Охота на либерею - Федоров Михаил Иванович

Пройдя Фроловские ворота, он остановился у Покровского храма. Несколько нищих стояли у входа с протянутыми руками. Петер дал каждому по деньге [90] и, перекрестившись, собирался войти в ворота, как услышал за спиной негромкое:

— Pater noster, qui es in caelis.

Сердце забилось чуть быстрее, но Петер совладал с собой и, обернувшись, увидел невысокого человека. Одет он был в добротный кафтан из грубой серой ткани, заячий треух [91] и валяные сапоги — словом, как зажиточный слободской человек [92]. Но Петер узнал его сразу. Перед ним стоял брат Гийом.

— Запалим свечи за усопших, — сказал он Петеру по-русски и первым вошёл в церковь, перекрестившись по-православному.

Он зажёг свечу от лампады, поставил её перед ликом Сергия Радонежского и стал что-то шептать, размашисто крестясь. Петер следовал его примеру, больше всего на свете сейчас желая, чтобы они поскорее покинули церковь, и брат Гийом рассказал, какие события произошли после их встречи в Каргополе.

Когда они вышли на площадь, брат Гийом сказал:

— Спустимся к реке. Здесь слишком людно.

Вдоль кремлёвской стены они подошли к Беклемишевской башне, напоминавшей о казнённом много лет назад отцом нынешнего государя, Василием Ивановичем, боярине Иване Беклемишеве [93]. Мимо, направляясь к Тайницкой башне, прошёл стрелецкий караул.

Пропустив стрельцов, Петер и брат Гийом приняли чуть правее и спустились к реке. Лёд на Москве начал подтаивать, но был ещё крепок.

— Я слышал, ты получил доступ к либерее, — сказал брат Гийом на латыни, — ты и вправду очень способный человек. Аббат Кератри оказался прав.

— Но как, как? — воскликнул удивлённый Петер. — Откуда тебе, брат Гийом это известно? Я лишь вчера сумел настолько расположить к себе царя, что он открыл мне местонахождение либереи. Мне даже удалось поднять три сундука и составить каталог их содержимого.

— Слуги Всевышнего есть даже в таких местах, которые весьма далеки от Святого престола, — туманно ответил брат Гийом, — и тебе лучше этого не знать. Ты выполняешь свою миссию хорошо. И как бы тебе ни приходилось трудно, знай, что твои друзья всегда рядом и помогут в трудную минуту. Сейчас у тебя возникли затруднения, поэтому появился я. Мне известно, что тебя волнует. Ты не знаешь, когда и куда вывозить либерею. Верно?

— Да, брат Гийом.

— Вывозить следует непосредственно перед приходом татар. Перед близкой угрозой её уничтожения царь Иван легче согласится отправить сундуки с книгами в какое-нибудь безопасное место. И ты должен сопровождать этот обоз.

— Хорошо, брат Гийом.

— Но обоз должен изменить направление и оказаться в совсем другом месте.

— Я понимаю это, брат Гийом.

— Это место должно быть в пределах досягаемости наших польских друзей и подальше от степных дикарей. Мы пока не решили, в какое место отправить книги, но ясно, что оно должно быть вблизи западных пределов Русского царства.

— Я думаю так же, брат Гийом.

— Ты сейчас должен сделать всё возможное, чтобы не впасть в немилость царя. Его настроение очень переменчиво, и вчерашний фаворит может легко оказаться в опале. Из-за непостоянства его характера ты, чужой русскому народу человек, и стал царским крестником, в то время как многие честные и умные люди были убиты или сосланы.

— Я сделаю всё, чтобы не потерять расположение царя.

— Хорошо, терциарий. Когда станет известно место, куда следует доставить либерею, я сообщу тебе. Мне несподручно часто видеться с тобой, поэтому скоро прибудет твой помощник и защитник. Родом он из Шотландии, а зовут Сеорас Макдугал. Решение о его визите в Московию было принято давно, год назад, но тебе до времени не было необходимости знать об этом. Теперь ты знаешь. Вдвоём вам будет легче работать.

— Брат Гийом, почему мне сразу об этом не сказали?

Коадъютор внимательно посмотрел на него:

— Это твоё первое задание. Мы пока не знаем, насколько хорошо ты способен тайно трудиться во славу Святой церкви, хотя у меня уже сложилось благоприятное впечатление о тебе. По мере того как ты будешь набираться опыта, тебе будет оказано большее доверие.

Голос брата Гийома стал каким-то особо мягким, доверительным:

— Знаешь, Петер, когда-то очень давно, когда я был совсем не намного старше, чем ты сейчас, я получил задание от самого Игнатия Лойолы [94] отправиться на север Норвегии. Передо мной стояла задача выяснить, насколько привержены католичеству дикие племена, кочующие, не зная границ между государствами, по всему северу Скандинавии. В то время протестантская зараза только набирала силу и в Швеции, и в Норвегии, которая является частью Датского королевства. Поэтому в окружении Святого престола у многих было мнение, что мы, используя этих дикарей, способны хоть как-то препятствовать распространению в этих странах учения Лютера.

Петер, внимательно слушавший коадъютора, решился прервать его, задав вопрос:

— И это мнение было ошибочным?

— Да. Они совершенно не представляли, что там происходит. У меня было задание прожить среди дикарей три года, проповедуя среди них слово божие. И я честно выполнил его. Но…

Коадъютор разочарованно цокнул языком.

— У тебя ничего не вышло?

— Совершенно ничего. Конечно, тогда я был молод и не так искушён, как сейчас. Но даже у опытного проповедника не вышло бы ничего, я в этом абсолютно уверен. Эти люди были закоренелыми язычниками. Они верили в целый сонм богов, высекали из дерева идолов, перед которыми совершали кровавые жертвоприношения. И, как я ни старался, мои усилия были пустыми.

— Брат Гийом, они ведь могли принести в жертву и тебя?

— К, счастью, нет. У них не было человеческих жертвоприношений. Они лишь забивали оленей и оставляли перед своими божками немного мяса или мазали губы идолов кровью — считалось, что этого достаточно. Иногда их боги довольствовались шкурами животных. Что у меня ничего не получится, я понял уже к концу первого года.

— Тогда почему ты не вернулся в Рим раньше?

— Потому что мне было сказано — находиться среди них три года. И всё это время я не видел ни одного христианина. Правители дикарей платили дань королевским чиновникам, но это случалось раз в год, и я в это время находился далеко от места передачи северных мехов в королевскую казну. Да я и не стремился к такой встрече, понимая, что она может раскрыть, кем я являюсь.

— И ты вернулся в Рим ни с чем?

Брат Гийом задумался:

— Не совсем так, Петер. Да, поручения я не выполнил. К концу третьего года моего пребывания среди дикарей к ним стали проникать лютеранские миссионеры, и я счёл за лучшее покинуть этим места, да и назначенный срок к тому времени вышел.

— Брат Гийом, из твоих слов следует, что какая-то польза от твоего пребывания среди них всё же была?

— Да, была. По прибытии в Рим я предоставил в орден подробный отчёт о своей работе, который был оценен по достоинству. Я точно следовал полученным инструкциям, приобретя способность долгое время работать, не имея никакой связи с единомышленниками. Сначала это казалось мне невероятным, но три года — достаточный срок, чтобы ощутить уверенность в своих силах. После этого мне стали давать всё более важные и ответственные задания. Во славу Святой церкви.

Брат Гийом перекрестился по-католически — слева направо. Петер последовал его примеру, благо, что людей вблизи не было, и никто не смог бы разоблачить в них лазутчиков Рима.

— Мне кажется, ты что-то не договариваешь, — произнёс Петер.

Брат Гийом усмехнулся:

— Ты проницателен, терциарий. Это хорошо. Действительно, за три года я приобрёл много полезных знаний и умений. Я могу ночевать в зимнем лесу, не разводя костра, могу совершать дальние пешие переходы, и, думаю, в этом я сильнее тебя, хотя ты младше более чем на тридцать лет. Я умею мгновенно засыпать и просыпаться в нужное время, оставаться благоразумным во время всеобщей сумятицы. И многое другое, о чём сейчас и не вспомнишь, но эти знания сами всплывают в памяти, когда в них возникает необходимость. И, хотя этому меня научили языческие колдуны, я использую это во славу божью и Святой церкви.