Эмэ Бээкман - Возможность выбора
Орви села с детьми на заднее сиденье, ей не хотелось быть рядом с Маркусом. Испытующий взгляд мужа мог испортить все веселье.
Увлекшись своей выдумкой, Орви вскоре забыла все тревоги. Этот день казался ей восхитительным, все люди, сновавшие по улице, были красивы и приветливы.
— Королевская семья справляет праздник, никто не грустит, сегодня исполняются все желания, — прошептала она детям и подтолкнула их к прилавку в магазине игрушек.
Орви купила все, на что дети показали пальцем.
Переднее сиденье оказалось целиком забитым пакетами.
Затем маленькой принцессе понадобилось красное платье.
Они отправились в другой магазин и нашли красное, как мак, платье. В машине все засверкало, когда девочка уселась на сиденье. Маркус повернул руль, светлый город поплыл за окнами, дома, казалось, дружелюбно кивали им.
Поскольку королевские отпрыски всегда были отважными охотниками на тигров, изображение хищника с оскаленными зубами должно было украшать их охотничьи штаны. В действительности удалось найти лишь обыкновенные синие джинсы. Но Орви в таких живых красках описала полосатого тигра, что мальчишка поверил ей и незаметно похлопал себя по карману, словно хотел утихомирить рычащего хищника.
Затем красная карета примчала их в волшебный ледяной дворец. В теплом зале принцесса и охотник на тигров стали наперегонки уплетать мороженое.
Потом, держась за руки, они отправились к фонтанам и лебедям. Орви рассказала, как однажды, в лунную ночь, она видела танец лебедей. С тех пор птицы не дают ей покоя, она без конца просыпается и жалеет, что у нее нет крыльев.
Прекрасная тайна лунных ночей заворожила и детей.
Тоска по крыльям забылась, когда они оказались на берегу моря и, перекликаясь, принялись носиться вдоль кромки воды. Потом все вместе пили шипучку. Рядом, как настоящий океан, рокотало море.
Маркус помалкивал. Орви продолжала рассказывать сказку. Увлекшись, она вдруг услышала тихое позвякивание — Маркус на кончике пальца крутил ключи от машины.
Терпение Маркуса истощилось, он хотел ехать дальше. Нетерпение мужа было единственным, что порой портило Орви этот прекрасный день.
Под вечер дети были доставлены к дверям их дома. Когда красная карета стала удаляться, дети положили пакеты с игрушками на пыльный тротуар и стали махать вслед машине.
Возвратившись в квартиру Паулы, Орви все еще светилась от радости. Бросившись на кровать, она принялась напевать.
Маркус мрачно сидел за столом и курил сигарету за сигаретой.
Когда постучали, Орви вскочила. Ей показалось, что радости сегодняшнего дня еще не кончились. В ней все время жило какое-то смутное ожидание — нет человека, который не любил бы приятных сюрпризов. Вдруг за дверью стоит корзинка с земляникой и ручку двери украшает венок из одуванчиков!
На коврике лежал большой узел, небрежно перевязанный лохматой веревкой. Орви не сразу поняла, что это. Лишь спустя мгновение она узнала помятые коробки из-под игрушек, меж них виднелось красное, как мак, платье и тигровые штаны без тигра. Орви хотела отступить в комнату, однако не сдвинулась с места. Вечернее солнце падало на скульптуру, и Орви увидела на ней толстый слой пыли, на котором кто-то провел пальцем полоску. Мужчина где-то за стеной что-то зло и настойчиво говорил. Слабый женский голос возражал ему. От солнечного света стало резать глаза, и Орви повернулась к окну спиной. Возле лестницы, в полумраке, стоял сын Сулли.
Орви нерешительно шагнула в сторону ребенка, от волнения ее трясло, хоть хватайся за стенку.
Глаза у мальчишки были заплаканы, он в упор смотрел на Орви.
Орви ощупью приблизилась к нему. Ребенок попятился с лестницы вниз. Орви хотела крикнуть ему, чтобы спускался осторожнее, так нетрудно и упасть, но предостерегающие слова как-то не вязались со сказкой.
Орви осталась стоять на верхней площадке, мальчишка благополучно спустился. Бывший храбрый охотник на тигров еще раз, прищурив глаза, посмотрел на эту дурную женщину, которая смутила его покой. Затем он исчез за рассохшейся входной дверью.
37Маркус, который до сих пор сидел опустив руки на баранку и молча слушал Орви, вдруг заерзал. Нервно пошарив в карманах, он завел мотор. Мотор фыркнул и закашлялся, машина подрагивала — а ведь было время, когда автомобиль Маркуса работал как часы.
Маркус нашел под сиденьем тряпку, нажал на ручку дверцы и вышел. От сырого воздуха, ворвавшегося в машину, Орви знобило. Маркус протер стекла машины, и городская площадь, опоясанная голыми деревьями, постепенно начала проступать, словно переводная картинка. Маркус, протянув руку в машину, включил фары, затем обошел вокруг БМВ, чтобы проверить их. Орви приподнялась — ей хотелось видеть лицо Маркуса. Он стоял, наклонившись к свету, будто грелся у очага.
На площади по-прежнему сновали люди. Они появлялись и исчезали, у всех были какие-то дела, или им просто казалось, что у них дела. По воскресеньям людей угнетает обязанность отдыха, но мало кто умеет по-настоящему расслабиться.
Компания обитателей общежития, часто проводившая свой досуг в ресторане, шла туда каждый раз с твердой уверенностью, что перемена обстановки, легкая болтовня, музыка и пестрая толпа людей прогонят усталость и дадут необходимый заряд на следующую рабочую неделю. В действительности же на следующий день с трудом удавалось заставить себя поднять с постели налитое усталостью тело.
Разогревшийся мотор начал постукивать тише и равномернее. Маркус потянул на себя рычаг, БМВ вздрогнул и тронулся с места. Машина заскользила, лавируя меж людей.
Маркус не объявил, куда он собирается ехать. Когда он с перекрестка свернул направо, Орви решила, что он подвезет ее к дверям общежития и скажет: убирайся к черту — неужели ты на самом деле думаешь, что я в состоянии и дальше слушать твой бред.
Орви украдкой взглянула на Маркуса. Он сидел с сосредоточенным видом, хотя движение на этой улице было редким и дорога не выглядела скользкой.
Маркус остановил машину перед маленьким подвальным кафе, тем самым, где они то ли случайно, то ли нет встретились накануне. Выключив мотор, Маркус вылез из машины, захлопнул за собой дверцу и исчез.
Орви оскорбило поведение Маркуса. В течение нескольких часов она безостановочно говорила, Маркус же и двух слов не сказал, чтобы что-то объяснить. Орви пошевелила онемевшими от долгого сидения ногами, она тоже может хлопнуть дверцей и уйти — пусть Маркус сам стережет свою ржавую рухлядь!
«Свободна, свободна», — повторяла Орви. Почему она так часто внушает себе это? Когда о свободе много думают или говорят, значит, что-то решительно не в порядке.
А вот и Маркус. В одной руке он нес завернутый в белую бумагу пакет, в другой — термос. Орви не заметила, чтобы Маркус, выходя из машины, захватил с собой термос. Или он предусмотрительно отнес его в кафе заранее?
Когда в нос ударил запах пирожков и пирожных, чувство голода охватило ее.
Маркус открутил от термоса пробку и налил в стаканчик кофе. Орви протянула вперед обе руки. Из жестяного стаканчика по пальцам растекалось тепло.
Орви давно не получала от еды такого удовольствия, как сейчас, жуя пирожок. Отхлебнув кофе, она нерешительно протянула стаканчик Маркусу. Маркус, поколебавшись, взял его.
Он сделал несколько глотков. Орви следила за ним.
Внезапно на обоих напал безудержный смех. Они уминали пирожки и, не успев прожевать, снова разражались смехом, который они тут же заглушали глотком кофе. Маркус то и дело подливал из термоса кофе, стаканчик переходил из рук в руки.
Вскоре, словно по уговору, они умолкли, каждый задумался о своем.
Затем Маркус вытащил из-за пазухи чистый платок, и они вытерли пальцы. Рука Маркуса коснулась Орви, и та вздрогнула. Орви попыталась через переднее стекло взглянуть на улицу, но ничего не увидела. Маркус снова протер тряпкой стекла, зарево огней над городом окрасило небо в желтый цвет.
Остывший мотор завелся с трудом. На этот раз Маркус вел машину твердой рукой, они направились к черте города.
Орви снова обуял страх. Ведь Паула вполне уверенно заявила — Маркус сошел с ума. Почему Маркус смеялся? Почему не объяснил своих намерений? Как ему пришло в голову принести в термосе кофе? Это было так не похоже на него.
Может быть, он приглядел где-либо подходящую канаву и собирается бросить туда труп Орви?
Какое-то непонятное чувство бравады вдруг проснулось в Орви. Вечно она чего-то боялась, вечно с кем-то считалась; она всегда скорее отступала, нежели атаковала. Отныне к чертям все страхи! Пусть Маркус услышит, что Орви о нем думает! Она не намерена выдавать черное за белое, лишь бы успокоить сумасшедшего. Все только и хотят, чтобы их оберегали и лелеяли. Только и делай, что сдерживай себя, замалчивай правду и сглаживай острые углы. Довольно! Будь что будет! Пусть Маркус послушает, Орви имеет право оценить прошлое со своей точки зрения! Маркус кое-что рассказал вчера вечером — перед глазами Орви замелькало овальное родимое пятно под коленкой у мальчишки. Ведь и Орви не деревянная, кое-что и ей довелось пережить.
