Эмэ Бээкман - Возможность выбора
На следующий день вечером к Маркусу заявился гость.
Поскольку на их двери цепочки еще не было, женщины не пошли открывать на стук. Орви, у которой не успели выветриться из головы страшные истории Паулы, на всякий случай заглянула на кухню: вдруг кто-то собирается укокошить Маркуса? Встав на цыпочки, она через плечо мужа увидела какого-то подозрительного субъекта. На улице подобные оборванцы попадались весьма редко. Да Орви и не появлялась в таких местах, где шатались подобного вида мужчины, она делала большой крюк, обходя пивные подвальчики и рыночные забегаловки.
Из ворота заношенного пальто торчала волосатая шея, незаметно переходившая в заросший щетиной подбородок. Поломанный козырек кепки отбрасывал на глаза пришедшего глубокую тень.
«Сейчас сверкнет нож», — цепенея от страха, подумала Орви.
Мужчина сорвал с головы кепку, сощурил мутные глаза, шмыгнул лиловым носом пьяницы и многозначительно произнес:
— Есть одно дело, надо бы с глазу на глаз поговорить с хозяином.
Орви захотелось крикнуть: захлопни дверь, не впускай этого типа, но она не решилась. Трусливые люди становятся подобострастными перед лицом зла — авось пронесет! Покорность и медоточивая речь должны были успокоить убийцу — как только не приходится изворачиваться, чтобы сберечь свою шкуру! Орви стало противно.
Маркус вел себя по-идиотски. Он пригласил незнакомца войти.
— Ну, хозяин, — хрипло произнес пришелец, — придется тебе выставить на стол пол-литра и как следует спрыснуть это дело!
Незнакомец почти по локоть опустил руку в бездонный внутренний карман и, вытянув шею, попытался было проследить взглядом за движением своей руки. Недоуменно свистнув, он примирительно пробормотал: «Кутя, кутя», — как будто у него там, за пазухой, сидел какой-то зверек. В конце концов он со стуком, словно игральные карты, кинул на стол документы Маркуса.
Пальцы Маркуса жадно растопырились, он тут же сгреб документы. Заглянув для верности в паспорт, Маркус просиял.
— Ну и молодец! — Маркус хлопнул незнакомца по плечу. — Одна секунда — и будет тебе пол-литра.
Еще раз бросив взгляд на документы, Маркус согнал с лица улыбку.
— Как они к тебе попали? — спросил он.
— Идешь мимо мусорного ящика, загляни на всякий случай, — хрипло рассмеялся человек.
Маркуса ответ удовлетворил.
Паула тоже стала любезнее. Она вынула из кладовки холодец и нарезала полбуханки хлеба.
Орви отодвинулась, но не спускала глаз с незнакомца.
— Видишь ли, — осушив первую рюмку, заговорил заплетающимся языком гость. — Воры-то переводят деньги на горючее, а документы просто выбрасывают. От греха подальше.
Водка сняла преграду отчуждения, и Маркус начал чуть ли не брататься с этим субъектом. Вскоре Маркус как заведенный стал повторять: какая, мол, удача встретить порядочного человека. Вокруг сплошные жулики, и как, дескать, приятно иногда выпить по рюмочке с настоящим человеком.
Нетрудно было догадаться, что развалившийся за столом незнакомец и есть вор, обчистивший карманы Маркуса. Ну и обнаглели эти бродяги — обкрадут тебя и затем приходят к тебе же, словно благодетели, пои их еще в придачу! Очевидно, Паула тоже поняла, с кем имеет дело. Она стояла теперь в дверях, словно на часах. Обычно такая вспыльчивая, она на этот раз не стала размахивать кочергой и устанавливать в доме порядок.
Да и Маркус на самом деле не был таким дураком, каким старался казаться, нахваливая вора.
В силу какого-то молчаливого и непонятного для Орви соглашения о том пришельце никогда не вспоминали. Как ни странно, но Маркус, который в последнее время становился все более скупым, не жалел об утраченных деньгах.
Он радовался, что ему вернули документы и тем самым избавили от лишних хлопот и неприятностей.
Орви же могла на какое-то время перестать сетовать на жизнь — у них в доме побывал гость.
Настолько солидный, что даже не обратил внимания на отвратительную корзину с картофелем.
36И снова было лето — земляничная пора.
День рождения Орви выпал на конец недели.
Они проснулись поздно, Маркус поцеловал ее в щеку и поздравил. Затем вышел в переднюю и принес оттуда две красные розы, влажные от воды. Орви была тронута. Они провозились все утро — стояли, потягиваясь перед открытым окном, сидели за столом, пили кофе. Маркус курил. Орви, подперев руками подбородок, глядела на мужа. Паулы не было дома, и никто им не мешал.
Детям Сулли и Маркуса было невдомек, в какой день они пришли навестить своего отца.
Маркус смутился, открыв дверь. Орви увидела, что муж остановился в какой-то странной позе, расставив ноги, — очевидно, хотел отослать детей обратно. Она подошла поближе, приветливо взглянула на Маркуса и пригласила ребятишек войти.
На этот раз Орви не оставила Маркуса и детей наедине.
Вначале Орви никак не удавалось преодолеть смущение. Она судорожно искала подхода к детям, но ничего лучшего не придумала, как выставить им всевозможные сласти. Маленькая девчушка с редкими волосенками недоверчиво разглядывала Орви. Она ела, не раскрывая рта, и сунутое целиком в рот печенье оттопыривало то одну, то другую ее щеку.
Орви улыбнулась детям. Когда-то и она сама исподлобья разглядывала Лулль — с какой же стати ждать от детей Сулли большего умения приспосабливаться.
Орви пыталась расспросить их о том о сем, но дети отвечали односложно. Мальчишка глядел себе под ноги и время от времени постукивал ботинком о ножку стула. Пошарив в кармане брюк, он осторожно вынул оттуда большой носовой платок. Орви с интересом наблюдала, как мальчик разворачивал платок. В нем были спрятаны старинные часы, они громко тикали. Мальчик поглядел на часы, видимо намекая этим Орви, что пора бы ей убираться.
Орви смотрела на ребят, какая-то пронзительная нежность охватила ее. Ей казалось, что за детьми сидят в ряд три женщины: Лулль, Офелия Розин и мама, вязавшая белую шаль. Орви задумалась. Три матери, слившиеся в ее воображении в один туманный образ, восседали неподвижно, печать торжественности на лицах — точь-в-точь как на старых фотографиях.
Орви чувствовала, что по сравнению с этими тремя женщинами сама она какая-то мелкая и ограниченная. Разве в наши дни так уж существенно, кто народил детей?
Но что делала Лулль, чтобы в свое время привлечь на свою сторону Орви?
Орви порылась в памяти. Она вынуждена была еще раз задним числом отдать должное мудрости Лулль. Добрая Лулль! Следуя ее примеру, не останется в беде и Орви.
Орви выпрямилась и почувствовала, как ее сердце забилось от какого-то радостного возбуждения. Осмелев, она повернула голову, тряхнув волосами, увидела в зеркале, как блеснули ее голубые глаза, и прерывающимся голосом объявила:
— Теперь поедем кататься в красной карете! Кай — принцесса, а Юри — принц, все вместе мы — королевская семья!
Дети слышат не столько слова, сколько угадывают искренность настроения. Взрослый может хоть из кожи вон лезть, ползать на четвереньках и изображать собаку, ребенок все равно отвернется от него, если за всем этим нет настоящих чувств.
Орви увидела, как девчушка с любопытством поглядела на нее и незаметно закинула за ухо прядь волос. Мальчонка нагнул голову и тихо рассмеялся — дети ведь обязаны относиться снисходительно к причудам взрослых.
Маркус с серьезной миной стоял в стороне и рассеянно почесывал подбородок.
Какие-то давно задавленные чувства вдруг всплыли на поверхность. Обычно робкая и застенчивая, Орви сейчас не думала о том, какое впечатление производит на остальных ее поведение. Лишь время от времени в голове ее проносилась тревожная мысль: только бы Маркус слушался и не вмешивался.
Взяв детей за руки, Орви стала кружиться вместе с ними. Старые, прохудившиеся половицы и те словно затаили дыхание и прислушивались — не слышно было ни единого раздражающего скрипа.
В коридоре Орви подвела детей к мраморной женщине и, наклонясь, прошептала:
— Это фея, которую злая колдунья превратила в камень. Когда все люди станут хорошими, она оживет. Тогда в ночь под Новый год зацветут подснежники и никому не придется так долго ждать весны.
Дети внимательно слушали Орви. Рука девочки похолодела. Она преодолела страх, храбро подошла к изваянию и погладила ногу превращенной в камень феи.
Спускаясь по лестнице, мальчишка с неподдельной злостью сказал:
— Так почему же люди не станут наконец хорошими?
Тогда Орви еще не знала, что ступавший следом за ними Маркус, позвякивая на пальце ключами от автомобиля, разглядывал темное родимое пятно под коленкой у мальчика.
Орви села с детьми на заднее сиденье, ей не хотелось быть рядом с Маркусом. Испытующий взгляд мужа мог испортить все веселье.
Увлекшись своей выдумкой, Орви вскоре забыла все тревоги. Этот день казался ей восхитительным, все люди, сновавшие по улице, были красивы и приветливы.
