Еврипид - Троянки

Эгейского покинув моря бездну
Соленую, где хоры Нереид
Свои следы прекрасные сплетают,
Я – Посейдон – явился. С той поры
Как тесаную стену, по отвесу,
Вкруг Трои возвели мы вместе с Фебом,
Всегда хранил я в сердце этот город.
Теперь дымится он, копьем аргивян
Разрушенный. Эпей, Парнаса житель,
Наученный искусницей Палладой,
Создав коня с оружием в утробе,
Зловещее подобье в стены ввел;
Его прозванье «деревянный конь»,—
Он дерево скрывал копейных древков.
Пустынны рощи, в храмах льется кровь,
У алтаря Домохранильца Зевса
Повержен умирающий Приам.
Ахейцы к кораблям везут без счета
Награбленное золото. Ждут ветра,
Мечтают через десять долгих лет
Жен и детей своих увидеть вновь —
Они, войну затеявшие с Троей.
А я Афиной побежден и Герой
Аргосскою – они сгубили Трою:
Я покидаю славный Илион
И алтари свои. Безлюден город,
Скудеют службы, нет богам почета,
А по всему Скамандру стоны пленниц —
Им жребий даст господ. Одних отправят
В Аркадию, в Фессалию других,
Иных в Афины, к доблестным сынам
Тесеевым… А здесь, в шатре,– троянки,
Какие в плен без жребия пойдут.
Тиндара дочь, лаконянка, меж ними —
Елена,– поделом ей стать рабой!
А кто само несчастье видеть хочет —
Так вон Гекуба у дверей простерлась
И столько слез о стольких бедах льет!
Ведь дочь ее убита – Поликсена —
Могильному холму Ахилла в жертву.
Погиб Приам и дети. А Кассандру,
Которую покинул Аполлон
Безумною, – забыв и честь и бога,
Для тайных нег готовит Агамемнон.
Прощай же, город, некогда цветущий,
С твердыней гладко тесанной! Когда бы
Не гнев Паллады, крепко б ты стоял.

Дозволь, отцу ближайший по родству,
Великий бог, богами всеми чтимый,
Забыв вражду былую, говорить.

О, говори, владычица Афина:
Общение с родными сладко сердцу.

Хвалю ответ твой мягкий. Что скажу,
Обоих нас касается, о царь.

Какого-нибудь бога весть несешь?
Не Зевса ли? Иного ль из божеств?

Нет, речь о Трое, где сейчас мы оба.
Я слить хочу с твоею мощь мою.

Иль, ненависть давнишнюю забыв,
С сочувствием пришла ты к погоревшей?

Вернемся к делу. Согласясь со мной,
Намереньям моим пойдешь навстречу?

Да, но сперва узнать хотел бы: ты
Пришла ахейцев ради иль фригийцев?

Былых врагов обрадовать хочу,
Былым друзьям послать исход печальный.

Но как же так пристрастия менять?
Случайно ненавидишь ты и любишь?

Я и мой храм оскорблены… Не знал?

Знал, что Аякс увлек Кассандру силой.

Никем не осужден, не порицаем!..

Но Трою взять дала им силу – ты.

Их покарать хочу с тобой в союзе.

Согласен и готов помочь. Но чем?

Хочу послать возврат им несчастливый.

На суше, здесь, иль на море соленом?

Как будут плыть домой от Илиона.
Нашлет им ливень с градом небывалым
Зевс, небеса грозой он помрачит.
Сулит мне дать перун, чтоб им ахейцев
Разила я, сжигая их суда.
Твое же дело – чтоб простор эгейский
От бурь гремел и смерчей водяных.
Евбеи бухты трупами усей,—
Чтобы меня ахейцы чтили впредь
В святилищах моих… и всех бессмертных.

Да будет так. Тут рассуждений долгих
Не надобно. Я взбаламучу море
Эгейское. Прибрежия Микона,
Делийские утесы, Скирос, Лемнос,
Мыс Каферейский трупов примут много.
Иди же на Олимп, из рук отца
Прими перун губительный и жди,
Когда аргивян рать причалы снимет,

Глуп человек: он рушит города,
Он храмы жжет, священные гробницы,
И вот – опустошитель – гибнет сам.

Несчастная, голову приподыми…
Ах, выпрями шею… Нет более Трои,
Нет с этого дня и царицы у Трои….
Терпи переменчивость рока, плыви
По воле зыбей, по воде судьбы!
Не правь против волн ты жизни ладью, —
Стремит ее высшая сила.
Ох… ох…
О чем же еще злополучной рыдать,
Утратившей родину, мужа, детей?
Богатство, величие предков моих
Исчезло, развеяно, стало ничем.
Кричать ли о горе, молчать ли?..
Над чем зачинать погребальную песнь?
Как мучаюсь! Ломит старушечьи кости,
Все тело свело мне, на плитах простерта,
Я навзничь на каменном ложе лежу.
Ой, голову больно… давит виски…
Бока, ой, бока… А хотела бы я,
Как в море, часами качаясь размерно,
Всем телом то влево, то вправо склоняться,
Потоку сопутствуя стонов и слез.
Страдальцам один остается напев:
Оплакивать горькое горе.

Корабли быстроходные,
К Илиону святому приплыли вы
Морем пурпурным, минуя
Эллады надежные гавани,
Под пэаны зловещие флейт,
Под труб громозвучный голос
На пристань забросить
Изделье Египта
И здесь, на прибрежье троянском,
Беглянку искать Менелаеву,
Ужас людей, позорище Кастора,
Срам Еврота,—
Погубившую Приама,
Чад пятидесяти отца,
Меня же, старуху Гекубу,
Таким поразившую горем…

Ох, беда моя!.. Где сижу?
У шатров я сижу Агамемнона.
В рабство гонят меня…
Седины в печали остригла,
Обезобразила голову старую…
Троянцев меднокопейных
Бедные жены,
Бедные дочери,
Невесты вы несчастливые!
В дыму Илион – возрыдаем!
Птицей, заслышавшей крики птенцов,
Напев затяну,
Но не тот, что я певала,
Опершись на жезл Приама,
Стопою размер отбивая
Нашей пляски фригийской.

Ах, о чем ты, Гекуба, так горестно стонешь?
Призываешь кого? Изнутри, из шатра,
Услыхала я пени и вопли твои.
Ужас сердце троянок пронзил. Притаясь
Там, под кровом шатровым, рыдают они
Над своею невольничьей долей.

Дочки! Дочки! Уж к веслам на вражьих судах
Гребцов протянуты руки.

Горе мне!
Не хотят ли меня, горемычную,
Морем, морем умчать из родимой земли?

Не знаю… Но жду беды.

Увы, увы!

О тяжелых напастях услышите весть,
Вы, бедняжки мои… Выходите, пора,—
Уж аргосцы готовы к отплытью.

Нет, нет!
Кассандру не выводите,
Исступлением одержимую,
Аргивянам на посмеянье —
К горю новое горе!
Несчастная Троя!.. Погибла… погибла…
Несчастны все, кто с тобою расстанется,
Живой или мертвый.

Из шатра Агамемнона вышла к тебе я,
Государыня! С трепетом жажду узнать,
Не на смерть ли решенье аргивян меня,
Злополучную пленницу, днесь обрекло.
И вправду ль уже моряки на судах
Готовятся вскидывать весла?

О дочь, до рассвета сюда я пришла,
От страха сердце трепещет.

Еще ли не прибыл вестник данайский?..
Кому-то я буду рабой отдана?

Скоро решится участь.

Увы, увы!
Куда же, к аргивянам или во Фтию,
Иль в край островной отправят меня —
О, горе! – далеко от Трои?