения этого вопроса — экономия электроэнергии, поскольку все уральские электростанции работают на угле. В Магнитогорске электроэнергию в жилых домах отключают с 9 часов утра до 5 часов вечера и с 2 часов ночи до 5 утра. В начале февраля в этом регионе Урала начинает темнеть с 5 часов пополудни и темно до 8 часов утра. Такая система экономии не позволяет пользоваться утюгами, электроплитами и т. п. в дневное время. Она также мешает старому русскому обычаю спать при свете, чтобы клопы не вылезали из щелей.
Количество продукции, выпускаемой Магнитогорским металлургическим комбинатом, возрастает. Ежедневная выработка чугуна достигает 4500 тонн, а выработка стали — еще больше. Однако Челябинский тракторный завод изготовляет только около сорока единиц продукции в сутки. Несколько лет назад этот завод производил 50 тысяч тракторов в год. Такое снижение было вызвано прежде всего тем, что начали использовать дизельные двигатели, и, возможно, частично еще и тем, что часть заводского оборудования была продана «Станкострою» — большому челябинскому заводу, производящему танки для Красной Армии (как мне удалось узнать из надежных местных источников информации).
Стало абсолютно невозможно попасть на большой Уральский завод тяжелого машиностроения в Свердловске. Это огромный, хорошо построенный завод. Я бывал на нем в 1932 году и еще раз в 193? году. В литейных цехах — лучшее американское, английское и немецкое оборудование, и сам завод, если сравнить его с заводом компании «Дженерал электрик» в Шенектади, производит благоприятное впечатление. Согласно местным источникам информации, здесь строят подводные лодки, которые потом в разобранном виде отправляют на север и Дальний Восток.
