Ирина Маулер - Ближневосточное время

Что такое время – бремя?

Или колокольчик цвета синего?

Что это – восходишь по ступеням

Или на ветру листом осиновым…

Сумма дней подобна неизбежности,

Умножая скорби и печали,

Или это море пахнет нежностью,

Нежностью и солью в крике чаек?

Вся ладонь дорогами прописана.

Что начертано – песок ли, камни?

Время – это путь, ведущий к истине,

Или это выигрыш случайный?

Рисуют волны на песке, а облака на небе,

И стая линий на руке твоей живет давно.

О том, кто это рисовал, о том, кто был ли – не был,

Тебе и мне и облакам узнать не суждено.

Меняют цвет твои глаза от радости до боли,

Меняет день тепло и свет на холодность светил.

И времени течет река, и ты решать не волен:

Ты можешь только попросить, а дальше – отпусти.

И пусть наклеит облака твой сын себе в тетрадку,

И улыбнется твоя дочь рисунку на песке,

И моря теплая волна пускай целует пятки

Тебе и тем, кто за тобой приходит по реке.

Разминуться во времени,

развернуться,

Растянуться на времени,

как на пляже,

Подтянуться на времени,

дотянуться

И исправить ошибки

на шаге каждом.

И качнуться на времени,

как очнуться,

И качелями слова наверх,

словно

Дотянуться до времени,

обмануться

И по новой начать

этот день снова.

Осень прозрачная желтые зонтики вешает,

Листья цветные – как будто игрушки горят.

Женское счастье – любое: святое ли, грешное —

Я с благодарностью, осень, приму от тебя.

Мне не краснеть – пусть закаты краснеют рябиново,

Не извиняться – мои извиненья не в счет.

Осень, наполни теплом и надеждою дни мои,

Благослови меня, осень, на этот полет.

Женского счастья – дыханье украдкой по комнате,

Долгого взгляда у зеркала – злая игла.

Осень, прошу, обо мне обязательно вспомни ты —

Я бы оставить забыла тебя, если б только могла.

У чужого храма преклоню колени —

Господи, какая благодать —

На волшебной дудочке Вселенной

Здесь не запрещается играть!

Время мышкой пробежало,

Время слив и время вишен,

Время слов и звуков лишних

От конца и до начала.

Время падает на плечи

Покрывалом незабудок.

Значит, я с тобою буду,

Значит, ты со мною вечен.

Время, я тебе отвечу

Отражением ромашек,

Желтых, гладкой кожей жаркой

Распустившихся навстречу

Солнечному дню.

И страстно

Ловят капли ветра губы,

Ловят нежный, ловят грубый —

Жадно, жалко, робко, страстно!

Я лечу к тебе, как будто

Никогда не улетала,

Никуда не улетала

Легкой бабочкой парящей.

Крылья в тонкой пелерине

Отливают ярким светом —

Это солнце заблудилось

И застыло цветом шоко.

Мы встречались, ну конечно,

Время стоит очень мало,

Время льется через окна,

Мы его не замечаем,

Ну конечно, улыбнись же

И признайся: мы встречались.

Ты совсем не изменилась,

Смотришь так же удивленно.

Шоколадница – бабочка вольная,

Крылья бальные – талия стройная.

Шоколадница – крылышки бальные,

Я лечу к тебе через прощания.

А время замерзло,

Ни вправо не хочет, ни влево.

Смело

Проходят унылые стрелки,

Их лица полны отставаньем по суше.

Глуше

Признанье законных границ

Между летним удушьем

И невозможной надеждой

На настоящий белый.

Небо – глаза забывают смотреть,

Опускаясь долу.

Дело —

Разница между отсутствием и устремленьем.

Ленно и медленно движется стая павлинов

К дому.

Лето —

Ложится в кровать утомленным телом.

Или надежды бьются и бьются

Об острые камни,

Не разбиваясь, качаются веткой сухою,

Ветер пустыни их гладит и парит

Горячим дыханьем,

Может быть, чтобы

Вырастить ветку новой надежды снова?

Через расстояния в километры

Дней не вместе,

Через тысячи слов

Не услышанных – падают звезды,

Все-таки падают звезды

И освещают опустевшие лица —

Летние, жаркие,

Ставшие потом и солью.

Сколько вас,

Опоздавших на встречу?..

Встретимся? Знаю, конечно.

Вижу, на краешке неба

Нам улыбнулась надежда —

Теплая кожа души.

Время – мимо,

Время – между,

Время – мышкой за крыльцо.

У меня живет на пальце

Много лет твое кольцо.

Я ему подкрашу губы

На исходе сентября,

А кольцо твое не губит —

Оно любит…

За тебя.

По этой земле, по кругу,

Не разбирая дороги,

Бежит циферблат упругий,

Бежит – ну и слава Богу.

И я за ним как на санях,

Открою глаза – и вечер.

Всего и успею за день

С собою назначить встречу.

И бьется минутой стрелка,

И к ветке прижалась осень,

И дождик монетой мелкой

На карту земную брошен.

И спущенным флагом серым,

В обнимку с луною томной,

Выходит за вечер небо

Невестой в фате законной.

А утром опять по кругу

Открою глаза – и с Богом!

Бежит циферблат упругий,

Не разбирая дороги...

Мне не пишется, не слышится, не кается,

Время морем по ладони растекается,

Не приблизиться, не баловать, не пестовать,

Время веером дрожит в тычинках, пестиках.

Время ветром перекрашивает волосы,

Время лечит, время мучает вопросами,

Отвечает, награждает, отрекается…

Я поймать его хочу – не получается.

Я сачком его из озера глубокого,

Я плащом за тенью теплой – не набегаюсь,

Приласкаю его самым светлым облаком,

Поцелую в губы белыми одеждами.

Я за временем влюбленною невестою,

Я за временем на цыпочках по комнате,

А оно глядит глазами поднебесными,

А оно со мною хочет познакомиться.

А летний вечер висит кольцом,

Ребенка в люльке качает мать,

Сегодня август прожег плечо,

Забыв, что вредно здесь загорать.

На небе черном – чернила звезд,

Через неделю – опять сентябрь.

За это лето мой сын подрос

И скоро в школу пойдет опять.

А я все между твоих имен

Плету усердно тугую нить.

А мне все машет рукою клен —

Никак не хочет меня забыть.

Сегодня в моде дождя строка,

Устало солнце сушить белье.

К тебе дорога так далека,

Но оглянусь – и найду ее.

В литой оправе – зеленый цвет,

Тебя рисую, мой юный клен.

И даже если пройдет сто лет

Ты будешь так же в меня влюблен.

Слишком больно, сегодня пятнадцать лет,

Как тебя нет.

А язык – он тонет во рту,

Он помнит твою доброту.

Я тяну его из последних сил,

Сказать, чтобы никто не забыл,

Что был.

Он болен той датой – декабрь, дожди.

Как хочется, чтобы —

Только дождись.

Вместо – совсем живой,

Спешил – но не пришел домой.

Летят навстречу тебе дожди,

Падают в ноги тебе – пережди.

Снова декабрь – пятнадцать лет

Тебя с нами нет.

Больно молчать,

Сказать нет сил,

Господи, сколько ты

Недожил.

Сегодня, здесь, на голубой земле,

Гуляет год Мышиный в шубке новой.

Он щеголь, он щегол, и на его столе

Еще так много разносолов.

Пока еще начало – улыбнись,

Ребенок, краснощекою улыбкой!

Перед тобою год, как жизнь,

Тебе еще прощаются ошибки!

Но только стрелки полдень перейдут,

Задумайся и полюби, как сможешь,

Божественного неба неуют

И солнце, прожигающее кожу.

Спеши наполнить счастьем каждый день,

Пока с тобою он как с равным дышит,

Спеши, пока еще бросает тень

Твоя фигурка желтой мыши.

Подсолнухи сохнут на солнце подсолнечном – солнечно,

Месяц апрель передумал прохладу развенчивать,

Здешнее лето уже наступает на пятки весенние,

Весело синее море смеется, насмешливо-вежливо.

Хочется ровно-белые зубки барашков почесывать.

Четками или черточкой – между гремит и целуется

Улица. Белая челка черемухи на подоконнике скромницей,

И, глаза опустив, сквозь расческу чернильного времени

Временно – сохнут на солнце подсолнухи солнечно.

А может, просто ты не хочешь

Узнать, что где-то за порогом

Крадется осень, ты хохочешь,

А ждать уже совсем немного.

А может, просто ты не хочешь

Поверить, что бывает серым

День, он тебя собой морочит,

Чтоб реже в зеркало смотрела.

Но ты поверь в себя, пока рука

Твоя полна еще волненья

И жизни длинная строка

Спешит расставить ударенья.

И пусть уже твое лицо

Значительно своей улыбкой,

Дождливой осени кольцо