Странник века - Неуман Андрес Андрес

…Вот я и говорю, моя милая, заключил господин Готлиб, что мы проведем прекрасное лето, и это решение я принял из лучших побуждений, ради твоей свадьбы и твоего будущего. Хотя, повторяю, если ты настроилась куда-то ехать, мы могли бы прикинуть как. Нет! ни в коем случае! прервала его Софи, тут даже нечего обсуждать, отец. Конечно, лгать не буду, немного жаль, что мы никуда не поедем. Но гораздо важнее, что вы все тщательно продумали, а я безоговорочно доверяю вашему решению и полагаюсь на вас, как всегда и во всем. Доченька, засомневался господин Готлиб, ты уверена? Абсолютно, кивнула она со стоическим выражением лица. Софи, дорогая, обрадовался господин Готлиб, я знал, что ты меня поймешь! иди сюда, поцелуй отца, иди же, сокровище! сокровище мое!

Софи отложила письмо, убедилась, что дверь плотно закрыта, и снова растянулась на оранжевом стеганом одеяле.

Эльза постучала в дверь кабинета так робко, что ей пришлось стучать еще трижды, прежде чем господин Готлиб оторвал взгляд от портрета бледной молодой дамы, прочистил горло и отозвался. За все те годы, что Эльза прожила в его доме, господин Готлиб вызывал ее в свой кабинет всего только раз. Впервые это случилось, когда отвечавшая за уборку служанка Глэдис пригрозила уходом, если не полу-чит ежемесячного выходного дня.

Прошу тебя, милочка, заходи, сказал господин Готлиб, подливая себе коньяку, как твои дела? все ли в порядке? работы много? ну-ну, я рад. Дело вот в чем: ты, конечно, знаешь, что я очень ценю твою смекалку и обязательность, без тебя этот дом превратился бы в форменный кошмар! словом, я всегда знал, что могу на тебя положиться, рассчитывать на твою помощь, не так ли, дорогуша? вот и хоро-шо, отлично. Ты, верно, спрашиваешь себя, почему я вызвал не Бертольда, но дело в том, что с таким… с этим вопросом я не могу к нему обратиться, поскольку речь идет о Софи, то есть дело деликатное, и, конечно, я не хотел бы, чтобы наш разговор, особенно накануне свадьбы, просочился за стены моего кабинета, Софи, кстати, тоже ни слова! ты ведь знаешь ее характер, как с ней тяжело, когда она чем-то недовольна, ты меня понимаешь? Ну вот и хорошо. Видишь ли, речь пойдет о прогулках и экскурсиях, на которые ты с ней ездишь, о ее… скажем так, рабочих свиданиях с господином Хансом. Поскольку ты всегда состоишь при них, я хотел тебя спросить, не случалось ли такого, чтобы они, одним словом, не замечала ли ты хоть раз чего-нибудь? ну, хоть случайно! и не делай такого строгого лица, моя милочка, это не допрос, расслабься и не нервничай, мы ведь просто беседуем, верно? я представляю себе это именно так: должен же хозяин дома иногда интересоваться тем, что в доме происходит? речь только об этом! Да, конечно, дорогуша, я совершенно не сомневаюсь, что, если бы ты что-то заметила… Но иногда люди болтают, понимаешь? и их болтовня может дойти до… Нет! конечно, наше имя выше всяких подозрений, об этом ты можешь мне не напоминать, я только прошу тебя, Эльза, и, если хочешь, считай мои слова дружеским наставлением, удвоить свое внимание и бдительность в… Именно, именно так. Значит, мы поняли друг друга.

Как только Эльза появилась на кухне, Бертольд бросился к ней с расспросами, желая разузнать, что говорил ей господин Готлиб. Ничего особенного, ответила она. Не морочь мне голову! возмутился Бертольд, хватая горничную за руку, я что, по-твоему, дурак? А это тебе виднее, отрезала Эльза, отнимая руку, и ежели не веришь, так и не спрашивай. Ага, конечно! прошу меня покорнейше простить! воскликнул он, госпожа Эльза не желает, чтобы ей докучали! а то вдруг ее прогулочки и поездочки за город резко оборвутся! Что уж точно скоро оборвется, ответила она, так это мое терпение, оставь меня в покое, Бертольд, мне пора идти за покупками. Нет, но что же это такое! воскликнул он, оборачиваясь к кухарке Петре, ты слыхала? что ты на это скажешь? разве справедливо, что она то и дело таскается на прогулки с госпожой Готлиб, а мы с тобой целыми днями торчим здесь? Петра мрачно посмотрела на него через мраморный стол, стоявший напротив пяти колокольчиков для вызова прислуги, проведенных из пяти разных комнат, на секунду прервала нарезку помидоров и сказала: Мне все равно, чем тут занимаются другие, у меня здесь не дом, а работа. Так-то оно так, Петра! не унимался Бертольд, но ведь это несправедливо! Справедливого во всем этом, фыркнула Петра, рассекая помидор пополам, только то, что моей дочке не нужно зарабатывать на жизнь чисткой картошки.

Бертольд и Эльза продолжали переругиваться и на лестнице. Объясни, к чему такая скрытность? допытывался он, ты что? мне уже не веришь? Верю, иронично улыбнулась она, точно так же, как ты веришь мне. Но Эльзонька, красавица, зашептал он, разве ты забыла, как мы вместе проводили целые ночи напролет? что случилось? неужто мы и поговорить уже не можем? Ничего я не забыла, ответила она, именно поэтому, потому что хорошо тебя знаю, и не хочу никаких разговоров. А приятны ли твои воспоминания? зашептал Бертольд, обнимая ее за талию. Не хуже и не лучше других, сказала она, высвобождаясь. Шлюха! рявкнул он. Лакей! парировала она. Я? лакей? разъярился Бертольд, это ты называешь меня лакеем? да ты сама только и делаешь, что угождаешь своей хозяйке! шагу не можешь сту-пить без ее соизволения! Ошибаешься, ответила Эльза, останавливаясь перед входной дверью, ты ничего не понимаешь в том, что говоришь, и, как всегда, ошибаешься. Нет, бушевал он, не ошибаюсь: вместо того чтобы проявлять преданность господину Готлибу, ты идешь на поводу у своей подружки, да только платит-то нам не она. Мне платят за то, что я ей прислуживаю, сказала Эльза, и госпожа Готлиб мне вовсе не подруга и никогда подругой не будет. Тогда почему же ты ей потакаешь? возмутился Бертольд, зачем провожаешь ее на постоялый двор, хотя тебе прекрасно известно, что эти визиты могут задеть честь Вильдерхаусов, и тогда мы все останемся на улице! Эльза, что ты делаешь на постоялом дворе? почему не хочешь говорить, что тебе сказал господин Готлиб? А! рассмеялась она, оказывается, теперь тебя беспокоит честь Вильдерхаусов! вижу, вижу, куда завела тебя твоя преданность! но на что ты рассчитываешь, олух? что они предложат тебе место мажордома? карету пожалуют? Я коплю деньги, огрызнулся он, что в этом плохого? Плохого ничего, ответила она, я тоже коплю. Послушай, Эльза, не отставал Бертольд, пойми меня, мне нужно больше денег, и, если эта свадьба расстроится, клянусь тебе, я уйду, потому что я ищу лучшей доли, хочу открыть собственный магазин, например. Отлично тебя понимаю, сказала она, это ты никак не поймешь, что я тоже хочу двигаться дальше, иметь собственную жизнь, выйти замуж. Так ты для этого копишь деньги? спросил он, и его глаза сощурились, а шрам растянулся. Может, для этого, а может, и нет, ответила Эльза и толкнула входную дверь. За кого? за кого? крикнул он. Ни за кого, ответила она и вышла. Эльза! ну Эльза! закричал Бертольд, видя, что она уходит, подожди! иди сюда! ты никогда мне ничего не рассказываешь! Ты шлюха, хуже шлюхи! Если хочешь знать, я тоже никогда не вспоминаю наши ночи!

Ризничий застал отца Пигхерцога за поглощением холодной куриной ножки и остатков обрядового вина. Отец мой, забеспокоился ризничий, уже почти время! Да-да, ответил священник, не прекращая жевать, иду-иду. Отец мой, простите, смутился ризничий, но разве не надлежит нам воздерживаться от пищи? Ох! облизнулся отец Пигхерцог, долго тебе еще постигать доктрину! Скажи мне, разве не из рук самого Иисуса Христа приняли причастие апостолы после плотного обеда? разве не поели они досыта? ты полагаешь, что чистота духа зависит от какого-то лишнего съеденного куска? и разве не заключается тело Христово в хлебе любой агапы? Ризничий сконфуженно извинился и начал раскладывать стихарь и накидку. Подожди, сын мой, сказал отец Пигхерцог, подойди, пожалуйста, и омой мне руки.