Еврипид - Троянки

Родина горькая, слезы я лью над тобою, покинутой…
Жалкий, о, жалкий конец… О, мой дом, где детей я рожала!
Дети! От вас отрывают изгнанницу-мать. О стенанье!
Вопль безутешный! Ручьями об отчем доме родимом
Слезы струятся. Увы! Лишь мертвые чужды страдания,
Здешнего плача не помнят они.

Отрадны для несчастных слезы, сладок
Им вопль и песнь, смягчающая боль…

О мать того, кто без числа аргивян
Сразил в бою, мать Гектора, – ты видишь?

Да, вижу я, – возносят боги тех,
Кто был ничем, а достославных губят.

Меня увозят с сыном вместе – страшно
Из благородства в рабство перейти.

Но неизбежности не побороть, —
Кассандру тоже силой увели.

Увы, увы!
Явился, значит, к дочери твоей
Второй Аякс… Но горше есть беда…

Им для меня числа и меры нет, —
Одна беда с другой бедою в споре.

Убита Поликсена у могилы
Ахилловой – бездушной плоти дар.

О, горе! О!.. Так вот о чем Талфибий,
Все зная точно, речь так смутно вел…

Я видела сама… Сошла с повозки,
Запеленала тело и отпела.

Увы, дитя… Пасть жертвой нечестивой!..
Увы, увы… О, жалостная смерть!

Нет, – смерть как смерть… И, умерев, она
Счастливее, чем я, еще живая.

О, не одно и то же смерть и жизнь, —
Смерть есть ничто, а у живых – надежды…

Моя родная, выслушай меня,
Утешу дух твой скорбный: все равно,
Что умереть, что вовсе не родиться, —
И слаще смерть, чем бедственная жизнь.
Мук никаких не чувствует умерший.
Но кто из счастья был в несчастья брошен,
Все странствует по радостям былым.
А Поликсена словно света дня
Не видела – не чувствует, не помнит.
Поставила я целью честь и славу,
Уж к ним близка была – и промахнулась…
Весь женщинам вмененный честный труд
Я выполняла в Гекторовом доме.
Во-первых – справедливо или нет
Порочат женщин, – но молва дурная
Идет о той, кто дома не сидит.
С собой борясь, я дома оставалась.
К себе и женской болтовни пустой
Не допускала, был мне здравый ум
Наставником, – с собой совет держала.
Всегда молчала я, глаза потупив,
При господине: знала, в чем победу
Мне одержать, в чем уступить ему.
Дошла моя до войск ахейских слава —
И вот я гибну. Пленницу, меня
Ахиллов сын взять в жены пожелал —
Служить рабой в дому убийц супруга!
Коль Гектора забуду милый лик
Иль новому открою сердце мужу,
Меня осудит мертвый. Отвернусь
От нового – грозит господ немилость.
Хоть говорят, что ночь одна у женщин
Снимает отвращенье к ложу мужа,
Я презираю всякую, кто, прежний
Забыв союз, другого мужа любит.
И лошадь, если нет в ярме подруги,
С ней вместе евшей, еле тащит воз, —
А родилась животным бессловесным,
Без разума, – ее природа ниже.
О милый Гектор, всем ты был мне люб —
Рассудком, знатностью, богатством, мощью.
Ты от отца меня невинной взял,
Был первым принят на постель девичью, —
Но ты погиб, а я плыву в Элладу,
Как пленница под рабское ярмо.
Ужели же не легче бед моих
Смерть Поликсены, о которой плачешь?
Мне нет надежды, а живых надежда
Не покидает. Не обманешь сердца:
Нет счастья мне… а все мечта жива.

Одна у всех беда, – ты речью скорбной
И о моих страданиях сказала…

Хоть не бывала я на кораблях,
Но слышала и видела рисунки:
При средней буре моряки спешат
Все предпринять, чтобы спастись живыми —
Кто у руля, а кто у парусов,
Кто затыкает течь; но если море,
Разбушевавшись, их одолевает,
Смирясь с судьбой, волнам вверяют жизнь.
Вот так и я – столь много претерпев,
Молчу, сжав губы; я побеждена
Пучиной бедствий, посланных богами.
А ты о доле Гекторовой, дочка,
Не плачь, его слезами не вернешь.
Чти нового отныне господина,
Супруга нравом милым привлеки,
Тем ты своих обрадуешь друзей.
И внука – вот его – мне воспитай,
Надежду Трои, чтобы в некий день
Твои потомки вновь восстановили
Наш Илион, чтоб возродился город…
Но прерывают нас… К нам не идет ли
Посланец от ахейцев, – он, быть может,
Распоряженья новые несет?

О Гектора храбрейшего жена!
Не проклинай… Нести мне тяжко весть
От Пелопидов двух и всех данайцев…

О чем же весть? Благ не сулит твой приступ…

Решили, что сынок твой… Как скажу?..

Иль разным отдают нас господам?

Нет, он рабом не будет у ахейца.

Оставят здесь – крохою прежней славы?

Как о беде сказать, не знаю сам…

Ты совестлив, пока ее таишь.

Узнай же все: убьют твое дитя.

О, бедствие тягчайшее из бедствий…

Речь Одиссея убедила всех…

Увы, увы… Безмерные страданья…

…что вскармливать не след дитя героя…

Когда бы так он о своих судил!

…но сбросить должно с крепости троянской.
Так и свершится… Прояви ж разумность…
Не жмись к нему… сноси достойно горе, —
Бессильная, не думай, что сильна.
Ждать неоткуда помощи. Подумай:
Ни города, ни мужа… Ты в плену.
В борьбе, пожалуй, с женщиной одной
Мы справимся, – не затевай же брани,
Ни подлою, ни злобною не будь.
Да берегись, не поноси ахейцев, —
Ведь если войско раздражишь, без плачей
Останется твой сын, без погребенья.
А если станешь ты молчать покорно,
Сын будет похоронен и сама
Ты эллинов узнаешь благосклонность.

Дитя мое, сыночек мой любимый…
Покинешь мать… Они убьют тебя…
Ты доблестью родителя погублен, —
Она столь многим счастье принесла,
Тебе же обернулась не во благо…
О, горестная брачная постель…
Мечтала я, в дом Гектора вступая,
Родить не жертву для врагов-данайцев,
Но изобильной Азии царя.
Ты плачешь, сын? Беду ль свою почуял?
Что обхватил меня, за платье держишь,
Как птенчик, мне забился под крыло?..
Не встанет Гектор, из земли не выйдет
С прославленным копьем тебя спасать.
Нет сродников, нет прежней мощи нашей…
Безжалостно с высокой башни сброшен
Вниз головой, плачевно дух испустишь…
Сокровище бесценное мое!
О, сладкий запах твой! Так понапрасну
Тебя в пеленках грудью я кормила,
Старалась так, что извелась в трудах…
Мать обними в последний раз, прижмись
К родной своей, обвей руками шею
И ротиком прильни ко мне… Ахейцы!
О варвары, искусные в мученьях,
За что казнить невинное дитя?
Ты, Тиндарида, – ты не Зевса дочь,
Нет, много у тебя отцов: Дух Зла,
Дух Зависти, Убийства Дух и Смерти
И все, что есть дурного на земле…
Нет, породил не Зевс тебя, столь многих
И варваров и эллинов убийцу!
Пропасть тебе! Опустошила ты
Красой очей полей фригийских пышность…
Хватайте ж, уносите… Казнь так казнь…
Насытьтесь детской плотью!.. От богов
Погибель наша. Сына мне не вырвать
У смерти… Скройте ж, бедную, меня,
В корабль забросьте, – еду я на славный
Пир свадебный, ребенка потеряв!

Ах, Троя, Троя, – пали тьмы людей
За женщину одну, за ложе срама!

Ну же, из объятий материнских
Нам пора шагать наверх, мальчонок,
На оплот отцов, к венцу твердыни, —
Там ты примешь смерть: таков приказ.

Унести его! Чтобы такую
Весть доставить, нужен бессердечный,
Кто с бесстыдством более дружит,
Чем души моей расположенье.

О дитя, сын сына моего,
Как тебя мы лишены бесчестно, —
Мать и бабка! Что могу? Что сделать
Для тебя, бедняжка? В дар тебе
Темя бьем да ударяем в грудь —
Все, что в нашей власти… Трои нет,
Нет тебя… О, горе мне! Чего же
Нам еще, чего недостает,
Чтоб до дна свою изведать гибель?