Наталия Вико - Тело черное, белое, красное
Обзор книги Наталия Вико - Тело черное, белое, красное
Наталия Вико
Тело черное, белое, красное
Тело черное, белое, красное
В игольчатом сверканьи
Занеженных зеркал -
Нездешнее исканье
И демонский оскал.
М.Кузмин…Древняя традиция гласит, что духи тьмы не могут отражаться в зеркалах.
Предисловие
Язык, содержание и персонажи нового романа Наталии Вико предельно точно отражены в названии – "Тело черное, белое, красное". Все ярко, драматично, без оттенков. Выбрав самый жесткий пласт времени в истории России за последние сто лет – революцию и первые годы эмиграции, автор намеренно не шлифует его, предлагая читателю самому ощутить острые сколы человеческих судеб. Любовь и предательство, красота и уродство, смерть и, хочется добавить, – жизнь, точнее – отражение (отторжение?) жизни проходят в ряду бесконечных зеркал, окружавших главную героиню романа Ирину Яковлеву. В бездонных глубинах этих зеркал одно за другим появляются и исчезают лики и оскалы революции. Жертвы – судьи – палачи: всё спеклось в огненном жерле, все оказались помазанниками мести, и красное оперение Феникса обернулась красным балахоном палача. Сюжетная линия романа, как всегда у Наталии Вико, ошеломляет, но взгляд автора отстранен и беспощаден, как взгляд зеркала.
Ю. БугуеваЧасть первая
1
– Граф Монте-Кристо имел счастье в упоении местью! – воскликнул высокий мужчина с крупными чертами лица, в плотно сидящей шляпе с замятыми краями. – Вдумайтесь, Ирочка, разве не прекрасно, когда получаешь возможность отомстить своим обидчикам? Вы просто слишком молоды, чтобы это понять!
Его спутница, темноволосая девушка лет восемнадцати, будто и не слушая, чуть прищурившись, подняла лицо навстречу солнечным лучам, с наслаждением впитывая ласковое тепло.
– А как же христианские заповеди, Федор Иванович? – повернула она голову к собеседнику. – Мне так, напротив, кажется, что граф – несчастнейший из людей! Подумать только, на что он потратил жизнь? Как это можно?!
– Как это можно? – задумчиво повторил Шаляпин. – Ира-Ира, – он укоризненно покачал головой, – не совершайте ошибки! Вы очень неосторожны, когда произносите эту фразу.
– И в чем же я неосторожна?
– Эту фразу, – Шаляпин нахмурился, – никогда нельзя произносить, запомните! Ни-ко-гда! Меня еще бабка научила. Стоит только воскликнуть: "Как это можно?!" – и, чем больше в вопросе негодования…
– …и осуждения… – весело дополнила Ирина.
– …и осуждения, – кивнул Шаляпин, – тем больше вероятность, что судьба, услышав вопрос, непременно поставит вас в такие условия, при которых вы сами дадите себе ответ– "как это было можно"… Не шутите с такими словами.
– "Не судите да не судимы будете"? Так, Федор Иванович?
– Именно так. – Он крепче сжал ее локоток, помогая перешагнуть через лужу. – Но, – внезапно остановившись, Шаляпин продолжил торжественно-трагическим тоном: – Но фраза уже произнесена и услышана… там! – он театрально поднял руку вверх. – Берегитесь, Ирэн, как бы вам не пришлось стать графиней!
– Ну что ж. – Она протянула ему руку для поцелуя, игриво улыбаясь. – Будем знакомы! Графиня Монте-Кристо. А что, – не выдержав, рассмеялась, – мне нравится это имя!
– Ирочка… – Он едва прикоснулся губами к ее руке.
– Нет, нет, господин Шаляпин, – Ирина надменно приподняла бровь, – вы поцеловали мне руку недостаточно почтительно, попробуйте еще раз!
– Ирочка, – сказал певец, – вы мне иногда напоминаете котенка – маленького, пушистого, но с хорошо спрятанными в мягких лапках остренькими коготками.
– Терпеть не могу кошек! – Она сердито убрала руки за спину и медленно пошла по усыпанной гравием дорожке. – Кошка – это всегда, в моем представлении, что-то неприятное, коварное, с дурным запахом. А я, между прочим, родилась в августе, посему предпочитаю львов, а не ваших драных кошек.
– О-о-о, вы, наверное, не видели настоящих кошек. – Шаляпин с лукавой улыбкой покачал головой. – А я встречал этаких представительниц породы кошачьих, что от одних воспоминаний дух захватывает! Кстати, вам известно, в чем отличие львов от львиц?
– Фе-едор Иванович, ну что за вопросы вы девице задаете? – Губы Ирины подрагивали от смеха.
Шаляпин внимательно посмотрел на нее и осторожно взял под руку.
– Вы все шутить изволите, Ирина Сергеевна. Послушайте лучше опытного человека. Дело в том, что цари зверей – львы – в охоте не участвуют. Добычей овладевают львицы, и вот тут…
Начал накрапывать дождь, с каждым мгновением становясь сильнее и сильнее. Ускорив шаг, они укрылись под небольшим козырьком окрашенного в зеленый цвет ларька, невольно оказавшись вплотную друг к другу. Возникла неловкая пауза. Ирина медленно подняла на Шаляпина глаза. Ее спутник, немного отстранившись, снял шляпу, стряхивая дождевые капли.
– Так о чем это я… Ах, да… о львицах… Вот тут и наступает важный момент. К добыче начинают приближаться гиены – отвратительные, мерзкие твари…
Ирина подняла воротник темно-синего пальто, прикрыв нижнюю часть лица.
– Холодно? – заботливо спросил Шаляпин.
– Продолжайте, Федор Иванович. Мне интересно… про гиен. Говорите же!
– Так вот… – Шаляпин откинул со лба прядь светлых волос и надел шляпу. – И очень часто львица уходит, не желая вступать в борьбу. И добыча могла бы остаться у жадной воющей своры, но лев способен одним ударом лапы отогнать гиен, защищая добычу львицы и требуя свой кусок. Царь он, в конце концов, или не царь? Люди, которым мстил граф Монте-Кристо, были подобны гиенам, отнявшим чужое. А вы, Ира, – он наконец взглянул на нее, – рассуждаете как львица, не желающая унижать себя борьбой с гиенами. Настоящий человек – венец творения, царь природы, и посему – должен быть львом. Если бы все мы ощущали себя львами, – задумчиво произнес он, – да… если бы… кто знает, может, и не развелось бы столько гиен вокруг. Все крутятся, высматривают, вынюхивают, когда можно будет застать тебя врасплох и урвать кусок…
– Природа распорядилась так, что, боюсь, мне не удастся превратиться в льва. – В глазах Ирины блеснули озорные огоньки. – Придется довольствоваться ролью львицы, – потупив взор, со вздохом произнесла она, – хотя в этом есть свои преимущества, которые вам, может, и не понять.
– Ну да… – хмыкнул Шаляпин.
– Смотрите, как быстро кончился дождь! – радостно воскликнула Ирина, выставив ладошку из-под навеса.
– Весна! У природы настроение меняется, как у молоденькой девушки – по сто раз на дню. Пойдемте, Ирочка, а то ваш батюшка волноваться будет: куда его сокровище запропастилось? Кстати, возвращаясь к нашему разговору, помните Пушкина? "Есть упоение в бою…" Так вот, поверьте, в мести тоже есть упоение. И именно поэтому граф Монте-Кристо все-таки счастливый человек!
Они перешли на другую сторону Чистопрудного бульвара и свернули в переулок, где возвышался храм Архангела Гавриила. Здесь два года назад настоятель Антиохийского подворья епископ Антоний Мубайед отпевал мать Ирины, которая в первые же дни войны пошла работать в госпиталь и через несколько месяцев умерла, заразившись тифом. Ее смерть перевернула жизнь семьи. Мать была для Ирины самой мудрой и верной подругой. Отец, известный адвокат, и раньше не баловавший дочь особым вниманием, считавший, что правильное воспитание девочки – дело женское, после постигшего семью горя совсем замкнулся, все больше отдаляясь от Ирины и сосредоточившись исключительно на работе и политике.
Политикой в последнее время занимались почти все. С каждым днем становилось все более очевидным – Россия войну проигрывает. Воздух был напряжен, словно перед грозой, то здесь, то там, будто отдаленные всполохи молний, возникали стихийные митинги, на которых требовали немедленной смены министров или всего правительства. Необходимо было что-то делать, спасать Россию, но что могла сделать для ее спасения Ирина – выпускница Смольного института? Впрочем, она умела стрелять, что являлось предметом гордости отца, и было, пожалуй, чуть ли не единственное, чему он с удовольствием в течение последних двух лет обучал дочь, выезжая с ней на дачу. И что же теперь? Брать револьвер и ехать на фронт? Но ее усилия не способны остановить поезд под названием "Россия", который, кажется, на всех парах несется под откос. От того, что люди в порыве патриотизма бросятся на рельсы, локомотив, имя которому – война, не остановится. Говорили, что война неудачна по причине измены, причем многие обвиняли в этом даже царицу, которая якобы постоянно выдавала Вильгельму II сведения государственной важности. А уж этот Распутин…
– Федор Иванович, а вы знакомы с Распутиным? – неожиданно спросила Ирина, остановившись у подъезда пятиэтажного дома с тяжелой дубовой дверью, и невольно улыбнулась, глядя, как изменилось выражение лица ее спутника – право, словно ложку горчицы проглотил!
