Еврипид - Троянки

Ох! Ох!
Кому же и где я буду,
Престарелая, рабствовать,—
Трутень, живой мертвец,
Тени пустой подобье?
Буду ль в прихожей сидеть сторожить,
Буду ли нянькой ходить за детьми —
Царица троянская?

Увы! увы!.. Как жалобно
О своем унижении плачешь!..
Не прясть и мне за идейскою прялкой,
Не крутить мне веретена…
В последний раз на родимые кровли
Смотрю… В последний… Злей моя доля:
Меня подведут к постели ахейца, —
Проклятье той ночи, проклятье судьбе! —
Иль буду из струй священных Пирены
Черпать воду, работница жалкая.
Оказаться б в преславном
Благословенном крае Тесеевом!..
Лишь бы не чахнуть у водоворотов
Еврота, в краю ненавистной Елены,
Там, где пришлось бы встречаться рабе
С Менелаем, рушителем Трои.

Пенея край священный,
Прекрасный дол под Олимпом, —
Людская молва говорит, – изобильем,
Урожаями знаменит.
После святой, угодной богам
Страны Тесея его избрала бы;
Или страну близ Этны Гефестовой,
Насупротив берегов финикийских,
Гор сицилийских мать, заслужившую, —
Как слышала я, – венки добронравья;
Или ту, что видна
Ионийским морем плывущему,
Где протекает – краса всех рек —
Светлые волосы в огненный цвет
Красящий Кратий и край многолюдный
Влагой, богам посвященной, поит…

Но вот из данайского стана идет
К нам вестник. Еще ли несет нам приказ?
Поспешно шагает…
О, с чем он? Что скажет? Увы нам, уже
Земли мы дорийской рабыни…

Гекуба, знаешь ты, как часто в Трою
Я приходил посланцем от аргивян.
Уж я давно знаком тебе, жена,
Талфибий я – ж вам принес решенье.

Вот чего давно, родные,
Я страшилась…

Да, жребий выпал всем. Вам это ль страшно?

Куда же нас гонит судьба? В Фессалию?
Во фтийский ли край иль кадмейский?

Всех врозь – у каждой будет свой хозяин.

Кто же кому достается? Кто может
На лучший жребий уповать?

Все знаю – спрашивай о каждой порознь.

Что же судил жребий моей
Дочери бедной, Кассандре?

Ее себе царь Агамемнон выбрал.

Чтобы невестке, лакедемонянке,
Рабой служить? Горе же мне…

Нет, ложе брака разделять с ним тайно.

Как? Фебовой деве, кому Златовласый
Честь безбрачною быть даровал?

К вещунье царь любовью уязвлен.

Швырни же, дитя, святые
Ключи храмовые! Сорви
Посвященные богу повязки!

Не честь ли ей постель делить с царем?

И младшую отняли? Где она?

О Поликсене ты или о ком?

Кому ее рок судил?

Присуждена Ахилловой гробнице.

Увы! Родила я могильщицу!..
Но что за обычай, какие обряды, —
Скажи мне, друг, – у ахейцев?

Считай блаженной дочь: ей хорошо.

Как ты сказал?.. Значит, жива она?

Рок от забот ее освободил.

Но участь какая ждет Андромаху,
Жену меднобронного Гектора?

Ее берет себе Ахиллов сын.

А я?.. Мне и самой, старухе,
Третья подпора, клюка, нужна.

Тебя взял царь Итаки Одиссей.

Ах… Ах!..
Бритое темя рази, рази!
Царапай щеки в кровь, терзай!
А… а… а… а…
Лукавцу гнусному буду рабой,
Попирателю права, змее беззаконной,
Ему, чей язык двоедушный
Все вывернет, перевернет,
Вражду меж близкими сеет…
Плачьте обо мне, троянки!
Погибла я, горькая, сгинула,
Злополучная, – всех плачевней
Участь моя…

Ты о себе узнала, госпожа, —
А мне чьей быть в Ахайе иль в Элладе?

Эй, слуги! Вывести сюда Кассандру, —
Да поскорей, чтоб в руки полководцу
Я мог отдать ее и остальным
По жребию им присужденных пленниц.

Но что за пламя смольное внутри?
Что там? Иль подожгли шатер троянки,
Лишь срок настал покинуть эту землю
И в Аргос плыть? Ужели, в жажде смерти,
Себя сожгут?.. Хотя терпеть такое
Свободным вправду тяжко… Эй, открыть!
Чтоб в выгодном для них, но неугодном
Аргивянам меня не обвинили.

То не поджог, то дочь моя Кассандра
В божественном наитье к нам спешит.

Вздымай, взвивай!
Славлю и чту —
Смотрите, смотрите! —
Пламенем, светочем дом божества!
О царь Гимен, о Гименей!
Блажен жених, блаженна я —
На ложе царское всхожу,
Спешу я в Аргос, на брачный пир.
О царь Гимен, о Гименей!
Вопишь, оплакиваешь, мать,
Отца умершего, рыдаешь
Над участью родины милой, а я
На свадьбе – на своей! – зажгла
Огонь светозарный,
Огонь лучезарный,
Гимен, о Гименей, тебе!
И ты озари,
Как должно, Геката,
Чистой девственницы брак!

Взноси стопу!
Хор предводи —
Эвой! Эвой!
Как бывало в счастливые прежние дни,
При жизни милого отца.
Ты божью пляску сам возглавь,
О Феб! В твой храм средь кущ лавровых
Священнодействовать иду.
Гимен, владыка Гименей!
Пляши, о мать, вступи в наш хор
И вслед за мной движеньем плавным
Влево и вправо станом клонись!
Все пойте: Гименей, ио!
Радостно песнями,
Кликами славьте
Невесту! В праздничных уборах
Мне нареченного,
Мне обреченного
Славьте, девушки, жениха!

Царица, не удержишь ли безумную, —
В бреду не унеслась бы в стан ахейский?

На свадьбах факел носишь ты у смертных,
Гефест, но грозен ныне светоч твой,
Он не сулит благого… Дочь, – увы!
Не под мечом, не под копьем аргивян,
Мечтала я, свою ты справишь свадьбу.
Дай факел мне, – шатаясь, как менада,
Его не прямо держишь. Ум твой, дочка,
Еще не здрав, ты продолжаешь бредить.
Прочь унесите факелы, – не песни
Петь брачные, а слезы должно лить.

Мать, увенчай меня венком победы
И веселись, что в брак вступлю с царем.
Сама к нему веди, а буду медлить —
Толкай вперед. Коль существует Локсий,
Во мне жену зловещее Елены
Получит царь преславный Агамемнон!
Убью его… И дом его разрушу
В возмездие за братьев и отца…
Но не о всем вещаю, – промолчу
О топоре, что шею перерубит
Мне и другим… о матереубийстве…
О том, что сгинет род Атрея… Брак мой
Погубит все… Скажи, о мать, что Троя
Счастливее Эллады… Я в бреду,
Но просветляюсь волей Аполлона…
Из-за одной жены, одной любви —
Из-за Елены – тьму своих сгубили!
А мудрый вождь, гонясь за ненавистным,
Любимейшее отдал, – радость дома
И цвет детей, – за женщину, с согласья
От брата увезенную, не силой.
На берегах крутых Скамандра пали
Не ради рубежей родной земли,
Но ради Трои. Их сразил Арей, —
Детей им не увидеть, пеленой
Жена не обернет их: на чужбине
Лежат в земле. И дома тоже горе:
Та умерла вдовицей, та – бездетной,
Детей другим растили, и никто
Могильный холм не оросит им кровью
О да, похвал достоин их поход!
О гнусном лучше умолчать, пусть муза
Мне не внушает о срамном вещать…
Троянцы ж умирали – славный жребий! —
За родину. Кто пал в сраженье, тех
Хоть мертвыми друзья в их дом вносили,
Землей отцов их покрывался прах,
Обряжен теми, чей то долг последний.
А тот, кто оставался в битве жив,
С супругой и детьми бывали дома, —
Ахейцы не знавали этих благ.
О Гекторе печалишься, – но слушай:
Он встретил смерть как доблестнейший муж, —
И этим мы обязаны ахейцам.
Не приплыви они сюда, не знал бы
Он славы. А Парис стал зятем Зевса, —
Не то темна была б его родня.
Разумный должен избегать войны,
Но коль пришлось – за родину умри:
Постыдной и прекрасной смерть бывает.
Итак, не убивайся, мать, о Трое
И обо мне, сгублю я ненавистных
Обеим нам – супружеством своим.