KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Михаил Барышев - Вороний мыс

Михаил Барышев - Вороний мыс

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Барышев, "Вороний мыс" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Щель вильнула в сторону, образовав что-то вроде наклонного, в метр шириной, карниза. По карнизу прошли, стараясь не смотреть вниз, где пугающе росла пустота.

Гнеушев подумал, что самое трудное они миновали, но за поворотом кромка карниза, заляпанного чаячьим пометом, сузилась, помельчала и без следа размазалась на округлом вывале. Старшина понял, что это и есть тот самый пакостный «пупырь», о котором толковал лейтенант Кременцов.

Значит, группа шла правильно…

На покатости камня не было ни единой выбоины, ни бугорка, ни малой трещины. Словно кто-то нарочно огладил здесь гранит, чтобы преградить путь наверх.

Осторожно, подтягивая ногу к ноге и прижимаясь телом к каменной стенке, старшина прошел по карнизу, насколько было возможно, и начал шарить по вывалу растопыренными пальцами, как человек, потерявший кошелек. Он даже сумел заглянуть за выступ, но там была монолитная скала, обрывающаяся в море.

Ход наверх был через гранитный вывал. За ним должна продолжаться щель. Гнеушев самолично видел в стереотрубу, что расселина идет от воды до кромки берегового откоса.

— Давай веревку, сержант!

Докукин смотал метров пятнадцать тонкого троса, соорудил на конце петлю-удавку и широкими кругами повесил на руку.

— Кидай!

Раз пять сержант забрасывал наверх кольчатую змейку, но она сползала по гладкому камню.

— А ну, дай я… Сюда встань! За руку меня будешь держать.

Пальцы охватили запястья, соединив Гнеушева и Докукина зацепом схлестнутых рук. Затем старшина откинулся и повис над пустотой.

В раненой руке, где под гимнастеркой возле плеча розовела ямина, затянутая топкой кожей, вспыхнула боль. Остро закогтила плечо и обжигающим огнем налила локоть, перебралась к шее, и стали слабеть напряженные до предела мышцы. Мелкий пот выступил на лице, колыхнулся перед затуманившимися глазами гранитный вывал. Солоновато кольнула язык струйка крови из прокушенной губы.

Гнеушев судорожно напрягся и, не чувствуя уже ничего, кроме оглушающей боли, широко взмахнул рукой. Трос полетел за овал гранитного выступа. Распускаясь на лету, мелькнул перед пятью парами напряженных глаз и не сполз обратно. Провис тонкой жилкой, чуть раскачиваясь под ветром.

Зацепило!

Гнеушев подтянулся на карниз, с облегчением опустил руку и, кривясь лицом, принялся растирать, оглаживать плечо.

Отдышавшись, старшина повис на тросе. Тот подался сантиметров на пять и напружинился под тяжестью командира группы.

— Вроде полный порядок, — неверящим голосом сказал Гнеушев.

— Может, полегче кому…

— Кобликов у нас самый легкий, — с веселой яростью ответил старшина и тоскливо поглядел на гранитный вывал, за которым невидимо захлестнулась петля.

Затем глаза ушли вниз, в пятидесятиметровый провал, где выпирали грани уступов, каменные ребра, где равнодушно плескалась вода. На дне темнели обломки скал, сорвавшихся с крутизны. Волны колыхали на них бахрому водорослей, казалось, что скалы, как живые, шевелятся в воде.

— Кобликов у нас легче всех, — повторил командир группы и ухватился за трос.

— В старину мужики при таком деле крестились, — тихо сказал Докукин.

— А я, сержант, в черта верю!

Гнеушев оттолкнулся от карниза, завис, качнулся из стороны в сторону, стукнулся плечом о камень и, торопливо перебирая руками и ногами, полез по тросу.

Четверо прикрыли глаза. Когда открыли, увидели над собой сапоги со сбитыми каблуками и вздрагивающий от рывков трос. Гнеушев отставил зад, обтянутый пятнистым маскировочным комбинезоном, взмахнул рукой, за что-то зацепился и утянул за камень крупное тело.

Затем послышался его злой и облегченный голос.

— Сейчас получше закреплю, и давай по очереди… В пол момента чтобы!


Потом они лежали без сил на площадке, усыпанной щебенкой. Тяжело дышали, глядели на воду фиорда и не верили, что осилили отвесные скалы, оберегающие Вороний мыс. Забрались на них без крыльев. Залезли с рацией, оружием, с гранатами и патронами, с консервами «тресковая печень», с брынзой и сухарями.

Всходило солнце. Каленый багровый шар поднимался над каменными волнами сопок, преображая их, смывая безликую угрюмость. На краю щебеночной плеши качались, кланяясь морскому ветру, жиденькие гривки осоки. Из-под камня высунул плоскую мордочку лемминг, зло свистнул, учуяв людей, и оскалился в неожиданном страхе.

Докукин смотал веревку, надежно закрепленную за рогатый валун, присыпал ее щебенкой и аккуратно разровнял мелкие похрустывающие камни.

— Ну вот, и места не узнать, — сказал он. — Валун получше приметьте, ребята. В случае чего, чтобы всем знать. Другого хода отсюда нет.

— Тоже верно, — негромко согласился старшина и взял на изготовку автомат. — Теперь потопали дальше, — приказал он и сторожко, припадая к камням, пошел вниз по склону щербатой, изрезанной трещинами, в выбоинах и уступах, сопке. За ним потянулись разведчики.

Когда совсем уже ободнилось, старшина остановил группу в крохотной седловинке, с которой открывался обзор в глубь Вороньего мыса.

— Мы с Докукиным впереди посмотрим, а остальным здесь оставаться, — приказал Гнеушев.

Через полчаса командир группы возвратился в седловинку и сказал, что вокруг вроде все спокойно.

— Пока тут осядем. Передадим сообщение, а потом уж сообразим, что дальше…

— Поисти надо, — сказал Забара.

От этих слов почувствовали облегчение, заговорили, стали снимать вещевые мешки, ослабили ремни, начали устраиваться в затишке под каменной стенкой.

Ленька Кобликов развернул рацию и отстучал «Чайке», что «Волна-один» достигла заданного квадрата и приступает к выполнению задания.

Докукин делил на плащ-палатке сухари и брынзу. Прикидывал на глаз кучки, перекладывал куски из одной в другую. На лбу его сбежались сосредоточенные складочки человека, занятого нужным делом.

— В крайнюю добавь, сержант, — подсказывал Забара, наблюдавший за дележкой провианта.

Остап глядел на куски брынзы и вспоминал повара Ряхина, с которым он водил дружбу. Возвращаясь с заданий, Забара приносил ротному кормильцу то трехцветный фонарик, то компас со светящимися стрелками, то жестяной портсигар, куда была встроена машинка, скручивающая цигарки. За это Ряхин из общего котла наливал Остапу особо. Повар умел провести черпак так, что в котелке мог оказаться и наваристый суп, и жиденькая мутная водичка. Масло в каше Ряхин всегда сгонял в один угол, а потом уж смотрел по человеку, с какого краю зачерпнуть законный половник.

— Консервов сколько на брата, старшина? — спросил Докукин, вытаскивая плоские, экономные по размерам, баночки тресковой печени.

— По банке на нос, — расщедрился Гнеушев. — После такой горки надо основательно заправиться, а то враз баллоны спустят…

— Ну что ж, давай для пробы усы помараем, — сказал Докукин, ловко взрезав жесть. — Ешь, дружки, набивай брюшки, словно камешки…

Подцепил на сухарь скользкий кусок тресковой печени и аппетитно чмокнул.

Ленька Кобликов страдальчески сморщил лицо. Есть ему хотелось, но он знал, что не проглотит и грамма печени, залитой рыбьим жиром. Стойкое отвращение к этому продукту осталось у Леньки с детских лет, когда заботливая мама-врач заставляла сына каждое утро глотать ложку противной, вонючей до рвоты желтой жидкости.

Повертев в руках банку, Ленька отдал ее Забаре.

— Возьми, я эти консервы есть не могу.

Остап взял банку, и лицо его подобрело.

— Погоди, — остановил Гнеушев. — Ты, Кобликов, телячьи деликатности брось… Святым духом будешь пять дней питаться? Этак и рацию не осилишь таскать…

— Не могу я рыбий жир, товарищ старшина… Честное слово, не могу! — Ленька приложил к груди грязную руку, и губы его смялись в страдальческую улыбку. — Вытошнит меня…

— Да что вы, товарищ старшина, к нему причапились, — вступился Забара. — Не может же человек утробу насиловать… Я ему половину сухарей отдам и брынзы… Брынза, она сытная…

Гнеушев махнул рукой и снова подумал, что радиста капитан Епанешников дал в группу нестоящего. Печень трески он, видите ли, кушать не может! К ночи, глядишь, пуховичок у командира попросит. Небось мамаша учила, что на сырой земле вредно спать… Комедь!

Небо прочертила ракета, взлетевшая километрах в двух из-за береговых западных сопок. Вскинулась, выгнув дугу, неживым огнем в свете дня и сгорела, оставив дымный хвост. Потом в той стороне, где находился перешеек, просыпался рыкающий перестук пулемета.

— Фрицевский колотит. — озабоченно сказал Забара. — С чего они, товарищ старшина, пальбу открыли? Может, пробуют…

— На нас бы не попробовали, — ответил Гнеушев и прошел к крайним валунам.

Пологий склон сопки, где в седловинке притаились разведчики, медленно стекал к середине мыса. Там, хорошо видимое, протянулось кочковатое болото с круглым, будто обведенным циркулем, озерком. Из него на запад уходил ручей. Темный, без веселых извилин, опушенный по берегам плотным ерником — зарослями полярной ивы. Километра на полтора ручей просматривался из седловины, потом заворачивал в распадок между сопками.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*