Вильям Каунитц - Месть Клеопатры
— Алчность. Это-то как раз любой наркоделец поймет с ходу.
Сивер все еще сомневался.
— А откуда латиноамериканскому певцу стало известно про «Парапойнт», не говоря уж о том, что ему удастся обзавестись им? Да не одной штукой, а двумя, тремя.
— Прочел об этой штуке в журнале, а потом подмазал какого-нибудь чиновника в военном ведомстве или в прокурорском.
Сивер покачал головой:
— С байками про взятки у тебя ничего не получится. Они потребуют, чтобы ты свел их с этим человеком.
Алехандро поскреб в затылке, улыбнулся и поведал Сиверу «легенду», выдуманную им, чтобы объяснить преступникам, как он завладел «Парапойнтом».
Сивер рассмеялся.
— Это недурственно. На такое латиноамериканцы могут купиться. У них от этого мозги набекрень полезут. Но надо мне самому проверить, имеются ли какие-нибудь упоминания о «Парапойнте» в открытой печати. — Он пососал сигару. — Разговаривая с ними, тебе нужно сослаться на какой-нибудь открытый источник. — Он вынул сигару изо рта, посмотрел, как она тлеет, затем спросил: — А что, Барриос работает на Чи-Чи?
— Я спросил об этом у самого Чи-Чи. Он сказал «нет». Но я ему не верю. Я только что видел, как двое китайских дельцов толковали с Чи-Чи, причем явно о каких-то важных делах. А в партии, идущей морем, часть товара составляет героин, его контролируют китайцы. Я начинаю думать, не превращается ли Чи-Чи из дистрибьютора в дилера.
— В дилера «Золотой Клеопатры»?
— Может быть, и так. — Он придвинулся к Сиверу вплотную. — Мы доставим товар, позволим им переправить его к себе на склад, а уж потом известим «хороших парней». Возможно, нам таким образом удастся даже выяснить местонахождение «черной кассы».
Сивер вновь сунул короткую сигару в рот.
— Тогда это будет для них серьезным ударом.
Алехандро понял, что согласие на операцию им наконец получено.
«Историческая ассоциация» помещалась на девятом этаже серого здания на Дуэйн-стрит, поблизости от старого мясо-молочного городского рынка.
Пол и потолок здесь были выложены голубой звукопоглощающей плиткой, на полу лежал оранжевый ковер, в помещении не было окон. Икона Распятого Христа в золоченой рамке была украшена тремя бумажными розами. Двое мрачного вида мужиков, которым не мешало бы побриться, играли в домино за длинным кофейным столиком, со столешницей, имитирующей мрамор. Кряжистый тип со шрамом от правого уха до толстогубого рта листал «Ежеквартальник джентльмена» за письменным столом. Жирный коротышка сидел перед телевизором и, потирая руки, смотрел порноленту.
Дверь отсюда вела в большой добротно обставленный кабинет, в котором Гектор Писсаро, наркоделец с рябым лицом и с седой прядью в волосах, проводил большую часть дня, работая за письменным столом розового дерева, на котором лежала стопка коллективных фотографий за несколько лет школы ФБР. Установленный на конце стола компьютер хранил в банке данных копии «Городских анналов» — газеты нью-йоркских юристов, в которой публиковались сообщения обо всех назначениях, равно как и другая информация по тематике муниципальной службы, начиная со сведений о заключении контрактов и кончая отчетами о проведении дорожных работ. На другой кассете имелись имена всех сотрудников городских служб с указанием места работы и должности, в том числе и все кадры стационированного в городе отделения ФБР. Еще одна кассета содержала информацию обо всех муниципальных выплатах, равно как и о медицинском и социальном страховании в многочисленных страховых компаниях. Было также отдельное досье, содержащее специальные распоряжения по департаменту полиции, включая все назначения, повышения, переводы, отпуска, отставки, увольнения, командировки и больничные бюллетени. И смерти.
Большая часть сведений, накопленных «Исторической ассоциацией», была добыта сравнительно легко — из открытых источников. За получаемую здесь информацию Гектору Писсаро приходилось платить всего лишь по два грамма кокаина и по двести долларов в месяц. Доступ к закрытой полицейской информации обходился ему дороже — соответственно пять граммов и пятьсот долларов. В общем, сущие пустяки за столь высококачественные разведданные. Писсаро провел рукой по волосам и поглядел на стол, где лежала стопка журнала «Спринг-3100». Этот журнал издавался самим департаментом для служебного пользования. Он выбрал журнал, в котором была закладка, и раскрыл его на заложенном месте.
В номере журнала семилетней давности на странице 42 была помещена фотография группы захвата полиции Северного Бруклина, разгромившей к тому времени два склада, на которых хранились и распространялись наркотики, да и прочие предметы криминальной деятельности. На фотографии были деньги, оружие, многочисленные пакеты наркотиков, а надо всем этим высились участники группы захвата. В центре фотографии, обнявшись, стояли Дилео и Леви.
Писсаро не переставал удивляться тупости полицейского начальства, позволяющего своим сотрудникам фотографироваться для журнала, на который — хоть и был он для служебного пользования — свободно мог подписаться любой. Он пробежал по страницам, бегло просматривая улыбающиеся лица людей на пикнике или в лодке. «Идиоты», — пробормотал он, уже пересев к компьютеру, поставив кассету с кадровым составом силовых структур и набрав имя Алехандро Монэхен. Нет данных. Он обратился к списку отставников. Нет данных. Он обратился к картотеке медицинского страхования, он начал поиск всех Монэхенов, нанятых на службу в любое из ведомств города. И, нажав соответствующую кнопку, начал распечатку данных. Но тут сработало сигнальное устройство вызова, и Писсаро, не отводя глаз от монитора, достал радиотелефон.
Звонил Моралес. И он приступил к делу, не церемонясь.
— Какая информация относительно Роберто и умершей трепачки?
— Возможно, она была осведомительницей. Я еще не уверен.
— Узнай наверняка.
Писсаро закусил губу.
— Хорошо.
— Леви и Дилео подобрались к нам слишком близко. Мне не нужны в цепи слабые звенья.
У Писсаро замерло сердце.
— Понял.
— Надеюсь, Гектор, что понял, — бросил Чи-Чи и отключил связь.
Писсаро набрал код, означающий ввод досье «Ассоциативная память». Это досье содержало имена и прочие необходимые сведения относительно всех, кто когда-либо вводил в синдикат новичков. Затем эти имена совмещались с именами членов синдиката, которых арестовывали. Когда Писсаро, работая с «Ассоциативной памятью», выяснил, что Йордон Хайес ввел в синдикат человека, оказавшегося агентом, а потом тот же Йордон ввел Леви и Дилео, ему стало ясно, с кем он имел дело — с тайным осведомителем полиции и с двумя внедренными агентами из отдела по борьбе с наркотиками. Почему он не обнаружил этого раньше? Только потому, что идея создания досье «Ассоциативная память» принадлежала не ему, а Юдит, и сама программа была совсем недавно составлена. «Ассоциативная память» выдала информацию и на Алехандро Монэхена: он ввел в синдикат банкира Франклина Панцера. Писсаро откинулся в кресле, сцепил пальцы рук на затылке, уставился на экран. Посидев в таком положении несколько минут, он расцепил пальцы, нажал кнопку внутренней связи и сказал:
— Юдит, надо повидаться.
Дверь во внутренней стене кабинета открылась, на мгновение продемонстрировав его взору систему сложного компьютерного и телефонного оборудования. Миниатюрная женщина лет сорока в крайне короткой юбке и белой шелковой блузке явно от кутюр вошла с блокнотом в руке. С пышными черными волосами, широкими скулами и толстыми губами, она была либо очень смуглой либо чрезвычайно хорошо загорелой. Подойдя к столу, она села в кресло и осведомилась гортанным голосом:
— Чем могу быть вам полезна?
— Одна из подружек Роберто Барриоса умерла. Ее хоронят во вторник, и мне хотелось бы, чтобы ты присутствовала на похоронах. Весьма вероятно, что она была тайной осведомительницей, а если так, значит, на похоронах появится и ее контролер. Ищейки дорожат своими осведомителями, когда какую-нибудь из этих свиней разоблачают и устраняют, у ее начальника возникает ощущение собственной вины. Возьми с собой несколько человек и озаботься фотографиями и номерами машин.
— Ясно.
Она закинула ногу на ногу.
— Из-за утечки информации под сомнением вопрос о прибытии партии товара морем. Если подружка Роберто была осведомительницей, значит, источник утечки — сам Роберто. Совсем от своего траханья ослеп. Тогда ему придется скверно.
— Я позабочусь об этом.
— Затеряйся в толпе прощающихся с покойницей…
Она сделала большие глаза.
— Гектор, мне же не впервой!
— Понимаю, что не впервой. — Он перевел взгляд на ее длинные практически обнаженные ноги. — Еще одно. Певец по имени Алехандро Монэхен свел наших людей с банкиром Франклином Пензером с Тортолы. Это на Британских Виргинских островах. Его банк находится в Роадтауне, это столица острова. Мы там отмываем кое-какие деньги. Хочу, чтобы кто-нибудь слетал туда и посмотрел на этого мистера Пензера и на банк, который он возглавляет. Надо убедиться, что у него нет начальства в Вашингтоне.
