Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Еще он говорил, что как следует даст этому Бисембаеву.
– Никого не слушай, никому не верь.
– Я тебе еще раз говорю, – Бисембаева убил Нуртас.
В комнату зашел Копелиович, я замолчал.
На кухне Касенов и Ким призывали не отчаиваться.
– Пойми, – говорил Ким – судить будут только по показаниям Нуртаса.
– Как это?
– Терпилы то нет.
– Ну да. А расстрел?
– Смеешься? Какой расстрел?
– Хороший ты мужик Иоська.
– Чего там хороший? Ваша семья попала в беду. Я от матери слышал, что этот ногай вчера ей нахамил.
– Какой ногай?
– Татарин… – Ким улыбнулся. – Сайтхужинов.
– А-а… Было… Но его можно понять. В районе ЧП.
– Причем здесь ЧП? – возразил Иоська. – Надо понимать, с кем и как себя вести. Твой отец писатель?
– Переводчик.
– Все равно. – Ким оценивающе осматривал кухню. – Такую шикарную квартиру просто так никому не дадут.
– Я позвоню другу Нуртаса.
– Звони.
Встал Ситка. Он еще несколько дней будет отходить от лекарств.
СиткаЧарли выпил холодного чая и пошел обратно в детскую.
В дверь позвонили. Из столовой на цыпочках выбежал Копелиович.
– Это ко мне, – сказал я и открыл дверь.
– Что? – Большой, не снимая тулуп, прошел на кухню.
– Засада у нас. Нуртасей убил Мурика Бисембаева.
– Этого щипача что ли?
– Ты его знаешь?
– Знаю. Туда ему и дорога.
– Ты что Эдька?
– Я недавно видел его на трамвайной остановке. Дерганный весь…
Гнилушка…
– Три ходки у него, – сказал Ким.
– А эти ребята… – Большой повел взглядом на Тлектеса и Иоську.
– Тоже менты?
– Менты мы. – сказал Ким.
– Ну-ка расскажите.
К разговору прислушивался, бродивший по коридору, Копелиович.
– Иоська, перестань!
– Пошел ты! – прикрикнул на него Ким. – Они все равно узнают. -
Он наклонился над столом и показал головой на коридор. – Мент есть мент.
– Говори тише, – сказал Большой.
– Вчера вечером в опорный пункт прибежал хозяин квартиры Омаров,
– начал Иоська.
– Кто это? – спросил Большой.
– Меченый.
– Меченый?
– Кличка Омарова.
– Рассказывай дальше, – попросил Большой.
– Омаров сказал: "У меня на квартире убили Бисембаева". Мы побежали к нему. Терпила лежал на полу, у него оторван воротник от рубашки. На стене, на полу – кровь, везде следы борьбы. Видно, что он до последнего бился за жизнь.
– Чем убили Бисембаева?
– Рядом нашли газовый ключ. Разможжен затылок. Ударили так, что у терпилы один сапог слетел с ноги. Экспертиза будет готова завтра.
– Омаров где?
– В КПЗ. Он сказал, что весь день был на работе, пришел домой, а там труп.
– Нуртасик не мог убить. – Большой покачал головой. – Позавчера с ним был какой-то Саша. Вот он мог убить. А Нуртас… Нет…
– Что за человек Нуртас? – спросил Ким.
– Он ласковый. Обнимет тебя, расцелует, наговорит добрых слов. Но злить его не советую. Так что, если он вдруг придет, стволы не вынимайте.
– Что, сопротивляться будет?
– Сопротивляться может и не будет, но стволы лучше спрячьте подальше.
По коридору взад-вперед не продолжал ходить часовым Копелиович.
– Иосиф, что делать? – спросил Большой.
– У терпилы родственников нет. Можно быстро обрубить все хвосты на стадии уголовного розыска.
– С чего начать?
– Сунуть бабки Сайтхужинову.
– Сколько?
– Не знаю, – Ким наморщил лоб. – Надо с ним поговорить.
Большой посмотрел на меня.
– В этом доме деньги есть.
Я прошел в столовую, закрыл за собой поплотнее дверь.
– Мама, нужны деньги.
– Какие деньги?
– Дадим ментам на лапу…
– Это они тебя научили?
– Никто меня не научил. Не жидись.
– За что? Никаких денег я не дам.
На кухне тем временем разговор не прекращался. Когда вышел из столовой, услышал.
– Пока речь идет о девяносто третьей статье.
– Что это? – спросил я.
– Нанесение тяжких телесных повреждений со смертельным исходом.
Так что… Если сунуть бабки, то можно запросто переделать в убийство по неосторожности, а после что-нибудь еще придумать.
– Ладно, я пойду, – Большой поднялся.
– Эдик, о том, что здесь узнал, никому ни слова.
– Само собой.
Ситка с утра ничего не ел, да и Иоську с Тлектесом не мешало бы покормить. Я поставил размораживаться мясо и стал чистить морковь.
– Обед готовишь? – поинтересовался Ким.
– Плов в темпе сварганю.
– Хорошо, – сказал Иоська и полез в карман, – Тлек, сбегай в магазин. Купи три пузыря вина. Больших.
Вечером позвонила тетя Альмира.
– У вас все нормально? – спросила жена Есентугелова.
– Да. А что?
– Ничего.
Большой проболтался отцу, тот по эстафете передал Есентугеловым.
"Нуртас, где ты?" – спрашивал я раз за разом себя и ничего не соображал. "Где ты мерзнешь?". Нет, нет… Ничего, ровным счетом ничего не сходится. Откуда-то издалека доносился приглушенный расстоянием лай дворовых собак, перед глазами плыла темная, мерзлая ночь, черные, слежавшиеся сугробы, ледяные тротуары. Что-то помимо рваного, точущего ожидания накрывало меня. И то, что накрывало, было намного сильнее и тревожнее воцарившегося во мне хаоса. При всем этом ощущение, что 27 февраля произошло событие разом и верх ногами опрокинувшее прежние представления, самое жизнь, усиливалось и крепло.
Рано утром позвонил дяде Боре и попросил зайти.
В девять утра сменилась засада. Вновь пришли Ким, Касенов и
Копелиович. Я позвонил Большому.
– Плохо дело, – сказал Ким. – Экспертиза нашла ножевые ранения в области груди.
– Это прямое убийство. – нахмурился Большой.
– Да. – кивнул Ким и добавил. – Все равно, если не терять время, то еще можно что-то сделать.
Снявши голову, по волосам не плачут. Раз Есентугеловы в курсе, матушка позвонила к ним.
– Аблай, – сказала она, – сходи к Тумарбекову. Потребуй, чтобы он выгнал из нашего дома милицию.
Тумарбеков заместитель министра внутренних дел, хоть и по общим вопросам, но из всех руководящих ментов самый авторитетный. Он уважает заслуги Есентугелова, но вряд ли станет вмешиваться.
Матушка позвонила и Жарылгапову.
Дядя Ислам увидел засаду и, узнав в чем дело, занял принципиальную позицию:
– Тунеядец стал убийцей! И вы еще просите выгнать милицию?!
Дядя Боря подошел к обеду. Я провел его к себе в комнату.
– Это что за люди? – спросил он.
– Милиция. Ищут Нуртаса.
– Нуртаса?
Я рассказал. Дядя Боря посидел с полчасика и ушел.
Засаду сняли в пятницу. По моему звонку пришли Хаки и Серик
Касенов. Хаки разговаривал с матушкой, Серик молча сидел в моей комнате.
– Такие дела, Серик, – Я кончил рассказывать и выпалил то, что сверлило меня последние двое суток: "Лучше бы его самого убили!".
– Ты что! – вздрогнул Серик Касенов.
Откуда-то из глубины опять пробилось неясное предчувствие: "Не здесь ищешь". Не успев оформиться, ощущение покидало, возвращалось и я вновь думал том, что сообразить не в силах только от того, что случай настолько незнаком мне, что, пожалуй, лучше и не пытаться найти правдоподобное объяснение, выстроить логику в событиях минувших дней.
В субботу поехал в центр. На Броду, у перехода стоял Сэм.
– Ты слышал?
– Слышал, – сказал Сэм. – Надо было этого Бисембаева технически сделать.
– Что народ здесь говорит?
– Старшие мужики тишину поют.
Сэма зовут Самат. Окончил на год раньше меня энергофак нашего политеха. С Шефом видел я его пару раз.
Я вернулся домой. На кухне Ситка рубил мясо. Мама пересыпала куски солью и складывала в большой тазик.
Все последние дни Ситка Чарли не донимал расспросами, не интересовался, что происходит в доме. Как будто его это не касалось.
В понедельник мама от тети Марьям привела домой маляршу Веру. В руках малярши игральные карты.
– Вот смотри, – Вера раскладывала перед мной карты. – Нигде в плохом его нет.
– Мама, – взмолился я, – не морочьте мне голову.
… Пошел восьмой день. Хоть и немного времени прошло, но напряжение спадало. Сумятица мало-помалу сменялась надеждой: Шеф тут ни при чем, менты нашли истинного убийцу и сообщать нам об ошибке полагают зазорным.
Но куда пропал Шеф?
Товарищ Сталин, вы большой ученый…
"Бим бом!" короткий и приглушенный. Я открыл дверь.
Вошли Сайтхужинов и Аблезов. Капитан смотрел на меня так, как будто узнал во мне родственника.
– Как здоровье?
– Нормально.
– Кто? – крикнула из столовой матушка.
– Апай, это мы. – Сайтхужинов с Аблезовым зашли в комнату.
– Что?
– Апай, простите… – оперативник говорил спокойно, негромко. -
Произошла ошибка. Кажется, в морге находится ваш сын Нуртас.
