Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Армии он жутко боялся, почему Бика и я регулярно напоминали ему о гражданском долге бодренькой песней
Прощай, труба зовет!
Солдаты – в путь!
В Путь! В Путь!
И для тебя родная,
Есть почта полевая.
Солдаты – в поход!
Омир бледнел и просил:
– Завязывайте. Накаркаете.
Побыв в психдиспансере, Омир уже ничего не боялся, осмелел во всех смыслах.
Он называл меня везунчиком. Мол, два лета подряд отдыхал в
Подмосковье и на Черном море. Омир или не думал, прежде чем что-то сказать или, испытывая мое терпение, прикидывался. Хотя может ему и не дано вообразить, как это можно быть везунчиком, когда два твоих родных брата больны неизличимой болезнью. Да пропади они пропадом леса Подмосковья вместе с Черным морем, когда у тебя в доме такое!
Нет, Омир не слабоумный. Он просто напросто издевался.
На уроке истории я ударил его. Как обычно. Он впервые ответил мне. Звезданул так, что глаз чуть не растекся.
На перемене Бика привел его в подвал. Я стучал Омира по голове ножкой от стула минут десять. Все нипочем. Башкобит. Я устал и сказал, что экзекуцию продолжу на следующей перемене. Бика согласился.
– Конечно. Если устал – надо отдохнуть.
Омир перетрухал Шефа.
Брат однако не думал вмешиваться.
Вечером пришли Мурка Мусабаев и Вовка Коротя.
– Ни фига себе. – сказал Коротя и поинтересовался. – Кто это тебя так?
– Рабы восстали. – ответил за меня Шеф.
В понедельник разбирали "Палату номер шесть".
– Кто хочет к доске? – спросила Лилия Петровна.
Я поднял руку.
– Да. – сказала литераторша. – Я и хотела, чтобы о палате номер шесть сказали именно вы.
С палатой, как и с ролью личности в истории, получился конфуз.
Лицезрея мой фингал, Лилия Петровнав не могла сдержаться. Она улыбалась, как девчонка. Какая она хорошая и совсем не строгая.
Плохо, что расстались не хорошо.
Литераторша говорила о русском солдате. Говорила все правильно, но мне было скучно и я поднял руку.
– Лилия Петровна, а что это у вас через слово русский солдат?
Остальные, что не воевали?
Она вышла из себя.
– Да, – напирала она на меня. – Именно русский солдат, именно русский народ победил в минувшей войне. И вы, со своим изощренным цинизмом, прекрасно знаете и понимаете это.
Я хотел объяснить, что внутренне согласен с ней. Только ей же самой и русским самим во вред выпячиваться. Хотел объяснить, но услышав про цинизм, махнул рукой на нее и на весь русский народ.
Разбирайтесь сами.
Андрюша перед последним звонком остановился и, глядя в сторону, сказал:
– А ты… оказывается не такой…
Я обманул ожидания Андрея Георгиевича. Да я не такой. Но дело ведь не в том, какой я на самом деле. Дело совсем в другом. Как бы это понятней объяснить?
…Выпускной вечер. Музыка, хохот, крики. Проняло таки. Дурацкое веселье. Надо остановить всеобщий гвалт. Остановить и спросить:
"Чему радуетесь? Ведь больше никогда ничего не будет.
Это все. Это подлинный конец, за которым ничего нет".
Сипр и Бака уезжали в Ригу поступать в институт гражданской авиации. Они вышли на сцену и запели:
В узких улочках Риги
Слышу поступь гулких столетий,
Но ты от меня далеко…
Ноктюрн ли тому виной, не знаю, но меня окатило нестерпимой печалью.
Давно рассвело. Я шел домой пьяный и беспричинно рыдал.
Глава 13
"Руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, и неукоснительно придерживаясь положений Братиславской декларации и договоренностей, достигнутых на переговорах в Чиерне над Тисой, войска стран – участниц Варшавского договора пришли на помощь братскому чехословацкому народу. Решение о вводе войск далось не легко. Долгое время в СССР терпеливо ждали, когда товарищи Дубчек и
Свобода положат конец атакам на идеалы социализма, дадут решительный отпор разнузданной антисоветской пропаганде.
В последние дни стали известны факты обмана товарищем Дубчеком
Советского руководства…".
1 сентября 1968-го. Семинар по истории КПСС. Преподаватель
Есенсыкова закруглялась. Завтра мы уезжали на уборку сахарной свеклы. Я не собирался выступать, но неожиданно для самого себя поднял руку и попросил слова.
Меня вновь понесло на злобу дня. Почему? Мне непременно нужно было поделиться с кем-то великой радостью. Ибо после 21 августа я не выговорился.
После обеда 21 августа я спал. Проснулся и Ситка Чарли сказал:
– Советы оккупировали Чехословакию.
– Да ты что?!
– Читай "Вечерку" на первой полосе.
Я шел к Бике мимо совминовской больницы. У входа в поликлинику из припаркованных, настежь распахнутых "Волг", в которых шофера дожидались своих хозяев, неслось радио:
"Принципы пролетарского интернационализма незыблемы…".
Все радиостанции Советского Союза передавали текст заявления
Советского руководства.
Меня переполняли возбуждение и гордость. Гордость за себя, за наше руководство, за страну.
…Однокашники быстро смекнули, что я перепутал двери. На отделении экономика энергетики из нас готовили инженеров с экономистами напополам, но никак не лекторов по истории КПСС.
Шеф работал техником в институте металлургии и обогащения. Доктор получил условный срок за ограбление Тита и устроился инженером в трест Средазэнергоремонт. Проработал недолго и опять стал дурковать.
Джона из больницы выпустили к весне. Мозги поправились и он месяца два отходил от лекарств. Ему постоянно хотелось спать. Спал он повсюду. Дома, на скамейке во дворе. Отойдя окончательно, он не мог вспомнить, как сходил с ума, как вообще ехал из Джезказгана домой. Доктор напоминал ему:
– Ты разве не помнишь как гнал гусей в поезде? Про атомный век забыл?
– Не помню. – Джон виновато улыбался.
"Дельта икс стремится к бесконечности…". Я не врубался в перевернутую восьмерку. Зачем инженерам-экономистам теорема Ролля или условие Лагранжа? Безо всяких теорем, без бесконечности мы берем производные, но на экзамене по матанализу вопросы в билете про
Лагранжа и Коши обязательно присутствуют. Тем более, что за бесконечность старший преподаватель Саманов спрашивал строго.
Кто бы объяснил, почему лимит дельта икс стремится к бесконечности? И что такое вообще эта самая бесконечность?
Первое что приходит на ум – бесконечность это, то, что не имеет конца. Начавшись где-то, это уходит куда-то туда, где этому нет ни дна, ни покрышки. Но то, что не имеет конца, по идее не должно иметь и начала.
Так ли? И как прикажете это понимать?
Позанимавшись летом и осенью, я быстро, с пробелами, стал сносно решать примеры и задачи по математике. В зимнюю сессию получил четверку, а на весенней за разложение рядов Тэйлора частным случаем
Макларена заработал от Саманова пятак.
Староста группы Валихан Бекбосынов. Поступил в институт после службы в ВДВ. С ним мы дружим. В группе учится и Пила с нашего двора. Валихану трудно дается матанализ, втроем мы и собираемся у нас дома решать примеры.
…Есенсыкова предложила подготовить для конференции СНО
(студенческого научного общества) доклад о молодежном движении в странах капитала.
Я позвонил Какимжановым.
– Тетя Рая, мне нужна литература.
– Я поищу.
Через день тетя Рая завезла книгу точно с таким же, как и тема доклада, названием.
Я целиком переписал предисловие книги – доклад мне понравился.
"Сегодня более половины населения Земного шара моложе двадцати пяти лет. Для молодежи мира ХХ век – эпоха тревог и надежд, поисков и борьбы…".
Я читал по бумажке, но оказывается и по бумажке можно выступать вдохновенно.
В зале тишина. Председательствующий обвел взглядом зал.
– После столь содержательного выступления нам остается только горячо поблагодарить докладчика. Давайте от души похлопаем ему.
Я вышел в коридор. Меня поджидала незнакомая девушка.
– Что Калюжный и Янаев?
– Откуда знаешь?
– У именя точно такая же тема.
– А-а… Будешь выступать?
– Не-ет… Я тоже слово в слово списала предисловие.
Саманов объясняет материал простыми словами, примерами из жизни.
"Интеграл Коши не работает…", "Уравнение кошары…".
Понимал ли Саманов, что такое перевернутая восьмерка? Тогда я думал, что да. И полагал, что ему без надобности втолковывать нам, что и без того для всех должно быть ясно и понятно само по себе, как то, что небо есть небо, а Земля есть Земля.
Самое большое, поддающееся исчислению, число – гугол.
Бесконечность это уже после гугола, что, повторимся, не имеет исчисления. Но как же так? Ведь, как ни крути, то, что не имеет численного или буквенного (перевернутая восьмерка не в счет) определения не имеет никакого объяснения, никакого смысла.
