Странник века - Неуман Андрес Андрес
Дети входили в церковь Святого Николауса, шли по колоннаде, делились на вереницу мальчиков и вереницу девочек и двигались по боковым нефам, огибая поперечный неф, до самой апсиды, где их поджидал, взойдя на алтарь и воздев над их головами манипул, отец Пигхерцог, готовый благословлять принесенные детьми пасхальные дары. Неуклюжесть самых младших, их испуганное молчание вперемежку с напряженными смешками вносили в церковный полумрак радостный контрапункт. Один за другим они приближались к алтарю с ветками самшита в руках, обвешанные карамельками и сладостями в форме яиц, разноцветными лентами, гирляндами, маленькими игрушками. Любопытство на их лицах сменял трепет, когда над их головами склонялся отец Пигхерцог. Все это не относилось к Лизе Цайт, которая с отсутствующим видом протянула священнику свое латунное колечко и лишь слегка изменилась в лице, когда ей показалось, что он медлит с благословением, разглядывая ее ободранные пальцы. Лиза лет с девяти перестала всерьез помышлять о Боге, но сейчас, вставая на колени, и затем, выходя из церкви, не смогла не задать себе вопрос, для чего Бог дал ей такую гладкую, тонкую кожу, если сам же решил ее испортить или даже просто это допустил. По другую сторону апсиды, в толпе мальчиков, ждал своей очереди Томас Цайт, зажав в руке яйцевидную коробку с оловянным солдатиком внутри. Как раз перед тем, как подойти к алтарю, Томас, страдая, напряг ягодицы, потому что ему вдруг неудержимо захотелось пукнуть. Даже не вздумай, приказал он себе, и сосредоточился на своих дарах: в пасхальное яйцо был упакован миниатюрный солдатик с ружьем на плече, в сдвинутом набекрень шлеме и полевых сапогах, застывший в позе усталого ожидания и словно мечтающий сдаться или хотя бы разок пальнуть из своего ружья.
Дьякон бубнил послания, хор вторил ему эхом. Выкатывая грудь, подпевала хору госпожа Питцин. Отец Пигхерцог благословил фимиам, продекламировал Munda cor meum [37] и своим елейным, столь восхищавшим госпожу Питцин голосом, голосом мудрого, бесхитростного, преданного своей миссии человека, начал читать Евангелие. А моя миссия в чем? спрашивала она себя, какой мне следует быть? ведь сколько грехов совершено не из злого умысла, а лишь из-за потери ориентиров? и почему они, черт их дери! прости меня, грешницу, Дева Мария, так жмут? эти новые туфли! В своей проповеди отец Пигхерцог предостерегал верующих от опасностей современного механистического рационализма, способного своей невежественностью довести человека до вульгарного атеизма, беспросветного прозябания и превратить его душу в примитивный товар. Жизнь, братья и сестры мои, соловьем заливался отец Пигхерцог, это не сделка, не труды для собственной выгоды; жизнь, братья мои и сестры, это безоглядный труд, с единственной возможной оглядкой на совесть, при строжайшем почитании… (но, Боже мой, зачем? ругала себя госпожа Питцин, зачем было их покупать из-за одной только красоты, если сразу было видно, что они мне малы? А все твоя жадность! прав отец Пигхерцог!)… не менее, нежели мерзость материализма, а он уже правит, да-да, он правит в наших семьях, в наших деяниях и даже в прессе, ох, братья и сестры мои, ох уж эти газеты! эти брошюры! Мы не станем утверждать, что чтение само по себе является грехом, однако… (ну, слава Богу! успокоилась госпожа Питцин, в таком случае романы для мужчин не…?)… однако давайте уточним, о каком чтении идет речь? Должна ли вся эта неограниченная свобода, за которую так ратуют иные, допускать безнаказанность слов, грех в печати, ересь в публичной продаже…? (но я ведь одалживаю мужские романы у других, рассуждала госпожа Питцин)… чем приличия? можно ли приравнять добродетель к забаве?
Suscipe sanctе Pater [38], молились они, принося в дар хлеб и вино, которое дьякон едва не расплескал, переливая в потир. Offerimus tibi, Domine [39], произнес отец Пигхерцог, искоса испепеляя дьякона взглядом. Фимиам поплыл по церкви, рассеялся, распался. Пока хор допевал офферторий, священник омыл руки, читая Lavabo [40]. Госпожа Питцин обожала смотреть, как отец Пигхерцог омывает руки: мужчина (ну, не совсем мужчина, поправила она себя, или мужчина, но не в том смысле, хотя, возможно, даже больше, чем мужчина, или все-таки меньше? или и то и другое одновременно?) с самыми чистыми, искренними и благостными руками из всех, какие ей пришлось увидеть (увидеть и почувствовать, в безгрешном смысле этого слова). Поэтому больше всего в мессе ей нравилась Евхаристия, омовение рук и особенно причастие: принятое из рук отца Пигхерцога (он дочитывал Orate, fratres [41]), оно напоминало замену лживых слов истинными, замену привкуса скоромного на кристальное ощущение бестелесности духа. Священник прочитал последнюю, Тайную, молитву и произнес: Per omnia saecula saeculorum [42]. Хор ответил: Amén.
Хлеб рвался, как хлопок. Pax Domini sit semper vobiscum [43], ах, как делил хлеб отец Пигхерцог! После Agnus Dei [44] священник поцеловал дьякона, и дьякон проникся надеждой, что отец Пигхерцог простил ему едва не расплесканное вино. Когда морщинистые губы священника увлажнились кровью, стесненная грудь госпожи Питцин обмерла от близости таинства: по призыву верующих, отец Пигхерцог разрешил причастие. Он принял у служки дискос, удерживая его указательным и средним пальцами, святыми, чистыми, мудрыми пальцами! Libera nos [45], затем, перед Da propitious [46], перекрестился и подставил дискос под просфору. Служка снял покров с потира, преклонил колени, священник разломил просфору: послушная облатка, гибкие пальцы, Per eundem [47], половина просфоры смиренно упала на дискос, а другая рассыпалась на кусочки, невесомые крохи, Qui tecum, Per Omnia [48]. Отец Пигхерцог — так деликатно и неспешно, Боже мой! — три раза перекрестил потир половиной просфоры, которую держал в правой руке, Pax Domini. Когда он опустил просфору в потир, Haec commixtio [49], и стал вытирать испачканные пальцы, госпожа Питцин закрыла глаза.
В ризнице отец Пигхерцог со вздохом опустился в кресло. Заметив, что ризничий все еще стоит перед ним, словно ожидая новых приказаний, священник взмахом руки отослал его прочь. Если бы этот парень был так же сообразителен, как покладист, подумал он, ему бы не было цены. Отец Пигхерцог достал из стопки книг для чтения фолиант под названием «Книга о состоянии душ» и положил его себе на колени. Он открыл последнюю исписанную страницу. Перечитал кое-какие абзацы. Окунул перо в чернильницу. Изящно вывел римскими цифрами дату. И вскинул глаза к потолку в поисках справедливых слов.
…чья приверженность литургии не смогла избавить ее от некоторых мирских тревог. Поскольку женщина она относительно молодая и с видуххххххх здоровая, можно надеяться, что особа сия, фрау А. Х. Питцин, сумеет перенаправить свою жизнь. Для этого ей необходимо полностью посвятить себя благостным материнским заботам и, что особенно важно, блюсти строгую дисциплину в проявлениях религиозного пыла. Что касается ее увлеченности молитвами, то столь велико ее рвение, что кажется, caeli remissione [50], будто она не столько просит Бога, сколько пытается его в чем-то убедить. Следует отметить также, что в пределах дарованных ей возможностей готовность ее прислушиваться к советам безупречна. В ближайших беседах выразить порицание ее гардеробу.
…таким образом, как вытекает из ее свидетельства, чем упорнее она вникает в католическое апостольское вероисповедание, тем глубже погрязает ее супруг, А. Н. Левин, в пучине бессмысленного изучения каббалы, палестинско-александрийских доктрин и Бог весть чего еще. Любой грех найдет прощение, коли прощения ищет, однако попустительство — иное дело. В качестве примеров коротко перечислю некоторые из многочисленных ересей, коими супруг упомянутой фрау Левин терзает душу своей жены и вносит сумятицу в ее восприятие Священных текстов. Извращая отдельные фразы Нового Завета, вырывая их из соответствующего контекста, например, такую: «Проповедуем премудрость Божию, тайную», притягивая ее без смысла и толку к другим, вроде этой: «А нам Бог открыл это Духом Своим» (Первое послание к коринфянам святого апостола Павла 2, 7–10), и составляя обособленный вывод, безумец сей берется утверждать, будто апостол Павел признавал необходимым воспринимать священные принципы христианства как зашифрованные, поскольку «буква убивает, а дух животворит» (Второе послание к коринфянам святого апостола Павла 3: 6) и поскольку сам Павел говорил новообращенным и недавно приобщившимся вере, что божественной премудростью невозможно поделиться (Первое послание к коринфянам святого апостола Павла 3: 2). Из чего, согласно этому заблудшему экзегету, следует вывод, будто изучение Библии должно опираться на самосатские трактаты [51] и комментарии Леовигильда [52], а также рассматривать Слово Божье как преамбулу для иных слов или несходных аллегорий. Обратите внимание на пагубность ренегатства, таящегося в вышеуказанных суждениях, и добавьте к этому известную склонность обрезанных к скептицизму и парадоксам. Настоять, чтобы фрау Левин хотя бы временно сменила обстановку и круг общения — во имя укрепления своей еще не устоявшейся веры.
…потому что в его случае отточенность манер и изящество гардероба является лишь внешним проявлением присущего ему духовного богатства. В ответ на расспросы о том, какое впечатление произвели на его именитых родителей предсвадебные визиты, вышеупомянутый фон Вильдерхаус-сын со свойственной ему сдержанностью и благородством сообщил, что дом господина Готлиба они нашли весьма приятным, выдержанным в строгом вкусе, не упомянув при этом о финансовых затруднениях хозяина. В отличие от его невесты идеального сего господина буквально ни в чем нельзя упрекнуть. Кроме привычки нюхать табак, вполне, впрочем, безобидной.
…не выказывая даже признаков раскаяния и не пытаясь обуздать свое гнусное стремление смаковать ххххх ххххххх содомитские образы. Постоянное умерщвление плоти власяницей, очевидно, не затронуло его извращенных аппетитов. Предостеречь семинаристов, дабы соблюдали надлежащую осторожность. Испробовать погружения в ледяную воду и отвар клещевины.
…в высшей степени удовлетворительно, учитывая, что он не только взялся за работу, но и продолжает обучаться грамоте. Такие образцовые случаи, как этот, питают души всех, кому они ведомы, и с лихвой окупают скорби нашего неустанного служения.
…и прощение его жены, что обещает обнадеживающие сдвиги в поведении обоих. Помимо тягот, перенесенных бедной женщиной, теперь уже оправившейся от побоев, особого внимания заслуживают неизъяснимые страдания, терзающие его совесть как отца семейства: именно они станут тем лучом света, который откроет ему путь. Уменьшать количество исповедей по мере того, как в семье будет устанавливаться гармония.
…обоснованное решение внести некоторые добавления в баланс прошлого триместра по тем землям, которые Святая Церковь передала в концессию, а также информировать Ваше Высокопреподобие, целуя руки и оставаясь навеки преданнейшим слугою Вашим, относительно сбора взносов. Если ранее я сообщал Вашему Высокопреподобию, что сбор пожертвований снизился на 17 %, сократившись с половины талера до 8 грошей на одного верующего за одну воскресную мессу с понесенным ущербом за весь период в размере 22 дукатов, то теперь я рад объявить, что сия тенденция в марте месяце была переломлена благодаря богоугодному притоку средств в праздничные дни, а также, хотелось бы выдвинуть столь смелое предположение, благодаря упорному труду, коему мы смиренно отдаем все силы, не сомневаясь, что он найдет великодушное признание Вашего Высокопреподобия, едва лишь Ваш хххххх погрешимый суд сочтет это уместным и необходимым, как бывало прежде во все времена. Что касается взносов, то здесь нужно особо отметить бесконечное великодушие великого господина Рудольфа П. фон Вильдерхауса и достопочтеннейшего семейства Ратцтринкер, чьи регулярные платежи и вознаграждения возросли в той же мере, опровергая, таким образом, бесстыдные слухи о предполагаемой активизации лютеранских общин Берлина и в очередной раз подчеркивая преданность ее благотворителей делу Святой Матушки Церкви, проявляющей заботу о каждом из нас. И наконец, перехожу к пересмотренному мною списку крестьянских хозяйств, просрочивших или вовсе не уплативших свои долги, составленному (для удобства Вашего Высокопреподобия) в порядке уменьшения сумм, — критерий, который мы взяли на себя смелость признать более эффективным, чем простое алфавитное перечисление, применявшееся прежде…
![Андрес Файель - Удар [хроника одного происшествия]](/uploads/posts/books/271666/271666.jpg)
