Николай Глазков - Избранное

Современная война
Отгремела в городах
И меня толкнула на
Размышленья о годах.
Тех, которые ушли
Ото всех,
Тех, которые прошли
Без утех.

Тех, которые
Бога бред.
Я писал историю
Этих лет.

Счастлив, кто врага разит,
Совсем не страшась контратак.
От ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ
До БЫЛ РАЗБИТ ВРАГ
Легла пятилетка войны.
Ее за четыре года
Выполнили сыны
Трудового народа!
Победа как никогда близка:
Даже время не кажется длинным.
Наши доблестные войска
Встали в очередь за Берлином!

Помню день недобрый объявленья
Немцем не объявленной войны,
И висели всюду объявленья…
Закричали про войну они.

Точно так же радио играло,
Было много всяческих людей…
Танки шли весь день и утром рано.
Я сказал тогда: — Недобрый день.

Торчат от радуги концы,
Как пара дуг, как пара хорд,
И вот на пристани Ловцы
Остановился пароход.

Ловцы чего? А счастья нет.
Правы и те и эти;
Подобно теням на стене
Проходит все на свете.

Отчасти сходна жизнь моя
С плывущей по воде иголкой.
И горькуировался я:
Эвакуировался в Горький.

Но все случается над Волгой,
И вот, со злости и от зла,
Бомбили немцы город Горький
В ноябрь 4-го числа.

Как будто огненные нитки,
Шли пули красною чертой,
Зазря бабахали зенитки,
Не попадая ни во что.

Летели самолеты в дали,
И немцы, горе-мастаки,
Бомбили, но не попадали
В великолепный мост Оки.

Итак, они бомбили воду,
И бомбы падали, тоня;
Но зарево автозавода
Уже слилось с закатом дня.

Все то прошло легко и быстро,
Но не забудется оно:
Страх, горечь, злоба, любопытство
Смешались и слились в одно.

Трамваев не было в помине.
Мы шли пешком. Хотелось мне
Позаменять дома в Берлине
Развалинами из камней.

А между тем, когда темнело
И надвигалась ночь как бред,
Мы, как один, бросали дело
И уходили на обед.

Никогда не надо повторяться,
Никогда не надо возвращаться,
Никогда не надо догонять,
Никогда не надо ждать.

Однако жду и час и два я,
Хотя жданье трудней, чем труд.
Официантки — как трамваи:
Когда их ждут, то не идут.

И этот год, в который голодал,
Теперь я называю Сорок скверным,
Ну а стихи по разным городам
Я рассылал друзьям, хорошим, верным.

А письма шли, как все тогда, не скоро,
Но находили горьковский мой адрес.
Стихи полузабытого Глазкова
Читались, почитались, не печатались.

Судьба судьбы командует судьбою,
Неповиновенья не терпя.
Ты можешь пропадать — и черт с тобою,
Твоей судьбе теперь не до тебя.

Ей очень холодно. Дрожишь, дружище,
А тут еще бессмысленный обед ищи,
Но на войну поехать не решишься
И от войны не убежишь в убежище.

Зачем вся жизнь моя игра —
Я это не кумекаю.
Я видел сон: река текла,
Глубокая, но мелкая,

Тогда поплыл я по волне,
Но не пловец, а странник,
И чудный берег плыл ко мне
В каких-то белых зданьях.

Он плыл, до дна его пока
Я не достал руками,
И тут закончилась река
И началась другая.

Я стал ее переплывать,
Однако сон пришлось прервать.

Проснулся я. Была весна.
Вода как таковая;
И я отыскивал для сна
У Волги толкованье.

Одна река суть — я поэт,
Судьба моя такая,
Другой реки пока что нет,
Но будет и другая.

Погибну ль средь ее воды ли я?
Подлунный мир хоть стар, да нов.
Среди воды торчит флотилия
Полузатопленных домов…

Многое кажется глупым.
Очереди за булкой.
Царствие нищих духом.
Мы промышляем курнуть.

Огнеупорные губы
Курят окурок окурка,
Чтобы не верилось слухам
И разлетучилась нудь.

Я не боюсь души растрат,
Хоть знаю — это хлам;
Но хорошо, что Герострат
Спалил Дианий храм.

И хорошо, что солнце жжет,
А стих предельно сжат,
И хорошо, что колос желт
Накануне жатв.

И хорошо, что будет хлеб,
Когда его сберут,
И хорошо, что были нэп,
И Вавилон, и Брут.

Да славятся мои друзья,
Я ибо их поэт,
Иные знамя водрузят
Над полюсом побед.

Иные сгинут просто так,
Но вспомню и о них,
Чтоб всех их обессмертить как
Героев книг моих.

Пусть не печатают того,
Кто прозу дней затмил,
Материков и островов
Я завоюю мир.

Я сам себе корежил жизнь,
Валяя дурака;
От моря лжи до поля ржи
Дорога далека.

Но жизнь моя такое что,
В какой тупик зашла?
Она не то, не то, не то,
Чем быть должна.

Жаль дней, которые минут,
Бесследьем разозля,
И гибнут тысячи минут,
Который раз зазря.

Жду, как дурак, отрадну весть,
Которую-нибудь,
И время, лучшее, что есть,
Расходую на путь.

На небе громоздятся там
Для снега облака,
А я иду по всем местам,
Дорога далека.

Не знаю как — наверно, так
Идет путевый тракт:
Леса похожи на спектакль,
А поле на антракт.

А телеграфные столбы
Идут куда-то вдаль,
Прошедшее жалеть стал бы,
Да ничего не жаль.

Я к цели не пришел еще,
Идти надо века:
Дорога — это хорошо,
Дорога далека.

Долгин! Гвардии поэт!
Мир устроен вверх ногами.
Мы с тобой хотим побед
Над заклятыми врагами.

Как желаем, так и надо.
Неприятности терпя,
Я хочу Поэтограда
Для себя и для тебя.

Пусть среда не понимала,
Хорошо нам будет очень.
Знаем много, можем мало,
Сможем мочь.

Пусть я в комнате окнатой, —
Завтра вырвусь на простор.
Я писать могу как надо:
Здорово.

Я стихи могу слагать
Про любовь и про вино.
Если вздумаю солгать,
Не удастся все равно.

На поэтовом престоле я
Пребываю весь свой век.
Пусть подумает история,
Что я был за человек.

Но биография Глазкова
Будет написана не скоро.
А когда будет написана,
Пусть восторжествует истина.

      ИБО:

Хоть я гений не такой, как
Пушкин Или Омар Хайям,
Но мне надоело стрелять из пушки,
Из пушки по воробьям.

Настало время подводить
Итоги схоженных шагов,
Кандидатуры отводить
Неточно сложенных стихов.

И меня будут издавать,
Хоть это долго ждать,
Я ж убедился, что давать
Приятнее, чем брать.

Мне надо быть друзей добрей,
А я в долги залез,
И нужен миллион рублей
Почти что позарез.

В деньгах нуждаюсь больше,
Чем в отпущении грехов,
И материальной пользы
Не вижу от стихов.

Но их писать не брошу
Ни за каким трудом,
А перейду на прозу
Когда-нибудь потом.

Живу в своей квартире
Тем, что пилю дрова.
Арбат, 44,
Квартира 22.

А смысл не в этом:
Москва, Арбат.
Мой путь неведом,
А не обратн.

Приди, Победа,
Явись скорей.
Пойду по этой
Стране моей.

Смешна до слез нудь
Институтских наук.
Чтоб не замерзнуть,
Пойду на юг.

Дороги дальны.
Лес есть, река,
Постигну тайны
Тогда стиха.

Любовну лодку
Разбив о быт,
Глушу я водку,
Людьми забыт.

Но водки мало,
Почти что нет.
Жена пропала.
А я поэт.

Так ей и надо,
Моей жене.
Поэтограда
Лишь надо мне.

Там наш обычай
У всех в сердцах.
Мы станем притчей
Во языцах.

Мне много смысла
Давно дано.
Я разучился
Писать дрянно.

Мне жалко тех, кто чужою тенью
За вознаграждение быть готов,
А мне хорошо, ибо каждый день я
Открываю новых китов.

О чем писать стихов громаду?
С кем поэту бороться? Кого спасать?
Не эдак вопрос ставить надо.
Вопрос я ставлю: о чем не писать?

Я весь век свой желаю опередить,
Что не всякий сумеет сделать,
И себя попытаюсь определить,
Но так, чтобы не определить.

Я самый безответственный работник,
Люблю стихов своих многообразье.
Писать стихи — это, должно быть, подвиг.
А бросить их писать — не подвиг разве?

Век живу и век учусь,
Так поэтом и помру;
Но стихи мои не чушь,
Хоть похожи на игру.

Хорошо пойти пошляться
По дороге жизненной,
Но в пути не опошляться,
Порывая с истиной.

Кто-то говорил подобно,
Спорили о термине.
Разузнать про все подробно
Не хватает времени.

Мне некогда. Я очень занят,
Рожден бездельником я дельным.
А люди этого не знают
В своем незнанье беспредельном.

Руби, топор, пили, пила,
По правилам науки,
А люди мира как Пилат —
И умывают руки.

Надену зимнее пальто,
Когда растают льды,
И скажут мне: — Это не то. —
И скажут: — Ты не ты.

Я всей планеты слышу мнения.
Хочу, конечно, чтоб оне
Как можно были обомнейнее, —
А мнения не обо мне.

И, не имея водки к ужину,
Но шествуя своим путем,
Я чувствую, как незаслуженно
Я всей планетой обойден.

Рукой судьбы могила вырыта
Для поэтических потерь,
И все то, что необщепринято, —
То не печатают теперь.

Меня рассудит кто с мерзавцами?
Найти такого где судью?
Тогда погнался я за зайцами —
Примерно сразу десятью.

Пожал совсем не то, что сеял я,
Не потому, что ум мой мал;
Но убежало зайцев семеро,
А трех я тоже не поймал.

Все же удачный выпал номер:
В рулетке счастья покружив,
Я угорел, но я не помер,
И очень рад, что очень жив.

Я знаю: радоваться рано,
Немногие взяты высоты,
Но жизнь прекрасна, несмотря на
Всевозможные невзгоды.

Позабыл и позабросил книги,
Сам не знаю, где моя звезда.
На базарах нищие владыки
Щеголяют именем Христа.

Карточки мне не хватает хлебной,
Горе мне, что не могу помочь им;
Но живем мы в век великолепный
Очень.

Об Отечественной войне
До Отечественной войны
Не писал. Виноват вдвойне,
Что не чуял своей вины.

За Отечественную войну
Об Отечественной войне
Мои были стихи в плену,
Рукописно бродя по стране.

Ко всему привыкая средь бурь,
Треволнений и пустяков,
Я в быту разделил судьбу
Настоящих стихов.

Жить не могу, как мне надо,
Дни моей жизни несолнечны,
Немцы во всем виноваты,
Сволочи.

Враг совершал такие преступленья,
Что всяк из нас мечту отмстить вынашивал.
Мы ждали наступленья наступленья
На всех фронтах, и непременно нашего.

Я очень ждал желанного момента,
И вот пришла она, пора победная.
Ну а стихи — как звонкая монета:
Серебряная, золотая, медная.

На первый взгляд, мои стихи безделки,
Или для смысла здравого дики.
Мне ж все равно, ибо на эти деньги
Я жизни всей своей купил деньки.

Стихи? Пустяк, должно быть, это сущий.
Стихи, но можно обойтись и без…
Я ж божьей милостью поэт.
Стих наш насущный —
Молю у господа я — дай нам днесь.

Осознал на пользу самому себе,
Что люблю свой век, свой день, свой час я,
Надо только помогать судьбе —
И тогда возможным станет счастье.

Моих товарищей подразделенья
Победно гонят фрицкие войска;
Но ежели не побывать в деревне,
Нельзя сказать, зачем нужна Москва.

Что есть Москва, о том не сожалею,
Всегда, когда в Москву приеду, рад;
Но и Москва не Рио-де-Жанейро
И, к сожаленью, не Поэтоград.

Поэтоград еще не взят,
Но люди разные снуют,
Ракеты красные висят —
И что ни вечер, то салют.

Красноармейские части
Борются с немцами лютыми —
И измеряется счастье
Как таковое салютами.

Будет мир на Земшаре,
Войною войну истребя.
Чтоб немцы задрожали
9-го… сентября.

Мрак сиз,
Пропади.
Марксизм,
Победи.

Кому вниз —
Перейди,
Коммунизм
Впереди.

Поэтоград еще не взят,
Но будет взят Поэтоград,
   ==ИБО
Поступают ежечасно
С фронта радостные вести;
Многоградусное счастье
Лет наступит через двести.

И тебя зачислят в книгу
Небывалых стихотворцев,
И меня причислят к лику
Николаев Чудотворцев.