Вильям Козлов - Поцелуй сатаны
— Нам нужно, Коля, последить за ней…
— Ну, уж в постель к этой парочке я не полезу! — возмутился Николай.
— Мне бы такое и в голову не пришло тебе предложить! — рассмеялся Алексей — Я ведь знаю, как ты любишь Алису. Кстати, как она там себя чувствует в твоем Палкино?
— Ты что, и за мной следишь? — сердито глянул на него Николай. Он никому не говорил, что Алиса приехала к нему и сейчас живет в деревне, топит русскую печку, варит борову Борьке бураки с картошкой, кормит кроликов и перед наступлением ранних зимних сумерек с увлечением катается на лыжах. Причем, проложила лыжню прямо через озеро. Бор почему-то ее пугает. Брат рассказал ей, что как-то видел в лесу волка. Может, и пошутил, волков мало где теперь осталось, но Алиса упорно не желала ездить в бор, хотя там за просекой была гора. Лишь вдвоем с Николаем каталась с нее.
— Алиса ведь дружила с Ляховой и всей этой компанией…
— Когда это было! — махнул рукой Николай. — Она порвала с ними и ты это знаешь.
— У меня к Алисе нет никаких претензий, — сказал Алексей.
— Она, кажется, нас узнала, — негромко заметил Николай, перехватив быстрый взгляд Аллы Ляховой. Впрочем, на длинном, с острым подбородком лице ее ничего не отразилось.
— Случайная встреча, — беспечно ответил Прыгунов. — Для Аллы все мужчины делятся на две категории: выгодные клиенты и никто. Мы для нее — никто. Не похожи на кооператоров и торгашей с колхозных рынков. А знакомых у нее в городе много… Я не заметил, чтобы она забеспокоилась, заметив нас.
— Значит, у нее совесть чистая, — усмехнулся Николай.
— Совесть… Есть ли у таких девиц совесть?
— Профессия уже накладывает на тебя свою лапу: становишься подозрительным и в каждом видишь преступника, — подковырнул Уланов.
— Это было бы плохо, — Алексей сделал вид, что огорчился, однако глаза его смеялись.
Длинная Лошадь больше не смотрела в их сторону. Пила из бокала сухое вино, весело болтала с брюнетом, который нет-нет и прихватывал ее за выставленную специально напоказ тощую ляжку. Перед ним стоял маленький графинчик с коньяком. Когда он улыбался, его золотые зубы сверкали, а тонкая полоска будто нарисованных углем усов червяком извивалась над верхней сухой губой.
Наверное, все-таки Ляховой не понравилось их соседство: о чем-то пошептавшись с клиентом, она поднялась из-за стола и вышла из небольшого, с низким деревянным потолком зала. Клиент подозвал официанта, рассчитался и, посмотрев в сторону приятелей, поспешно вышел вслед за Аллой.
— А теперь что? За ними? По горячему следу? — спросил Уланов.
Алексей тянул из высокого фужера гранатовый сок и улыбался:
— Я ведь не из полиции нравов.
— Ты же чекист! — вставил Уланов — Дзержинец. Воин из гвардии железного Феликса.
— Я к этому слову отношусь с подозрением: чекистами и дзержинцами себя называли и сталинско-бериевские палачи. Сотрудник КГБ, так мне больше нравится.
— Я читал, они называли себя работниками органов. Служу в органах. Я из органов. И эти «органы» наводили на всех страх.
— Слово-то какое неприятное: «орган», — поморщился Прыгунов.
Они рассчитались, Алексей заглянул в подсобку, где, по-видимому, посмотрел на деньги, полученные от знойного клиента Ляховой.
На Садовой возле машин в открытую шла торговля культтоварами. То же самое и на Литейном у книжного магазина: прижимаясь к серой стене, десятки людей разного возраста предлагали любителям художественную и научно-популярную литературу по ценам черного рынка. И ни одного милиционера не видно. Николай два дня назад купил здесь за червонец французский детектив. Это еще по-божески. Правда, там были старые повести Сименона и других французских детективщиков. А вот книжка дневников Екатерины Второй стоила 60 рублей!
От снежных куч растекались по асфальту ручейки, капало с крыш. Иногда тяжелая глыба снега сползала по железу и с пушечным гулом обрушивалась вниз, пугая прохожих. Сосульки давно растаяли, лишь у водостоков труб поблескивала наледь. Обычная ленинградская погода. Скоро Новый год, а снег может и не выпасть. Небо было серым, и не поймешь, двигается эта серость над городом или стоит на месте. Звенели, проносясь почти вплотную к машинам у Апраксина двора, трамваи, громадный грузовик с прицепом перекрыл Садовую. Водители раздраженно сигналили, но грузовик не торопился освободить проезжую часть. Он с трудом втискивался в узкий переулок, ведущий к площади Ломоносова.
— Когда опять туда… в белые дали? — с ноткой зависти, произнес Прыгунов.
— Через неделю, — ответил Николай — Если не подморозит и дорога не превратится в каток Боюсь, и там скоро начнет таять снег.
— Пригласил бы меня на лыжах покататься? — сбоку взглянул на него Алексей.
И Уланову стало стыдно: а ведь верно, он ни разу не пригласил в Палкино Прыгунова.
— Поехали, — с подъемом сказал он, — Там окуни берут в лунках, воздух хрустальный, а сосновый бор пока весь в снегу.
— Романтик! — улыбнулся Алексей — Чего бы тебе самому не писать книжки? Обычно все редакторы в издательствах рано или поздно начинают писать сами. То-то писателей развелось в стране!
— Нет, правда, поехали! — уговаривал Николай. — Честное слово, не пожалеешь!
— Разве что весной или летом, — думая о чем-то другом, рассеянно произнес Алексей. — Столько сейчас работы: Удивляюсь, сколько гадов на белом свете живет! Кто они? Люди? Или животные в человеческом облике?
— Ты животных не обижай, — сказал Николай. — Я среди них кручусь скоро год. У них есть и разум, и свой язык, и они не гадят природе, как мы, люди. Да и отношения у них между собой куда более порядочные, чем у людей.
— Есть такие особи рода людского, что я не уверен, стоило ли им вообще появляться на белый свет? Один ублюдок убил семь девочек. Насиловал даже шестилетних и потом зверски расправлялся.
— У животных, дорогой Алеша, такого не случается! — вставил Уланов.
— Три рэкетира стали с одного кооператора из научного института с живого снимать кожу… Отрезали поочередно пальцы на ногах и руках, сняли скальп… А потом отрубили на плахе голову топором! И подбросили в мешке жене и детям!
— Раньше я и не подозревал, что у нас столько краж, убийств, пожаров, — признался Уланов.
— Девятым валом накатывается на страну преступность, — мрачно констатировал Прыгунов. — И особенно много среди воров-убийц молодежи. Вот что страшно.
— А как этот… Никита? — поинтересовался Николай — Старые грехи в церкви замаливает? Свои и отца?
— У Никиты все в порядке, — сказал Прыгунов, — Я иногда с ним встречаюсь…
