Галактион Табидзе - Стихотворения

Трещали мачты, паруса рвались,
И НЕТТЕ штормовал в вечернем море.
Я вижу паруса на ТЕОДОРЕ,—
Борись, бесстрашный!
                                 Слабый, помолись!
Свобода!
             Ветер, и стихи,
                                   и клочь-я
Пены бурой,
                  и душа бездонна,
И судно обхватить и уволочь
Хотят медвежьи лапы Посейдона.
Где море? Или небо? Страшный шум!
Багровый Феб на мрачной колеснице
Проносится куда-то наобум,
И с Хаосом пора бы породниться…
Видения и волны громоздить
Мне весело под шторм неугомонный,
Но этот звук…
                    Отдельный,
                                    затрудненный,
Он тянется, как золотая нить,
В пути слабеет — долог путь кромешный.
Далекий звук — колеблющийся, нежный,
Совсем особенный:
                            колокола
Из глубины — а глубина светла!
Ну да, я странствую на ТЕОДОРЕ,
Пустыня мне назначена, и мгла,
И молот в сто пудов: оглохнешь с горя
И ждешь еще…
                      А глубина светла…
Будь выше бед! — Вы помните? Не я ли
Вам дал пароль надежды и борьбы,
И — пусть не поняли — вы напевали,
Как мне — далекий колокол Судьбы.

Я помню утро небывалой глади:
Дыханье затаил, пропал прибой.
В хрустальной синеве,
                         в обширной пади
Едва мерцал тот город голубой.
Я башни угадал сторожевые,
И стены, и размытые дома,
И вглубь спускались улочки кривые,
Где тучей сизой залегала тьма.
Но тайным изволением и чудом
Там жизнь была…
                          Размыты все следы,
И кости камнем стали,
                                 но
                                     под спудом
Бездушного забвенья и беды
Хранится жизнь!
                        О, доставали клады —
Сестерции и драхмы — пусть их, пусть…
Ни золота, ни света мне не надо,
Когда не разделю я
                             эту грусть.
Я всё узнаю у ночного Понта,
Едва луна восточная взойдет, —
Мерцанье неба и мерцанье порта.
Никто не помешает, не спасет.
Где оборвутся странствия Улисса?
Не всё ль равно? Я знаю, что в раю
Я различу с небес огни Тифлиса,
Как ныне — Диоскурию мою.

По звездам — час.
Хотите — с вашим сверьте,
Пробившим двадцать пять веков назад.
Пространство времени,
Пространство смерти
В такую полночь проницает взгляд.
И мне, поэту, ангелу печали,
Вы, погребенные во глубине,
Поведаете то, что завещали,
Что там навеки залегло на дне.
Я одарен счастливою судьбою,
Как та великодушная среда,
Где жизнь от смерти ленточкой прибоя
Отделена…
                Невелика беда!
Так я восславлю света киловатты
И железобетонную пяту
Прогресса…
                  Погодите…
                                  Дело свято:
Мы разрешаем мертвых немоту.
Еще вы слушаете?
                          Берегитесь,
Вы не глядите в море глубоко,
Случайно где-нибудь не оступитесь:
Покажется небольно и легко.
Так было в бурю:
                         звук уединенный
Позвал меня в такую тишину,
Что вмерз в пучину
                            НЕТТЕ наклоненный…

Разбил я море —
Возродил волну!

Эпоха родилась и крепла,
В гражданских бурях крещена.
Из грома битв, огня и пепла
Пришла в смятенный мир она.

О боль последнего крушенья!
Мы не забыли ничего.
Мы помним дым уничтоженья
И воскресенья торжество.

Зима, а после — наводненье,
Подземный гул колеблет Крым,
И засухи ожесточенье
Мы на земле грузинской зрим.

Опять мечи кует Европа,
Хоть не снята повязка с ран,
И вот для нового потопа
Незримо зреет ураган.

Ужель не помнят джентльмены,
Как, бросив горны, новый класс
Поход пришельцев дерзновенный
Отбил и честь народа спас?

Ужель так скоро позабыли,
Что нам в беде неведом страх?
О, дни бескрылых эскадрилий,
О, холод в брошенных цехах!

Призывы радио к спасенью
В года, грозившие бедой,
Народ, сражавшийся под сенью
Знамен, украшенных звездой!..

Во прахе край опустошенный,
Но молоты звенят уже.
И слышен шаг революцьонный
На перепаханной меже.

Мы невозможного не знали,
Без жалоб тяготы несли,
Свернув с пути, на перевале
Порой тропой обходной шли.

И дом, воздвигнутый руками
Бойцов, уже предстал глазам,
Хотя порой не каждый камень
Ложился, как хотелось нам.

Еще вокруг немало щепок
И бревен, годных лишь на слом.
Но остов дома прям и крепок,
Хоть много рухляди кругом.

Еще шагать у стен не просто,
Еще лесами скрыта даль,
Но дом растет, стремится к звездам,
И труд с бетоном вяжет сталь.

А человек, как дерзкий зодчий,
Разметив заново года,
Провидит всё ясней и зорче
Торжественный венец труда —

Страды великой завершенье,
Воспламеняющее взор,
И недругам наперекор —
Отечества преображенье.

Свод неба, солнцем озаренный,
Сверканье солнечных палат,
Мир, от цепей освобожденный,
И новый лад.

Когда по вечерам
Мтацминдский ветер дует,
Я радость, как вчера,
На улице найду ли?

Лишь, пролетев горой,
Краснее, чем комета,
Автомобиль порой
Швырнет потоки света.

Из дому — никуда!
У вас глаза без дрожи,
Глаза — как изо льда,
Голубизны такой же,

И пальцев белизна
Ценнейших глин атласней.
Но в Грузии у нас
Все женщины прекрасны.

Пусть ветер за стеной, —
Камин наполнен жаром.
Вам в кресле всё равно
Зима не угрожает.

Полулежите в нем,
Поете, согреваясь
Старинных строф огнем…
Под лампой шелк играет.

И в жизни тишина.
И в доме тихо тоже.
И жизни полусна
Ничто не потревожит.

Всё шелест книг глушит.
Вы у луны во власти,
И счастье к вам спешит…
Как зыбко это счастье.

А рядом мир иной,
Совсем вам не известный,
А рядом за стеной
Звучит декрет железный.

И молоты стучат
Гигантскими ночами.
С Америкой хотят
Бороться англичане.

Быть может, завтра, да,
Восстаний день настанет.
Империи звезда
Закатится в тумане.

За вашею стеной
Войной горят луга.
И вам не всё равно, —
Очнитесь, дорогая.

Не всё же в мире так,
Как хочется, чтоб было!
Каких еще утрат
Открыты будут силы?

И свет, что так хорош,
К вам льется на колени…
В том лунном свете дрожь
Грядущих потрясений.