Бернард Корнуэлл - 1356
Не отводя от него ненавидящего взора, она лодочкой приложила к губам ладони и крикнула по-английски:
— Не стрелять!
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь клокотанием крови в горле Филиппа. Лошадь с пробитым стрелой брюхом опять заржала.
— Пусть дадут нам уйти, — приказал Жак, — Или он умрёт.
— Дайте нам пройти! — горестно повторила Женевьева по-английски.
Из рощицы в сотне шагов к востоку показались лучники. Их было всего шестнадцать. Один помахал рукой:
— Джинни!
— Они убьют Хью, если ты попробуешь их остановить.
— Что с Томасом?
— Не знаю, Сэм! Дай им пройти.
Сэм нехотя сделал знак, разрешая двигаться дальше, и Роланд, вдруг осознавший, что в течение схватки не дышал, с шумом втянул в лёгкие воздух. Двое латников подняли Филиппа и пристроили кое-как на лошадиной спине. Погибших, не чинясь, перекинули поперёк сёдел. Крепко держащий Хью Жак зыркнул по сторонам и приказал ближайшему товарищу:
— Стрелы поломай!
— Что?
— Стрелы поломай, осёл, чтобы эти скоты второй раз ими не воспользовались!
Тот послушно переломал все попавшиеся ему на глаза стрелы, и Жак повёл отряд на север. Роланд был нем. Стрелы, английские стрелы занимали его мысли, целый дождь стрел, обрушенный жалкой горсткой лучников. А что же будет, если лучников соберётся сотня? А тысяча? Вывод не утешал, и в попытке заглушить его Роланд громко спросил:
— Как они отыскали нас?
— Они же лучники, — устало сказала Женевьева, — Нашли раз, найдут и в другой.
— Заткнись, сука! — выпалил Жак.
Он вёз Хью поперёк седла и ножа не прятал.
— Повежливее! — прикрикнул Роланд с неожиданной злостью.
Жак неразборчиво огрызнулся и послал коня вперёд, подальше от Роланда. Де Веррек оглянулся. Лучники следовали за ними верхом на некотором удалении. Интересно, добьёт ли сюда английская стрела? В следующий миг Роланд забыл о лучниках, забыл о стрелах, потому что дорога нырнула в обширную долину. В центре её возвышался замок Лабрюиллад, окружённый рвом, что питался водой от извилистого ручейка. Вокруг замка не было ни деревьев, ни построек, где могли бы найти укрытие осаждающие. Стены замка были сложены из светлого, почти белого в солнечных лучах, камня. Над башней реяло знамя с зелёной лошадью. Жак помчался вперёд, увлекая за собой остальных. С треском и скрипом навстречу им опустился подъёмный мост. Копыта загремели по доскам. За тёмной аркой открылся залитый светом двор, и первый, кого увидел в замке Лабрюиллад Роланд, был высокий священник с пронзительным взглядом зелёных глаз и ястребом на предплечье.
Мост поднялся обратно, гулко хлопнув об арку въезда, и латники зафиксировали мост двумя щеколдами.
И Роланд, наконец-то, почувствовал себя в безопасности.
8
Томас прибыл к замку Лабрюиллад на закате. На измотанных до последней степени конях его отряд приблизился к дубовой роще, откуда раздался неприветливый окрик:
— Эй, вы кто?
— Не слишком-то разумно вопить тут по-английски, Саймон, — ответил Томас.
— Чрево Господне! — Саймон опустил лук, — Мы уже думали, что тебя в живых нет.
— Ну, живым я себя не ощущаю.
Весь день они скакали, как проклятые, а, добравшись до Лабрюиллада, принялись прочёсывать окрестности в поисках подмоги из Кастильон д’Арбезона, не будучи даже уверенными, успело ли подкрепление достигнуть этих мест. К счастью, как выяснилось, не только успело, но и закрепилось на лесистом бугре, откуда просматривался единственный вход в замок.
Томас сполз с седла.
— Мы пытались помешать им, — сказал Сэм.
— Всё правильно сделали, — тускло одобрил Томас, выслушав отчёт друга о безрезультатной стычке с людьми Лабрюиллада.
Может, итог её был бы иным, но Сэм и его лучники поспели к броду всего за несколько минут до того, как там появился отряд де Веррека, и времени устроить засаду по всем правилам не имели.
— Наперекосяк пошло, — признал Сэм, — Сукин сын приставил к шее Хью нож. Хотя нескольких мы упокоили.
— Но Женевьева в замке?
— Да. И Хью.
Томас внимательно оглядел замок. С наскока не взять. В гаснущих лучах солнца стены казались вымазанными плохо отмытой кровью. Блестела вода во рву, сверкали шлемы часовых. Ну, положим, пробить закрывающий въезд подъёмный мост с помощью пушки труда не составит, а как через ров перебраться?
— Я привёз твой лук, — сказал Сэм.
— Ты же, как будто, не ожидал меня встретить? Или для себя лук приберёг?
Сэм сконфузился на миг и перевёл разговор:
— С нами графиня.
— И где она?
Сэм кивнул на юг:
— На хуторе. Пит её стережёт.
— Привезли её зачем?
— Как зачем? На Женевьеву менять. Отец Ливонн подсказал. Он, кстати, тоже здесь.
— Его-то сюда зачем притащили?
— Сам притащился. Ему, по правде, эта меновая торговля не по душе, но… — Сэм скорчил кислую гримасу.
— Мне тоже не нравится, тем не менее, это простейшее решение.
Простейшее, продолжил мысленно Томас, и быстрейшее. Навалилось как-то разом: поиски «Ла Малис», приведшие к пленению Женевьевы с Хью; надвигающаяся война. Принц Уэльский, по слухам, вновь опустошал Францию. Его лучники и латники разоряли поместья, жгли деревни, грабили города, вынуждая французскую армию решиться снова, как десять лет назад, встать лицом к лицу с англичанами в пределах досягаемости стрел их длинных луков. Место Томаса было там, в рядах войска принца. Вместо этого он терял время, стараясь освободить жену и сына. Проще всего, хотя и противно до невозможности, было пожертвовать Бертильей Лабрюиллад, рискуя навлечь потом на себя гнев Женевьевы. Ничего, вздохнул про себя Томас, гневная и на свободе лучше, чем беспомощная и в цепях.
— Дозорных выставил? — для порядка поинтересовался у Сэма Томас.
— На опушке. Парочка на восточной дороге, дюжина вокруг хутора.
— Отлично.
В синем закатном небе обозначилась луна. Томас позвал Кина и отправился на хутор, где поместили Бертилью. По пути растолковал ирландцу, что хочет ему поручить:
— Подъедешь на лошади к замку так, чтобы они тебя слышать могли. Поедешь без оружия и руки будешь держать широко разведёнными. Пусть видят: ты едешь поговорить.
— Без оружия?
— Ну да.
— Иисусе! Как далеко летит арбалетный болт?
— Дальше расстояния, на котором два человека могут друг друга услышать, если ты об этом.
— Об этом, о чём же ещё. Друг, ты надеешься, что меня пристрелят?
— Если я поеду сам, — недовольно сказал Томас, — меня они пристрелят точно. Тебя же они не знают, и язык у тебя хорошо подвешен.
