Вильям Козлов - Поцелуй сатаны
— А в хлеву я тебе, паразит, и ноги свяжу! Нам этих кроликов аж из Вильнюса привезли на развод, а ты их в распыл хотел пустить, сука!
Они с Геннадием увели Боброва в хлев. Тот, видя, что дело приняло серьезный оборот, стал канючить, чтобы его отпустили, мол, он не будет отрицать, что был на их участке, готов даже любую бумагу подписать…
— Там ведь крысы в хлеву, — передернула худенькими плечами Алиса.
— Вот и пусть ему уши отгрызут, — усмехнулся Николай. Ему ничуть не было жалко этого негодяя. Действительно, люди стараются, с утра до вечера спины гнут на участке, второй месяц сколачивают клетки, а тут заявился подонок и чуть было все дело не погубил! Если бы кролики разбежались с участка, их в жизнь не поймаешь. Брат со временем собирался весь участок металлической сеткой огородить, а для молодняка сделать вольер.
— Почему они так вас ненавидят? — спросила Алиса.
— Потому что мы работаем, а они баклуши бьют, — ответил Николай — Отвыкли от крестьянского труда, у них яйцо не купишь, ведро картошки не продадут. Живут на берегу огромного озера, а ни одной утки не завели! Почти всех коров распродали… Вот самогон — гонят! На это у них смекалки хватает! И аппаратами обзавелись. Молодуха, что с сыном живет на берегу, каждый день по две трехлитровых банки гонит самогону. Сто двадцать рублей кладет в карман… Зачем ей на земле копаться, животину держать, когда деньги и так рекой текут?..
— А что вы тут измените? Только злите их…
— Если они объявят нам войну, мы тоже в долгу не останемся.
— Кто придет к нам с мечом, тот от меча и погибнет… — насмешливо произнесла девушка.
— До этого-то, надеюсь, не дойдет.
— Пришли-то все-таки вы к ним, а не они к вам, — улыбнулась Алиса.
— Что с нашими крестьянами сделали! — со злостью вырвалось у Николая. — Превратили за семьдесят с лишним лет в рабов и бездельников. Сами отвыкли от настоящей работы, так не нравится, когда другие на их глазах вкалывают! Земли пустуют, а им жалко ничейных полей.
— И все-таки не надо было его связывать, — негромко произнесла девушка. — Бесчеловечно это.
— Отпусти — утром от всего отопрется. Может, это послужит ему и другим уроком, — сказал Николай. — Я сам его отвезу в поселковый.
Алиса присела на разобранную койку Чебурана, ночная рубашка обтянула ее бедра, волосы рассыпались по плечам, она снизу вверх смотрела на Уланова огромными глубокими глазами и чуть приметно улыбалась маленьким ртом. В разрезе рубашки виднелась маленькая смуглая грудь — Алиса иногда загорала за сараем без бюстгальтера.
— Коля, я боюсь одна спать наверху… — тонким голосом произнесла она. — Тут воры по ночам шастают. Мне надоело ждать, когда ты придешь ко мне…
Встала и медленно пошла в сени, откуда крутая лестница вела на чердак. Николай какое-то мгновение стоял, прислонившись спиной к буфету с посудой, потом провел по лицу ладонью, будто смахивая с него паутину, улыбнулся и, забрав со своей койки подушку и одеяло, вышел вслед за Алисой в темный коридор.
2
Участковый выслушал братьев, протокол составлять не стал, а Косте Боброву велел идти к своему трактору и возить навоз на поля, мол, директор уже разыскивает. Старшему лейтенанту лет под сорок, широколицый, коренастый, на нем мышиного цвета китель и синие галифе. Сапоги кирзовые, в пыли.
— А как же возмездие? — поинтересовался Уланов — Вы его отпускаете, значит, все ему сходит с рук? Завтра можно снова начинать вредить людям?
— Он признался, что шины на моем «Запорожце» порезал, — сказал Геннадий, — А это, худо-мало, на пару сотен потянет. Бобров что-то промычал. Правый глаз его заплыл, нижняя губа вздулась.
— Твоя работа? — взглянул на него участковый.
— Резина-то лысая… — пробурчал Костя, — Она и сотни-то не стоит.
Ночь, проведенная в грязном хлеву, как-то отупляюще подействовала на парня. Он моргал сонным глазом — второй почти полностью закрылся, шмыгал толстым носом и больше не распространялся, что приезжие «заломно» взялись за дела тут в Палкино, тем более, что сам жил в соседней деревне.
— Взыщем, — пообещал старший лейтенант, — Ну чего стоишь, оболтус? — повернул он недовольное лицо к парню. — Топай по-быстрому в бригаду!
— Так дело не пойдет, старший лейтенант, — сказал Николай, придержав Костю, рванувшегося было к порогу маленькой комнатки в поселковом Совете, где размещался кабинет участкового — Вы явно покрываете преступника. Даже протокол не составили.
— Я их тут всех знаю, — возразил участковый. — На досуге разберусь…
— Пойдем, Костя, — подтолкнул к двери парня Уланов, — Мы тебя с комфортом доставим на «Жигулях» в райотдел. Товарищ старший лейтенант не хочет тебя везти туда на своем мотоцикле… — Участковый вслед за ними вышел на крыльцо. Лицо его с небольшими глазками стало озабоченным.
— В совхозе идет посадка картофеля, — сказал он, — А Бобров возит на прицепе навоз… Говорю, мы с ним потом разберемся.
— С моими шинами вы уже второй месяц разбираетесь… — заметил Геннадий. — Говорили, что это не местные.
— Досуг тут мне вашими шинами да кроликами заниматься! — вырвалось у старшего лейтенанта, — В Колдобине баба пьяного мужа топором зарубила… А в Лысковом в бане дачник насмерть угорел. Я тут на сто верст один! За каждым не уследишь.
— Вы хоть знаете, что я в долги по уши влез? — заговорил Гена. — Стройматериалы, комбикорм, семена да сами кролики — все это получено в долг от райпо, под будущую продукцию… А этот мерзавец, — кивнул он на Боброва — хотел окончательно разорить меня. Сделать банкротом! Если вы не выбьете дурь из этих кретинов с куриными мозгами, то мы сами за них возьмемся… Только не мешайте нам!
— Это самоуправство, — сказал участковый, — Вы уже взялись… — он посмотрел на перекошенную физиономию Боброва.
— Мы вам прямо на дом раскаявшегося злоумышленника доставили, а вы еще недовольны, — заметил Николай, — Кстати, не читали в «Огоньке» статью о том, как в каком-то городе правоохранительные органы ядовитым клубком срослись с преступным миром? Вместе воровали, вместе убивали. И деньги делили пополам.
— Не читал! — возмущенно отрезал старший лейтенант, — И откуда вы такие вумные взялись на мою голову? Ладно… — вдруг сдался он, — Будем протокол составлять… Ведите этого долдона ко мне!
Вернувшись домой, Николай перетащил свою разборную койку с бельем наверх. Чебуран застилал рубероидом крыши клеток, а брат колдовал в сенях у газовой плиты. Попробовав деревянной ложкой щи из щавеля, заметил:
