Джон О'Хара - Жажда жить
— Не ни с того ни с сего, но даже если и так, я бы не удивилась. Надеюсь просто, что в Филадельфии тебя с ним кое-кто не видел.
— Правда? А кое-кто это кто?
— Ну, можно сказать, люди из Гринич-Виллидж. Вот они бы ни за что не поверили в твою наивность, если бы часто встречали вас вместе.
— Наплевать мне, во что бы они поверили или не поверили. Уж двое-то точно знают, что я не из этой компании: Оскар и эта дамочка, — отрезала Грейс.
Машина остановилась у входа в дом Шофшталей.
— Заходи, Грейс, — предложила Конни. — От меня позвонишь, подслушивать не буду.
— А ты когда-нибудь… э-э… как бы это сказать, развлекалась с Оскаром и его друзьями?
— Грейс!
— Не виляй. Меня ты все равно не смутишь. Если людям это нравится — вольному воля. Может, я и наивная, но не святая. И не святоша.
— Успокойся, ничего такого не было, и вообще что за наглость — задавать подобные вопросы.
— Так не было?
— Нет.
— А спросила я потому, что ты весь день толковала про выражения лиц и прочее. Именно это, по ее словам, занимало ту приятельницу Оскара.
— Я тут ни при чем.
— Ладно, ладно, умолкни, как говорит Альфред.
— Подумать только, — покачала головой Конни, — сидим мы с тобой в машине перед моим домом в Форт-Пенне, штат Пенсильвания, и толкуем о таких вещах.
— Последнее, пока мы окончательно не сменили тему, — с чего бы это Оскар Стриблинг стал рассказывать совершенно незнакомому человеку о… наших отношениях?
— Ну, о подробностях речи не было, но, конечно, я все сразу поняла, как только он сказал, что ты наивна. К тому же это не совсем незнакомый человек. В такой среде совершенно незнакомых не бывает.
— И это твоя среда, Конни?
— Конечно, нет, зачем ты меня обижаешь? Просто он оказался у меня дома, там были и другие люди вроде него, ну, он и решил, что я тоже принадлежу братству. У них ведь существует нечто вроде братства. Отделения в Бостоне, Чикаго, Кливленде. Все они знают друг друга или хотя бы друг о друге.
— Не понимаю, как можно общаться с такими людьми.
— Не понимаешь? Видишь ли, лицом я не вышла, а они ко мне хорошо относятся, вот мы и общаемся. И еще я богата. Я знаю, что это тоже имеет значение, но не только в деньгах дело. Они уважают меня и приглашают работать вместе, позволяют почувствовать себя нужной, и это лучше, чем загнивать в этом городишке старой девой.
— Лучше гнить здесь.
— Правда? Ну и загнивай. Одно только тебе скажу: мы, мои нью-йоркские друзья и я, никому не причиняем вреда, разве только самим себе, да и то вряд ли. Мы не трогаем невинных детей и жен, не говоря уж о молодых людях с будущим.
— Конни, я, пожалуй, не пойду к тебе, а ты можешь идти, как только будешь готова.
— Спасибо за обед и за то, что подбросили, миссис Тейт. — Конни потянулась к ручке, и шофер, стоявший на тротуаре, открыл ей дверь. Громко так, чтобы ей было слышно, Грейс сказала ему:
— Опустите окно, пожалуйста, что-то душно здесь стало.
Шофер сел на место и потянулся к переговорному устройству:
— Теперь куда, мэм, в «Бостон»?
— Да, пожалуйста.
У входа в магазин была одна телефонная будка, почти всегда пустовавшая, ибо посетители, кому нужно позвонить, как правило, шли внутрь, где стояли в ряд целых шесть. На сей раз она была, правда, занята, но, увидев, что очереди нет, Грейс решила позвонить отсюда. Дверь будки открылась, и оттуда вышла какая-то девушка.
— Добрый день, миссис Тейт.
— Добрый. О, да это Кэтти Гренвилл. Добрый день, как ты? Совсем взрослая стала.
— Мне кажется, вы раньше других поняли, насколько я взрослая, — грустно рассмеялась девушка.
— Да Бог с тобой, Кэтти, я уж давно об этом забыла, надеюсь, и ты тоже.
— А я только что разговаривала с вашим приятелем.
— Да ну? С каким же?
— Угадайте.
— Ладно, хватит, — нетерпеливо махнула рукой Грейс, — телефон свободен?
— Инициалы Р.Б.
— Что-что?
— Инициалы Р. Б., говорю, — повторила девушка.
— Ричард Бартельмесс, — сказала Грейс.
— С каких пор Ричард Бартельмесс стал вашим приятелем?
— Ни с каких, я не знакома с этим джентльменом, просто подумала, что инициалы подходят. Извини, Кэтти, я спешу.
— А никто другой с теми же инициалами вам в голову не приходит?
— Знаешь что, Кэтти, если ты хочешь быть взрослой, то и веди себя как взрослая девушка, а не испорченная девчонка. Мне неинтересно, с кем ты говорила по телефону, а вот твоя мать, думаю, могла бы заинтересоваться. Ступай, объясни ей, кто такой Р.Б.
— Что он был вашим приятелем, миссис Тейт, объяснять ей не нужно, она и так это знает.
— Я рада, что сумела сохранить твой секрет, Кэтти. Ты ведь такая благодарная девчушка. Помнишь, у тебя аппендицит был?
Девушка отошла, и Грейс наконец-то набрала нужный номер.
— Поздравляю! Наконец-то я все прочитала, и мне кажется, это отличная, очень остроумная статья.
— Большое спасибо, — сказал Холлистер. — Только я очень плохо вас слышу.
— На сей раз телефон тут ни при чем, это у меня сейчас такой голос. Видите ли…
— Что-нибудь не так?
— Нет-нет, все в порядке. Так, всякая ерунда. Пожалуй, не стоило звонить вам, но я обещала позвонить через четверть часа и думала, что вы ждете.
— Я и ждал. Двадцать четыре минуты.
— Извините.
— Ничего страшного, если точно знать, что позвоните, готов сколько угодно ждать.
— Спасибо. — Грейс немного помолчала. — Ладно, я просто хотела сказать, что мне очень понравилась ваша вчерашняя статья и я с нетерпением жду сегодняшней.
— Сделайте одолжение, хорошо? Не читайте, когда у вас смурно на душе. Это ведь по идее легкие, веселые статейки, а вы, кажется, не из тех, кого чтение бодрит. Меня-то уж точно нет.
— Меня тоже, но бодрит не бодрит, я и без того вижу, что вы одаренный человек.
— А не мог бы я вас взбодрить? Или хотя бы как-то отвлечь?
— О, еще как могли бы!
— В таком случае…
— Нет, нет, только не сегодня.
— Когда в таком случае?
— Когда? — повторила Грейс. — В самом деле, когда — и где? О последнем тоже надо подумать. «Йессл» — слишком людное место для мужчины с женой и двумя детьми и вдовы с двумя детьми.
— Да, но, с другой стороны, город у нас не маленький, или по крайней мере мы бы хотели так думать.
— И все-таки слишком маленький, Джек, чтобы нас видели вместе.
— Спасибо за Джека.
— Спасибо за Грейс, хоть вы еще и не назвали меня так? С чего это вдруг я назвала вас по имени?
— Потому что вы чем-то опечалены, и вам нужен друг, с которым можно поговорить.
— Наверное, вы правы, но если я друг, то лучше мне оставить вас в покое.
— Это было бы не по-дружески, особенно если учесть, что мне хотелось бы с вами поговорить.
— О чем?
— Это я скажу при встрече.
— В таком случае лучше ее отложить.
— Вы никогда не катаетесь в своем прекрасном «мерсере» в такую славную погоду?
— В «мерсере» — нет, но у меня есть «форд-купе», который я сама вожу.
— Правда? Давно купили? Так даже лучше.
— Прошлой осенью. В нем удобно ездить за покупками с фермы в город и обратно и в плохую погоду. А чем он лучше «мерсера»?
— Не так в глаза бросается.
— Это верно. Допустим, я врач или медсестра, которую послали к больному.
— Поезжайте завтра в сторону Эмеривилла, и… вы знаете, где недалеко от города главная дорога поворачивает под прямым углом направо?
— Да.
— Вы не поворачивайте, а продолжайте ехать прямо. Увидите меня через полмили. Дорога в приличном состоянии.
— А вы-то откуда знаете?
— Я там был сегодня утром, осматривал старый каменный дом, в котором, по слухам, останавливался Вашингтон. Об этом моя очередная колонка.
— В таком случае там будет куча народу.
— Колонка будет напечатана только в понедельник.
— Когда мне там быть? — спросила Грейс.
— Скажем, в три. Удобно?
— Вполне. Но если передумаете, я не обижусь.
— Я тоже не обижусь, если вы передумаете.
— Я там буду, но вам, может, лучше и не быть.
— Будете — увидите меня, — закончил Холлистер.
Следующий день, суббота.
Увидев, что она съезжает на обочину, он вышел из своей машины и с улыбкой направился к ней.
— Не так уж и не бросается в глаза.
— «Форд»? — улыбнулась она.
— «Форд»-то «форд», да не такой, в каком ездят медсестры по вызову. Цвет как у «пирса-эрроу», и колеса отличные.
— По крайней мере не «мерсер», — пожала плечами Грейс. — А красила я его и лаком покрывала у мистера Салливана. Так считаете, слишком заметный? Может, стоит заляпать грязью?
— Это было бы кощунство. Выглядит так, словно даже под дождем никогда не был.
