Вильям Каунитц - Месть Клеопатры
Алехандро огляделся по сторонам и понизил голос на время внезапной паузы оркестра.
— Даже в «Нью-Йорк таймс» пишут о том, что Дядя Сэм развил спутниковую технику, позволяющую по испарениям отслеживать машины, в которых перевозят кокаин и опиаты. И как только эта техника будет введена в действие, у вас возникнут серьезные проблемы с транспортировкой. — Он стер ладонью свою импровизированную карту и сказал в заключение: — А я могу переправлять ваше дерьмо куда угодно, причем в любое время.
Барриос пригнулся поближе к столу, сложив руки на груди.
— Для начала объясни, откуда это певец стиля диско столько знает о бизнесе, в котором он не участвует.
— Оглядись по сторонам, Роберто. Все, кто здесь скачет с девками, задействованы в вашем бизнесе. И говорят они исключительно о наркотиках и о бабах.
Барриос, как могло показаться со стороны, заскучал. Он подцепил на вилку салатный лист и принялся водить им из стороны в сторону.
— Но как ты можешь вообще гарантировать что-либо?
Он явно пребывал в недоумении.
— Это мой секрет, пока мы не договоримся о «капусте».
— И сколько это будет?
— Пять процентов от всего, что я провезу.
— Всего-то? — В голосе Барриоса звучало недовольство.
— А что в той партии, о которой проведало Ведомство генерального прокурора?
— Китайский белый порошок и кокаин.
— Героин из «Золотого треугольника». Это дерьмо приходится доставлять через Бирму, Таиланд и Лаос, и все по горам. Вы не можете позволить себе серьезных потерь в таком деле.
— Но пять процентов это слишком много.
Музыка заиграла вновь, и, воспользовавшись этим, Алехандро заговорил громче:
— Килограмм чистого кокаина стоит вам одиннадцать тысяч в Бангкоке. Вы продаете его дистрибьютору в США по цене средней между восьмьюдесятью пятью и ста тысячами двадцатью пятью, а мелкие сбытчики берут его по четверть «лимона». Пять процентов, амиго, при таких масштабах, это сущая мелочь.
Они пристально смотрели друг другу в глаза, из динамиков доносилась оглушительная музыка.
— Два процента, — сказал Барриос.
— Пять.
— Объясни мне, как ты собираешься это провернуть, и мы вернемся к вопросу о цене:
Барриос встал и пошел прочь.
Следя за тем, как он пробирается сквозь толпу и исчезает где-то на подступах к лестнице, ведущей на первый этаж, Алехандро почувствовал, что за ним, в свою очередь, наблюдает Чи-Чи Моралес.
— Ну, как все прошло? — спросил Чи-Чи, когда Алехандро опустился на банкетку рядом с ним.
— Я сказал ему, что гарантирую доставку товара в любую точку на территории США.
Чи-Чи нахмурился:
— Ну-ка, повтори!
Алехандро повторил.
— Ну и как же ты собираешься все это провернуть?
— Еще не знаю.
Явно развеселившись, Чи-Чи покачал головой.
— Сразу видать, что ты из племени тараскан. Прешь вперед, как разъяренный бык, не обращая внимания на преграды. Но Барриос не так-то прост.
Алехандро улыбнулся доверительно.
— Кое-что я придумал, но мне нужно хорошенько обмозговать детали. — Он с любопытством посмотрел на Моралеса. — А ты и Барриос, вы с ним партнеры?
Чи-Чи потянулся за своим бокалом.
— Нет. Мы работаем на разные фирмы.
— Если дело у меня выгорит, я получу приличную долю. Причем товаром, а не деньгами. Ты поможешь мне реализовать его?
— Сперва придумай, как ты все это провернешь, а потом уж потолкуем.
— Я спешу, Чи-Чи. Я не собираюсь до конца своих дней ошиваться в диско-барах. И поверь мне, получу один раз свое — и на этом завяжу.
Чи-Чи, потягивая шампанское, промолчал.
Теплый ночной воздух овевал лицо Алехандро, когда он гнал свой «порше» по береговому парквею.[2] Вдалеке перед ним замерцали грациозные контуры Малого Моста Веррасано, а за мостом — на самом горизонте — уже начинала разгораться заря. Он проехал через весь город за сорок минут, мысленно оттачивая план сокрушения синдиката «Клеопатра». В машине была включена стереосистема, и звучал голос только что ярко вспыхнувшей и, несомненно, одаренной ирландской поп-звезды. Музыка успокаивала Алехандро и помогала ему думать четче. А главное, она не бередила душу, не будила горьких и страшных воспоминаний — и в этом было ее отличие от латиноамериканской музыки.
Машина мчалась по парквею. Алехандро видел большие суда, стоящие на рейде в Грейвсэнд-Бэй. Миновав Бенсонхарст-парк, он бросил взгляд на припаркованные во мраке машины — здесь предавались любви парочки — и вспомнил о женщине, у которой хватило дерзости бросить ему свои трусики и увести его к себе в постель. Сейчас он уже не ощущал ее призывного запаха, да что там, он даже не помнил ее имени — она превратилась в еще одну зыбкую тень, обитающую в замке его одиночества. Он переехал на скоростную магистраль Гоуэнос и всего несколько минут спустя уже мчался по почти заброшенному Бруклинскому туннелю. Выехав из него, он помчался по призрачно-пустынным в этот час улицам банковской столицы мира. Затормозил он у телефонной будки напротив церкви Святой Троицы. Выйдя из машины, он окинул взглядом чернеющий даже во тьме шпиль достопочтенного старинного здания.
В надежде на то, что телефон не окажется сломанным, он разместил над прорезью четвертак, услышал длинный гудок, набрал номер, быстро прикинув в уме, что уже пошла пятница, 24 июня.
Когда на другом конце провода взяли трубку, он сказал:
— Чилиец, тысяча триста.
— Чилиец, тысяча триста, — как эхо откликнулся голос на другом конце провода.
— У тебя нет ощущения, что тебя раскусили? — спросил Сивер.
Они с Алехандро прогуливались возле могилы генерала Гранта. Сивер был явно обескуражен оборотом, который принимали сейчас события.
— Сработает, — невозмутимо ответил Алехандро.
— В ходе нашей последней встречи ты напридумывал массу самых нелепых вещей. И я должен признать, что большинство из них сработало. Но на эту наживку они не клюнут.
— Почему же?
Не без раздражения Сивер ответил:
— Ну во-первых, большая часть этого совершенно противозаконна.
— Конечно, Энди. Мы сдаем властям бандитов, а сами растворяемся во тьме. Благодаря нашим действиями дюжина наркодельцов получает солидные сроки. — Он шутливо воздел руки к небу. — Мы безымянные герои. Ну и что, если мы разок-другой нарушим закон?
— На этот раз это чрезвычайно опасно. Слишком много рытвин и ухабов на дороге.
Сивер всячески противился затее Алехандро, но тот не уступал:
— Мне нужна Клеопатра.
Сивер, признавая свое поражение, тяжело вздохнул:
— Как только ты до всего этого додумался?
— В последний раз, когда ты отправил меня потренироваться на гасиенду, я подружился там с парочкой парней из отряда «Дельта». Они демонстрировали «Парапойнт». Объяснили мне, как эта штука действует, и я взял это себе на заметку. И вдруг — в беседе с Барриосом — вспомнил об этом.
Сивер закурил короткую сигару и выпустил дым в лицо Алехандро.
— Я знаю об этой системе. И я знаю, что она БУП. То есть «без употребления посторонними». А это включает в себя и секретных агентов Управления разведки. И как же ты собираешься наложить лапы на эту штуку?
Алехандро заговорил обстоятельно и несколько заискивающе:
— По воскресеньям клуб закрыт. Рано утром в воскресенье мы можем слетать в гасиенду, перекинуться парой слов с парнями из «Дельты», и они наверняка одолжат нам ее.
Сивер рассмеялся:
— Вздор! Эти парни не скажут тебе, который час, не получив на то письменного приказа, причем в пяти экземплярах.
— Ну, послушай, Энди, а что мы, собственно говоря, теряем?
— Ты осознаешь, надеюсь, что вся эта история потребует твоего выезда за границу без какого бы то ни было прикрытия?
— Ну и что?
Алехандро почувствовал, что Сивер заколебался.
— А то, что Соединенные Штаты подписали конвенцию, согласно которой они обязаны уведомлять иностранные власти о каждой служебной командировке офицера силовых ведомств США в соответствующую страну.
Алехандро пренебрежительно отмахнулся:
— Энди, я певец!
И он пропел строчку из латиноамериканской песни.
Сивер посмотрел на тлеющей конец короткой сигары.
— Барриос играет с тобой в кошки-мышки. Прежде чем самому вступить в игру, он хочет посмотреть, как ты провезешь его товар. Затем он попытается его у тебя украсть. А если при этом придется убить тебя, — убьет не моргнув глазом. Но прежде чем все это произойдет, ему предстоит ответить себе самому на ряд вопросов. И прежде всего — с чего это певец вдруг надумал удариться в наркобизнес?
— Алчность. Это-то как раз любой наркоделец поймет с ходу.
Сивер все еще сомневался.
— А откуда латиноамериканскому певцу стало известно про «Парапойнт», не говоря уж о том, что ему удастся обзавестись им? Да не одной штукой, а двумя, тремя.
