Вильям Козлов - Поцелуй сатаны
Алиса переступила в своих огромных валенках, которые Николай достал с печки, сияющие глаза ее были устремлены на небо, белый лоб нахмурен, шерстяная вязаная шапочка с помпоном едва держалась на пушистой голове.
— Хочу вспомнить какое нибудь стихотворение и не могу… — пожаловалась она.
— Разве луна, звезды, серебристый снег, белое озеро — это не поэзия? — негромко уронил Николай, не отрывая взгляда от сияющей луны.
— Если бы люди почаще смотрели на звездное небо, луну — они бы стали лучше, — в тон ему ответила Алиса.
— Глубокая мысль! — рассмеялся он.
— Я — серьезно, — сказала она.
Николай сбоку посмотрел на девушку: в широко распахнутых глазах ее отражались две золотые крошечные луны, припухлые губы упрямо сжаты, черным валенком она пропахала неглубокую борозду в снегу. В нем шевельнулась нежность к ней. Он знал, что на всю жизнь запомнит этот сказочный вечер, начавшийся у печки и заканчивающийся под звездным небом и луной. И еще он подумал, что, пожалуй, никогда еще не был так счастлив, как сейчас. Если бы это ощущение счастья сохранить подольше…
— Ты имеешь в виду Бога? — спросил он.
— Но кто же тогда… — она повела рукой вокруг, — сотворил все это? Почему ни в школе, ни в институте мне так толком и не объяснили, как произошел наш мир, космос, вселенная? Я в детстве верила мифам Древней Греции больше, чем учительнице. Кстати, она была верующей и тайком ходила в церковь. Директор узнал и уволил ее… — девушка схватила его за руку, заглянула в глаза: — Ты знаешь, где начинается Вселенная и заканчивается?
— Вселенная бесконечна…
— Но так не бывает! — упрямо сказала она. — Все когда-нибудь кончается, как и наша жизнь.
— Был Большой Взрыв, и Вселенная стала расширяться… — начал было он, но Алиса перебила:
— Я это слышала, читала… Но кто это видел? Был ли на свете хотя бы один свидетель? Что ни год, то появляется новая теория о происхождении миров. Никто этого не знает, кроме… — она снова запрокинула голову и уставилась в звездное небо.
— Ай да Никита! — насмешливо произнес он. — Сначала приучал тебя к наркотикам, а теперь внушил веру в Бога!
— При чем тут Никита! — сердито вырвалось у Алисы, — Никита нашел свой путь, а я… Я на перепутье.
— Ты со мной, — помолчав, заметил Николай. Хотя и произнес он эти слова ровным голосом, в них прозвучала скрытая обида, — А Бог… Может, он и существует, только обидно, что Он так мало занимается делами человечества. Почему Он допустил, чтобы люди так изуродовали сотворенную Им землю?..
Она резко отстранилась от него, даже отступила на шаг. Несколько раз взмахнула длинными черными ресницами, в огромных глазах отразилось все небо с луной и Млечным Путем, тихо, почти шепотом она произнесла:
— Ты — это все, что у меня осталось на этом свете. И Бог тому свидетель.
— Мало это или много? — он знал, что в его голосе звучат насмешливые нотки, раздражавшие его самого, но рвавшаяся из него нежность к этому единственному дорогому человечку не находила иного выхода. Не умел он произносить нежные слова. Не научился любовной грамоте. Наверное, мир стал более жестоким, чем был прежде, когда менестрели слагали песни в честь прекрасных дам, а рыцари сражались за них на турнирах, рискуя жизнью.
— Ты лучше помолчи, милый, — все поняла умница Алиса. — Смотри на луну, звезды и молчи, ладно? Слушай их, они уже давно с нами разговаривают, а мы не слышим…
Может быть, это была последняя настоящая зимняя ночь в марте — с полной желтой луной, до хрустальной прозрачности чистым звездным небом, голубоватым искрящимся снегом, под которым дремало готовое скоро пробудиться озеро Гладкое.
Мужчина и женщина рядом стояли на снегу и молча смотрели на неведомые миры, несущиеся в бескрайнем космосе к гибели своей или возрождению. Одновременно две зеленоватых звезды, как елочные игрушки, сорвались с небосвода и по изогнутой кривой понеслись вниз. Не долетев до серебристой зубчатой кромки соснового бора за озером, они разом рассыпались на мелкие сверкающие огненные брызги и погасли.
