Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Моррис Уильям
Я смотрел на все это, как на картину, и напрягал ум, чтобы вспомнить что-то забытое, но оставившее след во мне. Я услышал, как мчались кони убегавших с поля битвы латников (стрелки разбежались до конца битвы), услышал гул смеющихся веселых голосов внизу на лугу; около меня вечерний ветер шевелил легкие ветви деревьев, а издали неслись мирные деревенские звуки. Потом свет и звуки стали слабеть, и я больше ничего не слышал и не замечал.
Вскочив на ноги, я увидел перед собой Уилла Грина таким же, каким увидел его впервые на улице: в платье с капюшоном, с оружием у пояса и с натянутым луком в руке, на лице его опять была добрая улыбка, но с оттенком печали.
– Ну что ж, – спросил я, – что ты расскажешь сочинителю песен?
– Как Джек Стро сказал, так и случилось, – ответил он, – к концу дня окончился бой. – Он указал на небо, на котором уже догорел закат солнца. – Рыцари убежали, шериф убит, также убито двое стряпчих, а один повешен. Такой он был жестокий человек, что вызвал жестокость к себе. Трех приставов тоже пристукнули: коренастые они были люди, но такие глупые, что в черепах у них нельзя было найти мозгов; пять стрелков убито, да еще человек двадцать пять других; все это народ, вернувшийся домой после французских войн. Они наемники, сражаются за золото, и вот чем все для них кончилось. Упокой, Господи, душу их всех, кроме стряпчих, у которых, вместо душ, кляузы на пергаменте.
Он задумался, но я прервал его мысли, спросив: – А из наших кто-нибудь убит?
– Два хороших человека, – сказал он, – Хоб Хорнер и Энтони Веббер убиты наповал. Хоб стрелой, а Энтони – в рукопашной. Джон Паргеттер сильно ранен в плечо мечом, и еще пять товарищей убиты в рукопашной; несколько ранены, но не опасно. Что касается убитых, то хорошо им будет, если Господь успокоит их души: мало покоя было у них на земле! Что же касается меня, то я не хочу больше мира.
Я взглянул на него, и мы обменялись дружескими взглядами. Гнев и печаль боролись в его душе с природной добротой, и это ясно отражалось на его лице.
– Пойдем, дружище, – сказал он. – Я полагаю, что Джон Болл и Джек Стро хотят еще поговорить с нами у креста. Появление войска прервало их речи. Пойдем и узнаем от них, что нам предпринять завтра. А потом приходи есть и пить в мой дом. Будь моим гостем хоть раз, если больше нам не суждено свидеться.
Мы опять прошли через сады, и все, стоявшие по близости от нас, тоже направились к кресту. Мы пошли по росистой траве, на которую луна только начала бросать первые тени.
Глава VII
Продолжение речи у креста
Я опять занял свое прежнее место на лестнице, ведущей к кресту; Уилл Грин стал подле меня, а выше опять были Джон Болл и Джек Стро. Луна уже поднялась до половины неба, и наступила короткая летняя ночь, спокойная и благоуханная; природа наполнила наши души ощущением радостной жизни мира.
Мы стояли молча, готовясь внимать словам Джона Болла о том, что нам делать теперь. Он тотчас же и начал говорить:
– Добрые люди, – сказал он, – дело начато, но не кончено. Кто из вас достаточно смел, чтобы завтра направиться в Лондон?
– Все, все! – закричала толпа.
– Да, – сказал он, – этого ответа я и ожидал от вас. Но подумайте хорошенько. Лондон большой и опасный город. Возможно, что когда вы туда придете, он покажется вам слишком большим для того, чтобы там добиться чего-либо. Вы вспомните о маленьких городках и деревушках, из которых пришли, и падете духом.
Кроме того, живя здесь, в Кенте, вы думаете только о ваших братьях в Эссексе и Суффолке, и вам кажется, что ими все кончается. Но в Лондоне вы, может быть, узнаете кое-что о том, что делается во всем мире, и ваше дело покажется вам слишком трудным для маленькой бессильной горсти людей.
И все же, помните, говорю я вам, про товарищеский союз – надежда осуществить его дала вам победу сегодня. Когда вы придете в Лондон, будьте мудры и осторожны – это так же важно, как быть смелыми и сильными. Помните, что вы воздвигаете теперь здание, которое будет стоять незыблемо; мир не будет слишком велик, ни слишком мал, чтобы вместить его: ибо это здание и будет весь мир, освобожденный от творящих зло, мир, где будут жить только друзья.
Он на минуту остановился, но никто не двинулся с места; все ждали, что он скажет еще что-нибудь. Он продолжал:
– Завтра мы направимся в Рочестер, и очень хорошо было бы повидать сэра Джона Ньютона в его замке и послушать, что он нам скажет. Он неплохой человек и умеет хорошо говорить. Хорошо было бы, если бы он пошел с нами – мы бы поручили ему передать королю нашу просьбу. И знайте, товарищи, когда мы дойдем до Рочестера, нас уже будет довольно много; а когда придем в Блэк-хит [97], то уже будем очень большим отрядом. Когда же дойдем до Лондонского моста, то уже никому не остановить нашей сильной армии.
И ничто не может погубить нас, кроме нас же самих. Вот если мы станем внимать сладким речам тех, кто хочет погубить нас, мы погибнем. Они будут убеждать нас разойтись по домам и мирно жить с нашими женами и детьми, пока они, лорды, советники и стряпчие, не придумают лекарства против всех наших зол. Было бы безумием послушаться их. Стоит нам вернуться к мирной жизни, как они обрушатся на нас войной, отнимут у нас жен и детей, многих из нас повесят, других изобьют плетьми; остальные же из наших будут гнуть шею под ярмом больше прежнего, потому что будут терпеть еще большую нужду.
Не слушайте глупцов и безумцев, будь то вы сами или ваши враги, потому что иначе вы собьетесь с верного пути.
С лордами не входите в переговоры, ибо вы уже знаете, что они, собственно, хотели бы сказать вам. Вот каковы были бы их искренние слова: «Мужик, я хочу взнуздать тебя и оседлать тебя, и съесть то пропитание, которое ты достаешь своим трудом; я хочу ругать тебя за то, что тебя же пожираю. А ты молчи и делай только то, что я тебе приказываю».
Вот все, что они хотели бы сказать вам.
Поэтому будьте смелы, смелы и трижды смелы! Возьмите в руки лук, пустите в ход пики, обнажите мечи – и вперед во имя братского союза!
Он закончил под громкие крики. Но тотчас же раздались ответные крики и громкие звуки трубы. Я уже подумал, что начнется новая стычка. Некоторые рядом с нами тоже начали было натягивать свои луки и потрясать серпами. Но Уилл Грин потянул меня за рукав и сказал:
– Нет, это друзья – я слышу это по звуку их труб и рогов. Сегодняшнюю ночь ты можешь быть спокоен, дружище!
Джек Стро тоже крикнул с подножия креста:
– Успокойтесь друзья, это наши союзники и братья, и они будут нашими гостями в эту ночь. Они спустились с гор и пришли сюда, чтобы вместе пойти завтра по дороге пилигримов. Дорога эта здесь самая лучшая, и по ней мы скорее всего придем в Рочестер. Не бойтесь, что нас застанут врасплох этой ночью. Я разослал стражников по всем дорогам, и ни человек, ни зверь не может пройти незамеченным. Пойдем же навстречу нашим друзьям.
Я ждал их часом позже. А приди они часом раньше, еще несколько голов лежало бы на холодной траве, вместо того чтобы проспать эту ночь на мягких подушках. Ну, раз дело хорошо кончилось, нечего жалеть.
А теперь разойдемся по домам – есть, пить и спать в эту ночь, если уж другая такая не повторится, зная, что вокруг нас друзья и товарищи. Но не будем предаваться излишествам и поднимать шум – у нас много серьезного дела. Кроме того, священник говорит, чтобы вы отнесли убитых (и друзей, и врагов) в алтарь церкви. Там он сегодняшнюю ночь проведет в молитве над ними, но послезавтра пусть мертвые сами хоронят своих мертвых.
С этими словами он спустился с подножия креста. Уилл и я тоже оставили свои места и смешались с новоприбывшими. Их было человек триста – сильных людей, одетых и вооруженных, как и наши люди, кто во что горазд, за исключением человек шести, латы которых блестели холодным блеском, как лед при луне. Уилл Грин пригласил человек двенадцать из них пойти ужинать и ночевать у него. Затем он исчез у меня из виду на несколько минут. Обернувшись, я увидел Джона Болла, который стоял за мной и задумчиво глядел на веселую суматоху толпы.
