Джон О'Хара - Жажда жить
Они познакомились на ежегодном университетском балу для второкурсников, третьекурсников и выпускников. Джек там был один — его девушка заболела скарлатиной и осталась дома (она так до конца и не оправилась ни от заболевания, ни от последствий знакомства Джека и Эмми). Они протанцевали на балу три вальса.
Эмми была очень жизнерадостной, компанейской девушкой, но после двух-трех свиданий тет-а-тет, которые проходили на крыльце ее дома весенними вечерами, неизменно завершаясь в девять часов, разговоры их обычно сводились к делам, творящимся в мире, в этой жизни, к будущему. Как-то стрелки часов подобрались к девяти неожиданно быстро, и Джек сказал:
— Эмми, я не хочу уходить. Давай поженимся.
— Мне тоже хочется, чтобы мы были вместе, но придется немного подождать.
— Но ведь ты любишь меня, правда?
— Я люблю тебя, Джек.
— Можно поцеловать тебя?
— Да, только давай отойдем в тень. Нас видно из дома.
Она поднялась со стула, он со ступеньки крыльца, и они бросились друг другу в объятия и стояли не отрываясь, пока Эмми не прошептала:
— Как бы не заподозрили чего, услышав, что мы молчим. Да и часы бьют девять.
— Слышу. — Джек говорил тихо, почти шепотом, так что едва можно было разобрать слова. — Ты будешь это носить? — Он вынул из кармана жилета бриллиантовую булавку и протянул ей.
— Конечно, как скажешь. Только мне придется сначала окончить Нормальную[26]. Это два года, а ведь я даже не поступила.
— И все равно мне будет приятно знать, что ты носишь ее. А что, без Нормальной никак не обойтись?
— Иначе мне не позволят выйти за тебя, Джек. Родителям ты нравишься, но…
— У меня есть три тысячи, для начала хватит. Можно сказать об этом твоему отцу.
— Да не в том дело. Папа тут ни при чем, это мама настаивает, чтобы я поступила в Нормальную. Тогда, говорит, у меня всегда будет на что опереться — преподавание в школе.
— Да, но два года…
— Да, конечно, но мы будем видеться при любой возможности. И писать я тебе буду каждый день. А через два года, — продолжала Эмми, — ты будешь зарабатывать достаточно, чтобы не трогать других денег. На двенадцать-то долларов в неделю не проживешь.
— Ты права. Интересно, а сколько зарабатывает мой отец? И твой, не знаешь, случайно?
— Нет, а что?
— Хотелось бы знать, сколько стоит небольшой симпатичный домик. И чтобы жить, как твои живут или мои.
— Имей в виду, что твои родители живут лучше моих. Твой отец на постоянном жалованье, а мой — только когда есть работа. У плотников почасовая оплата. Ты разузнай получше, чтобы заранее все прикинуть, — рассудительно сказала Эмми.
— Эмми! Девять, — послышался голос матери.
— Иду, мама.
— Спроси, нельзя ли мне оставаться до десяти.
— Спрошу, но я знаю, что мне ответят. И еще, Джек…
— Да, Эмми?
— Надо бы нам быть поосторожнее. Я про… поцелуи.
— Так никто же не видел.
— Я не про это. Вот, допустим, мы с тобой гуляем, и никто нас не видит. Нельзя, чтобы мы слишком далеко зашли. Ты ведь понимаешь, о чем я, Джек. Сегодня, мой грех, я не сдержалась.
— Да ничего подобного!
— Я знаю, что говорю, Джек. Девушки должны быть скромнее.
— Не только девушки. Если ты джентльмен…
— Можно целоваться здесь или в другом месте, только не там, где приходится волноваться, чтобы никто не увидел. Поцелуй меня, Джек, и я пойду к себе и буду думать про тебя.
— Эмм! Ну сколько можно!
— Иду, мама.
Холлистеры, отец и сын, часто возвращались домой вместе, если, конечно, дела позволяли. На следующий день после свидания с Эмми, ближе к вечеру, Джек зашел к отцу на работу. Перед ним лежала газета, которую он не читал, но наметанным профессиональным глазом оценивал сверстанную полосу.
— Привет, сын, — кивнул он.
— Передашь маме, что я поужинаю в городе? У меня вечернее задание.
— Хорошо. А что за задание?
— Последнее заседание комитета по подготовке съезда пожарных шести графств.
— Недурное задание. Первополосный материал. Или у тебя уже есть что-нибудь на первую полосу?
— Пока нет. — Джек опустился на стул.
Отец посмотрел на него поверх очков.
— Ты ничего не потерял?
— Не потерял? Да нет вроде. А ты нашел что-то?
— Найти не нашел, но заметил и сделал кое-какие выводы.
— О чем ты?
— Что ж, если ты сам не хочешь сказать, наверное, придется мне взять инициативу на себя. Смотрю, ты больше не демонстрируешь свою принадлежность к братству «Фи гамма дельта».
— Ах вот оно что.
— Итак?
— Ничего я не потерял, просто отдал, — ухмыльнулся Джек.
— Кому отдал, Эмми Кларк?
— Ей.
— Ну и каковы же… э-э… результаты переговоров?
— В сентябре она поступает в Нормальную. А это значит, что ее не будет здесь два года.
— А потом?
— А потом мы поженимся.
— Ты уже разговаривал с ее отцом? С матерью?
— Нет, успею еще.
— Успеешь. И жениться тоже успеешь.
— Но я надеюсь, ты не против, отец?
— Ничуть. Поздравляю. — Холлистер-старший протянул сыну руку, и у обоих на глазах выступили слезы. Джек снова сел на стул. — Она славная девчушка. Симпатичная, живая, здоровая.
— И много чего еще.
— Естественно, в невесте и должно быть много всего хорошего. А главное, Джек, главное не в том, что она непременно должна тебя любить.
— Ах вот так?
— Вот так, — подтвердил отец. — Главное в девушке, я говорю о девушке, на которой ты собрался жениться, заключается в том, можешь ли ты представить ее себе, когда красота увянет и молодость пройдет, можешь ли ты представить себе, что вы и тогда будете счастливы? Обладает ли эта девушка — сейчас я не об Эмми, а о любой, — обладает ли эта молодая женщина чертами и свойствами, которые будут близки мне, когда исполнится шестьдесят пять? Заметь, говоря мне, я имею в виду тебя, Джека Холлистера, а не себя, Артура Холлистера. К тому времени, когда тебе стукнет шестьдесят пять, я уже давно буду лежать в земле, и мне не хотелось бы думать, что твой выбор слишком зависит от моего одобрения или неодобрения. Впрочем, ты человек независимый, и я в любом случае уважаю твое мнение.
— Хорошо, что ты это сказал, отец. А то я побаивался, что вы с мамой захотите, чтобы я женился на ком-нибудь другом, на девушке с приданым или положением в обществе.
— В таком случае ты плохо о нас думал. Если бы твой выбор пал на богатую наследницу, из старой форт-пеннской семьи, нам бы с матерью не пришлось волноваться о твоем материальном благополучии, а вот что касается благополучия семейного, — не уверен. Отец Эмми — плотник. Чтобы стать хорошим плотником, нужно многому научиться. Плотник работает руками и сталкивается с проблемами, которые нам с тобой не решить. По-моему, плотницкое дело — одно из самых достойных ремесел. Знаешь, о чем я сейчас подумал? Ведь в наших полицейских хрониках не так уж много случаев, связанных с плотниками. Честно говоря, ни одного припомнить не могу.
— А мне так это вообще в голову не приходило.
— Что касается матери Эмми, то я с ней не знаком и ничего о ней не знаю, но, судя по тому немногому, что я слышал от тебя, дом у них хороший, а это значит, что она хорошая хозяйка.
— Именно она хочет, чтобы Эмми поступила в Нормальную.
— Сестра Эмми замужем за Чарли Джеем, — продолжал Артур. — Про нее я тоже ничего не знаю, кроме того, что она спасла Чарли от тюрьмы. Я всегда считал, что Чарли кончит… ладно, не важно. Никогда он меня не интересовал и интересовать не будет. Итак, каковы твои планы?
— Работать и копить деньги.
— Не забыл, что у тебя в запасе три тысячи? Полагаю, это надо учитывать.
— А я помню.
— Эмми сказал, что у тебя есть эти деньги?
— Да, она в курсе.
— Здорово! На такой девушке действительно стоит жениться, Джек! Черт, почему бы нам не пойти к Макбрайду и не выпить немного виски?
За два года у будущей супружеской пары случились только две серьезные размолвки. Первая — во время первого года обучения Эмми в Нормальной. Джек провожал ее на вокзал после Дня благодарения. Поезд из двух вагонов, предназначенный как раз для небольшого перегона до Нормальной, уже отходил от платформы, на которой стоял Джек, когда на подножку вскочил молодой человек, явно одноклассник Эмми, и сел рядом с ней. Она повернулась и не успела и слова сказать, как поезд уже скрылся за поворотом.
В письме, которое она отправила Джеку в тот же вечер, о спутнике не говорилось ничего, а вот в ответе Джека почти только о нем речь и шла. Что это за тип? Что он о себе думает? Какое имеет право садиться рядом, не спросив разрешения? У Джека ушла целая неделя на то, чтобы хоть как-то переварить объяснения Эмми, и то нельзя сказать, что он полностью их принял. Вторая ссора произошла на второй год после помолвки и стала серьезным испытанием их чувств. Это случилось во время рождественских каникул, за два дня до Рождества. Джек, быстро шагавший по Второй улице, буквально наткнулся на Эмми, выходившую из универмага. Улыбка радости от неожиданной встречи исчезла, как только Джек увидел рядом с Эмми ее зятя, Чарли Джея.
