Ольга Паволга - Записки на запястье
Круглый циферблат часов, когда на нём 6 часов, похож на таблетку.
На консервной банке в окошке срока годности слоган: «Качество, проверенное временем».
Брат и папа подарили мне отличные часы, но я не могу прочесть название фирмы. Тычу в циферблат:
— Сань, что это, как произносится?
— Читай по губам, я буду говорить отчётливо. Это произносится «ча-сы».
В качестве проверки пароля на одном английском сайте вопрос: «Ваше нелюбимое блюдо».
В автобусе мальчик дважды прикладывается ладонью к автомату, и тот пишет в ответ: «плохой билет плохой билет», будто шлёпает щенка.
Видела, как во дворе двое откачивали пьяного, делали искусственное и массаж. После того, как человек задышал, один из спасающих ушёл, думая, что всё кончилось хорошо. Пьяный с тех пор ещё два раза умирал до первой скорой и один раз до второй, пока не откачали взаправду. То есть нам надо понимать, что всё будет хорошо, но, может, не сразу и без нас.
Подумала, что зачастую люди врут не потому, что хотят скрыть правду. А потому что, как при дубляже иностранного фильма, оказывается, что идентичных понятий в языке собеседника просто нет.
С возрастом приходит понимание, что любимое время года — то, что совпадает с климатом внутреннего «я». Воздух становится общим, давление уравнивается, и ты больше не чувствуешь разницы, выходя из себя, ощущая почти невесомость. Должно быть, у кого-то есть смена сезонов, с детства, предположим — лета, до старости — очевидно, зимы.
Но у меня всегда середина осени. Когда в два дня от дерева остается только скелет виноградной ветки и, как говорит Лёша: «Знаете, Оля, я сегодня смотрел на людей и всех жалко». Самая вкусная конфета — последняя, лучшие стихи — под дых, любимые фильмы — без финала, самые сильные люди — беспомощные.
Вик носит за мной всю мою аппаратуру помимо своей, терпеливо пережидает все эти внезапные смены плёнок и объективов, погони за котами, людьми и птицами, и спокойно молча достаёт нужное из рюкзака. Истерично мечусь по мокрой пустой площади в поисках ступенек или скамейки:
— Идём туда, нет, вот сюда, господи, куда мне уже сесть, нужно быстро поменять пленку!
— Давай, я мальчик, я могу это делать стоя.
Видела название для приключенческой книги — «Функциональное состояние и патология единственной почки».
Сосед-водитель всегда оставлял под окнами машину с рекламой «Бель-Постель», а теперь на кузове дрели «Bosh». Раньше, то есть, делал всё, чтобы люди хорошо спали, а теперь — чтобы плохо.
В Праге все эти кардиограммные контуры домов, замков и башенок полезно представлять остатками бумаги, из которой что-то вырезали.
В самолёте поняла, что читаю книгу о Чехове. То есть я в Чехию взяла книгу о Чехове.
Презентовали с Верочкой Полозковой книжку. Две девушки в толпе подписывающих у Веры книжку:
— А кто это там?
— Это автор автографы ставит.
— А как фамилия?
— Не помню, что-то про санки.
Такие масштабные вещи, как солнце, луна и звезды вызывают моё уважение, во-первых, тем, что от них никуда не деться, куда ни беги, а, во-вторых, они могут менять цвет, форму и размер, не изменяясь на самом деле никогда.
У памяти есть странное правило в одни ворота — если ты узнаёшь или понимаешь что-то опрокидывающее про человека, оно сразу же пропитывает всё, что ты о нём знал и думал раньше, все счастливые события, весь архив разом, как капля крови портит сразу сто слоев тонкого кружева. Обратного же почти никогда не случается.
Сейчас в метро реклама с задумчивым юношей и текстом «Интересно, какой будет моя ******?» Там о пенсии, но «смерть» подходит идеально.
Длинный светящийся поезд в тёмной степи, ползущий по границе земли и неба, выглядит узкой полоской света в ночной детской, когда дверь приоткрыли.
По-моему, все предложения перемирия сильной стороной должны формулироваться так же уважительно-возвышающе, как желездорожно-переездное «проявите терпение, уступите дорогу поезду».
— Задавайте свои сложные вопросы.
— У меня нет сложных вопросов.
— Кота что ли разбудить? В шестидесятых годах к моему другу в Югославии приехала какая-то дама <…> в общем из парламента. Он страшно воодушевился <…> и не знал, как продемонстрировать ей свои сантименты. У него был свой зоопарк и вот, чтобы продемонстрировать ей свою страсть, он сказал: хотите я разбужу для вас медведя? Дело было зимой. Ха-ха. Хотите, я разбужу для вас кота? Что вы молчите?
/Из интервью с Бродским/Я давно думаю, что каждому человеку он сам даден, как зверь. Степень его идиотства и сложность устройства никогда ни от чего не зависит, ни от какой нервной системы или эпохи, это всегда кто-то очень быстрый и всегда сволочь. Каждый справляется, как может: бьётся со своим тупым броненосцем, на годы связывает в себе истеричного добермана, или гладит в толстых исцарапанных кожаных перчатках своего вечно причитающего подлого хорька, но никому никогда не удаётся сразу получить себе добродушного умного пса и время от времени кидать ему мяч.
У каждого клетка с голодающей саблезубой бабочкой в дальней комнате и может быть только к концу жизни ты научишься смотреть на неё без стыда.
Кстати, в книге Карен Прайор о дрессировке описано одно из главных правил: «Для подкрепления нужного поведения у животных берутся крайне малые дозы любимой пищи. Например белых медведей успешно учат выполнять сложные переходы по коридорам, используя две изюмины».
Часть 2
Говорит Москва
На Крымском мосту мальчик, вырываясь от мамы, пытается смотреть через решётку вниз. Мама говорит ему устало:
— Ну, Митя, здесь же можно вывалиться.
— Можно? — радостно выхватывает руку мальчик.
Под большим деревом мужчина и девочка:
— Пока ты не найдёшь мне каштан, мы отсюда не уйдём.
— Лизонька, это дуб, детка, здесь их не может быть.
— Пока ты не найдёшь мне каштан, мы отсюда не уйдём!
— Ну ладно, я ещё посмотрю.
Утром встретили с псом дворнягу. Она прижилась в соседнем дворе и настроена ко всем собакам грозно. Проходящая тётушка завидев, как она приготовилась на нас броситься, предупредительно сказала ей:
— Ну-ну, не настропаляйся.
Заплеванный пятачок возле пивной. Окурки, бутылки, обрывки. Два сильно пьяных гражданина беседуют и слышится возмущённое:
— Ты подумай, рацион у него какой?!
Про космонавтов, наверное.
В лифте вторую неделю написано, что «Вова Клименчук и Ваня Ковалев нерешительные мудаки». Что они не решились сделать, притом вдвоём?
На улице тепло, редкие дождевые капли то тут, то там. Мужчина катит тележку, набитую садовым инвентарём, говорит сам себе:
— Ну, какой это дождь? Это не дождь — слёзы…
Турист под табличкой «Куршская коса» обращался к прохожим с вопросом:
— Можно попросить вас сфотографировать меня, чтоб получился адрес?
По кондитерской метались две дамы:
— Давай эклеры возьмем, Саша их как раз не любит.
— Тогда ещё творожные кольца, он их терпеть не может!
— А ему пива тогда. Нет, пива он себе сам купит.
Завернула в овощной отдел магазина и остолбенела, фрукты взвешивала негритянка. Заворожённая, я ничего кроме бананов не смогла попросить. Потом её отчитывал менеджер, говорил, что очень устаёт, в то время как она позволяет себе отдыхать. А девушка взглянула на него и прошептала сквозь слезы:
— Я вообще не понимаю, как это мужчина может устать.
Кассирша в молочном магазине выбила мне чек на сумму 66 рублей 66 копеек. Отдёрнула ручки и сказала испуганно:
— Я даже произносить этого не буду.
Две женщины на автобусной остановке:
— Мне подарили компьютер, представляешь. Я так его хотела, мне он снился, я им бредила. Когда вручили, я в первую ночь уснула на полу рядом с ним. Я была так счастлива.
— А я так счастлива не была…
На рынке:
— Мне сказали, Вы комнату ищете.
— Да, ищу.
— За углом квартира. Правда, однокомнатная и с бабушкой.
— Как с бабушкой?
— С моей бабушкой.
— Она что же, со мной станет жить?!
— Ну, она тихая, лежит.
— Нет, мне не подходит с вашей бабушкой.
Три тётки в Макдональдсе посылают девочку в ларёк за пивом:
— Только смотри — мигом туда и обратно!
И потом тихо друг другу:
— Вот выпустим Светку, кто за школу бегать будет. Провалимся же в районе.
В музыкальном магазине:
— Что же вы возвращаете диск. Я должен буду расплачиваться за ваши эксперименты!
