Джули Пауэлл - Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту
— Не волнуйся. Это всего на год. Буду готовить каждый вечер, а по утрам записывать все в блог. Налажу распорядок.
— Мм… хм?.. И зачем тебе все это?
— Что значит зачем? — Какой дурацкий вопрос… впрочем, до меня вдруг дошло, что сама себе этот вопрос я задать забыла. И голос мой прозвучал как-то пискляво.
— Ну… я имею в виду, тебе не кажется, что сейчас не самое подходящее время начинать такой грандиозный проект, ведь вы переезжаете?
— Да нет же. Нет, нет и нет. Ладно тебе, все будет хорошо. Есть-то мне все равно надо, так? Кроме того, я уже объявила об этом в блоге. Теперь я не могу отступиться. У меня все получится. К тому же это будет прикольно, поверь!
В моем возрасте давно пора уяснить себе, что неестественный писклявый голосок с напускной веселостью не предвещает ничего хорошего. Мне ли не знать, но почему-то вспоминаешь об этом слишком поздно.
А как хорошо все начиналось. В тот вечер я сделала запись в своем кулинарном блоге, приготовив бифштекс-соте со сливочным маслом и артишоки о-натюрель — рецепты из «Искусства французской кухни». Бифштекс я просто обжарила на сковородке на смеси сливочного и оливкового масла — оливкового не потому, что у меня не нашлось нутряного сала, как указывалось в рецепте, а потому, что я вообще не знала, что такое нутряное сало и где оно растет.
Потом я быстро сварганила соус из выделенного мясом сока, добавив туда масла и немного вермута, который завалялся в нашем доме, поскольку Эрик вбил себе в голову, что от вермута, даже в составе коктейлей, ему плохо. Артишоки я очистила от стебельков и острых колючих верхушек. Потом отварила листья в подсоленной воде и подала к столу с лимонным маслом — для этого лимонный сок с добавлением соли и перца я уварила и смешала с пачкой масла. В общей сложности три рецепта, и всего-то за час.
— Я могла бы проделать то же самое одной рукой! — хвасталась я, когда мы с Эриком сидели за столом в окружении растущих гор картонных коробок. Мы выедали мякоть листиков артишока, обмакивая их в лимонное масло. — Хорошо, что мы переезжаем, а то весь этот проект и вовсе показался бы легче легкого. Как конфетку у ребенка отнять!
После того как мы доели очень вкусные и очень жирные бифштексы и убрали очистки артишоков, я села описывать все это в блоге. Насчет артишоков я даже пошутила. «С артишоками я имела дело впервые, — написала я. — Они не вызвали у меня ни восторга, ни ненависти, а скорее сочувствие к тому изголодавшемуся бедняге-неандертальцу, которому впервые пришло в голову, что этот чудо-овощ съедобен». Это и еще несколько абзацев отправились в мой блог.
На следующий день у меня на страничке побывало тридцать шесть посетителей. Я точно знаю, что их было тридцать шесть, потому что не менее десяти раз проверяла с рабочего компьютера. И каждый раз, когда цифра увеличивалась, это означало, что какой-то человек читает то, что я написала! Действительно читает! Какой-то совершенно незнакомый мне человек написал, что ему нравится мой стиль!
Итак, мне предстоит есть много французских блюд, описывать это в Интернете и получать комплименты от незнакомцев! Эрик прав. Это просто супер!
На второй день я приготовила киш лорен[11] и зеленую фасоль a-ля англез[12]. На третий день мне пришлось отправиться в Нью-Джерси — раздавать анкеты и расставлять складные стулья для предстоящей встречи с семьями погибших при взрывах во Всемирном торговом центре. Это мероприятие организовал губернатор Нью-Джерси с целью убедить всех в том, что если в их жизни что-то не так, то виновато в этом государственное агентство, в котором работаю я. Губернатор Нью-Джерси тот еще фрукт. Поэтому на третий день мне было не до готовки. Вместо этого я заказала пиццу и выдала импровизированный образец искрометной прозы:
В Викторианскую эпоху состоятельные люди ели клубнику даже в декабре. В наши дни отдельно взятые особи демонстрируют свое превосходство, лакомясь сочной экологически чистой клубникой лишь в те две недели, когда ее собирают созревшей на эксклюзивной органик-ферме через дорогу от фешенебельных бунгало в Хэмптонсе[13]. Повсюду только и слышишь: только на этом рынке бывает свежайшее то-то, нежнейшее это, зеленейшее, крепчайшее, мягчайшее то и другое… Можно подумать, что все эти люди совершают самоотверженный потребительский подвиг, демонстрируя тем самым хороший вкус, а на самом деле попросту подражают тем, кому не надо пахать, чтобы добыть пропитание.
Но в книге Джулии Чайлд всего этого вы не найдете. Джулия хочет, чтобы вы — да, именно вы, живущие в дешевом многоквартирном доме в спальном районе, вы, прозябающие на бесперспективной работе менеджером среднего звена, вы, не видящие ничего, кроме гигантских торговых центров на много миль вокруг, — именно вы научились делать тесто и с могли вкусно приготовить даже консервированную зеленую фасоль. Она хочет, чтобы вы не забывали о своей человеческой сущности и воспользовались самым основным правом — нравом хорошо питаться и наслаждаться жизнью.
И по сравнению с этим помидоры с органик-фермы, как и оливковое масло первого отжима из Умбрии, — не более чем дешевые понты.
К концу первой недели я освоила филе де пуассон берси о шампиньон, пуле роти, шампиньон а-ля грек, каротт а-ля консьерж[14] и даже крем-брюле… точнее, суп-брюле, потому что кремом его никак не назовешь. Я описывала все — свои ошибки и маленькие триумфы. Незнакомцы, друзья и даже моя тетя Сьюки из Уоксахачи подбадривали меня, оставляя в моем блоге свои комментарии. В моей походке появилась пружинка, и теперь, покидая свой тесный офис, я думала не о том, как мне хочется вырвать с мясом офисный телефон из стены или перерезать костлявую глотку очередному тупому бюрократу, а о том, в какой магазин мне отправиться за покупками и как придумать очередную остроумную запись в блоге.
Приближался день переезда. В выходные мы с Эриком перетащили все коробки в гостиную, потом загрузили их в багажник нашего старенького бордового «форда-бронко» и отвезли в новую квартиру. Это был так называемый лофт в Лонг-Айленд-Сити, который находился совсем не в Лонг-Айленде, а в Квинсе. Теоретически Квинс действительно находится на окруженной водой территории под названием Лонг-Айленд, вот только тому, кто живет в Квинсе или Бруклине, не следует говорить, что они живут в Лонг-Айленде. Поверьте, это плохая идея. Мы переезжали, потому что туда переехала контора Эрика, а по дороге от Бэй-Ридж до Лонг-Айленд-Сити в голову невольно лезут истории про латиноамериканских эмигрантов, забитых в вагоне метро фанатиками-националистами по пути на одну из трех работ в два часа ночи, и от этого становится как-то не по себе. Итак, мы переезжали в лофт. Чем не шаг вперед, не смелый эксперимент, не мечта любого городского жителя? И я по-прежнему готовила — с удовольствием, с юмором, легко. Эта французская кухня просто пара пустяков! И с чего это все твердят, что это сложно?
А потом, на третьей неделе, дело дошло до яиц.
— Джули, это пора прекратить.
— Не могу, мама. Так нельзя.
— Джули, это же твое решение. Если захочешь, можешь его изменить. Можешь остановиться.
— Нет! Ты что, не понимаешь? У меня больше ничего в жизни нет! А там люди меня читают! Не могу я так просто взять и остановиться!
У нас с мамой всю жизнь так. В шесть лет на День святого Валентина я очень хотела надеть свое любимое летнее платьице. Мама мне отказала, сославшись на то, что оно не подходит для зимы, и тогда, синея от холода, я два часа простояла на крыльце в одних трусах с эмблемой «Суперженщины», и все ради того, чтобы доказать ей, что она неправа. Или в тот раз, когда я пошла на прослушивание в группу поддержки только потому, что была уверена, что меня не возьмут, а когда меня все-таки взяли, я восемь месяцев тусовалась с безмозглыми пустышками из студенческого общества и заодно с ними едва не слегла от булимии. Был еще и такой случай — за две недели до свадьбы, когда после отказов нескольких банкетных компаний и фиаско с платьями для подружек невесты мне вдруг взбрело в голову, что около каждого гостя за столом (а их было двести) должна стоять маленькая глиняная скульптура обнаженной женщины. И всегда мама играет роль полицейского, который уговаривает потенциального самоубийцу не прыгать с крыши. Иногда уговоры срабатывают. Иногда нет.
Придав голосу холодной решимости, я произнесла:
— Мне пора, мам. Я тебя люблю.
— Джули, подожди! — В мамином голосе на том конце провода послышалась неподдельная тревога. Она испугалась, ей показалось, что она теряет меня. — Прошу тебя. Дорогая. Хватит готовить.
— Пока, мам.
Я повесила трубку. У меня даже шея затекла; я повертела головой, и позвонки встали на место. Я передвигалась по загроможденной гостиной, как по минному полю.
