Фахриддин Гургани - Вис и Рамин
А губы, словно яхонты, блестят,
А зубы словно яркий свет плеяд!
Посмотришь, как абхазский лучник смелый,
Она из глаз прекрасных мечет стрелы.
Шуштарская парча -- ее ланиты,
И сладок рот ее полуоткрытый:
Одна губа -- как роза молодая,
Жемчужина с хмельным вином -- другая.
Светлей плеяд кушак ее красивый,
Круглей, чем лук, волос ее извивы.
Два пояска: один -- для кипариса,
Другой как бы украсил стан нарцисса.
Гранату щеки уподобит мудрый,
Сравнит с цепями для влюбленных -- кудри.
Нет, щеки -- опьяненья родники,
А кудри -- обольщения силки.
Снег, молоко, вино и кровь -- ланиты,
Рот -- жемчуга и сахар, с медом слитый:
Те -- жемчугом кудрей окаймлены,
А в этом -- жемчуга заключены.
Рабами служат сердцу сталь, гранит,
А стан стройней, чем тополь и самшит.
Хрустальный стан сердца влечет, блистая,
Как в ясной влаге -- рыбка золотая.
Венец -- алоэ, мускус благовонный:
Такой у самодержцев нет короны!
Как две колдуньи, полные красы,
До самых ног спадают две косы.
Нет, с неба к нам спустилась ночь сама,
Чтоб одурманить и свести с ума!
Парча бледнее этой красоты,
А серьги -- будто на парче цветы.
Прелестный голос, гордый блеск и стать
Способны убивать и услаждать.
То -- свежий сад, то -- небо в ярких звездах,
Весна, когда пьянит душистый воздух!
Она казалась идолом прелестным,
Но созданным для нас царем небесным.
Да, прелесть, -- но украшенная прелесть:
То на парче алмазы загорелись.
Она казалась рудником алмазов,
Сокровищницей из старинных сказов!
Красавицу назвал бы так знаток:
Клад жемчугов и мускуса исток!
Был виден блеск ее из дальней дали:
Блистанием любви глаза блистали.
Лицо -- заря, венец -- как отблеск лунный,
Плеяды -- зубы, шея -- месяц юный,
Как юности царица, смотрит властно,
Как жизнь, она желанна и прекрасна,
Пленительна, как свежая весна,
Как лань в степи -- надменна и нежна.
А восемьдесят вкруг нее служанок -
Румиек, индианок, китаянок -
Как вкруг самшита полевые травы, -
Нет, звезды славят месяц величавый!
Увидев тополь одухотворенный,
Кумир, живой душою наделенный,
Рамин подумал, что сама заря
Сошла на землю, все животворя.
Ошеломленный, задрожал он вдруг,
Ослаб -- и выпала стрела из рук.
Была душа Рамина смятена.
Кумир пред ним? Иль солнце? Иль луна?
"Я гурию увидел в кущах рая,
Иль в храме в честь весны -- кумир Китая?
Ко мне навстречу движется самшит
Иль прелесть юности ко мне спешит?
Служанки -- войско, а она -- царица.
Нет, за луною свита звезд стремится!"
Такие думы в сердце родились.
Приблизился к Рамину кипарис,
И обняла красавица Рамина,
Как будто был он друг ее старинный.
Сказала: "Царь, владеющий страной!
Над Махабадом блещешь ты луной.
День гаснет, -- к нам спустись-ка ты с высот
И на часок избавься от забот.
Ты в нашем доме гостем будь любимым,
Тебя с весельем и почетом примем.
Я принесу душистое вино,
Что пламени и мускуса полно;
Я принесу пахучие цветы,
Блистательные, свежие, как ты;
Птиц, куропаток разыщу в лесу,
А с гор я перепелок принесу.
Я пиршество фиалками украшу,
Благоуханьем роз -- беседу нашу.
Гостеприимство -- наш обычай древний,
А ты мне собственной души душевней!"
Сказал Рамин: "Луна, луна любви!
Свой род, свое мне имя назови.
В Гурабе от кого ты рождена?
Ты девушка иль чья-нибудь жена?
Чем славишься? И в чем отраду видишь?
Ты выйдешь за меня или не выйдешь?
С того, кто жизнь решит с тобой связать,
Какого выкупа попросит мать?
В своих устах ты мед и сахар прячешь, -
Какую цену, сахару назначишь?
Иль должен я платить ценою жизни?
Тогда торгуешь ты по дешевизне!"
Ответствовал Рамину дух небесный, -
Нет, солнце, чей прекрасен дар словесный:
"Свой славный род я не стыжусь назвать,
Мне имя нечего свое скрывать:
Ужели солнце может быть сокрыто,
Когда оно повсюду знаменито?
Знай: мать моя -- Гухар, отец -- Рафед,
Есть в имени его добро и свет,
А брат мой -- этой местности правитель,
Азербайгана витязь и воитель.
Мне имя -- Гуль: я розой названа
Затем, что среди роз я рождена.
В Гурабе мой отец украсил знать,
Из Хамадана происходит мать.
Я роза именем, родством я роза,
Всем обликом, всем существом -- я роза!
Я властвую: кто попадет в Гураб,
В меня тотчас же влюбится, как раб.
Я беспорочной матерью хранима,
Заботливой кормилицей любима.
Смотри: вся в мать, сияю, как луна,
Как брат мой, с кипарисом я сходна.
Серебряною грудью я блистаю,
А телом я подобна горностаю.
Ты обо мне расспрашивал напрасно:
Мой род и имя знают здесь прекрасно.
И ты известен, как ни назовись:
Ты брат царя, Рамин, влюбленный в Вис.
Из-за нее попал ты в пасть беды,
Ты без нее -- как рыба без воды.
Она тебе нужна, как птицам -- сад,
Как Тигру многоводному -- Багдад.
Из сердца не сотрешь о ней печаль:
От ржавчины отмыть не можешь сталь.
Кормилица ей верно послужила:
К красавице тебя приворожила,
И ты не смеешь полюбить другую,
Развеять эту силу колдовскую.
Живи один: преграды не поборешь!
Она -- тебя, а ты ее позоришь,
Из-за нее у шаха гнев и злоба,
И господу вы ненавистны оба".
Тут впал Рамин в глубокое раздумье,
Стал проклинать любовное безумье:
За то, что он любовью одержим,
Смеется и глумится мир над ним!
Он молвил слово нежно и светло,
Что луноликую с пути свело.
Сказал: "О сребротелая луна,
Подобно кипарису ты стройна!
Не упрекай того, кто изнемог,
Его судьей да будет только бог.
Сокрыты от людей дела судьбы,
Мы промысла всевышнего рабы.
Не упрекай меня за прегрешенье:
Быть может, таково судьбы решенье.
Меня в проступках прежних не вини:
Минувшие не возвратятся дни.
Прошу я, помоги моей надежде,
Не вспоминай о том, что было прежде.
Вчера прошло, -- сегодня ты живи,
Сегодня я хочу твоей любви.
Она мне так нужна, так драгоценна:
Ты мне поможешь вырваться из плена.
Приди ко мне, как к небесам луна,
Приди, ко мне, как к цветникам весна,
Ты стань моей мечтою наяву,
И буду я твоим, пока живу,
Свою любовь ты подари царю, -
Свою любовь луне я подарю.
Сияй, на счастье мне, сквозь мглу ночную, -
Тебе на счастье царствовать начну я!
Все принесу тебе, чем я владею,
Захочешь жизнь? Ее не пожалею!
В одной тебе души моей лекарство,
У ног твоих мое да будет царство!
Клянусь: когда с тобой вступлю в союз,
То навсегда с тобой соединюсь!
Пока цветут сады в своем уборе,
Пока Джейхун и Тигр стремятся в море,
Пока обитель рыб -- вода речная,
Пока есть солнце дня и тьма ночная,
Пока на небе звезд видны кочевья,
Пока есть горы, долы и деревья,
Пока прохладой веет из ущелий,
Пока пасутся в зарослях газели, -
Моей ты будешь, буду я твоим,
Свою любовь друг другу предадим!
Другую не приму в свои объятья,
А ту, что раньше знал, не стану знать я.
Коварной Вис унижен, оскорблен,
Забуду я, что был в нее влюблен".
Сказала Гуль: "К чему тенета эти?
Не попаду я в колдовские сети.
Нет, я не из таких, и я не стану
Внимать и верить сладкому обману.
Мне от тебя не надо ни державы,
Ни власти, ни величия, ни славы,
Ни войск, что подчиняться мне должны,
Ни жемчугов, ни тронов, ни казны.
Одним лишь я охвачена стремленьем:
Всегда покорной быть твоим веленьям,
Идти, как за владыкой, за тобой,
Тебе, царю, послушной быть рабой.
И если будешь верен мне, Рамин,
Возлюбленный супруг и господин, -
Верна тебе, любить я буду верно, -
Так верно, как никто досель, наверно!
Приди ко мне, развею твой дурман,
Не возвращайся больше в Хорасан.
Пойми, что нет к колдунье Вис возврата:
Как можно мужем быть супруге брата?
Забудь о ней, оставь ее в покое,
Не зарься больше на добро чужое.
Дай клятву мне, что страсть твоя прошла,
Что не пошлешь к любовнице посла, -
Тогда сольемся для любви большой, -
Две головы с единою душой".
Рамин, в ее словах увидев свет,
Без слов красноречивый дал ответ.
Он принял договор и, с ней вдвоем,
Отправился к розовотелой в дом.
Когда вступил с любимой в дом Рафеда,
Настали в доме праздник и беседа.
Пред ними, что сияли солнца краше,
Рассыпали с жемчужинами чаши,
Одели стены в бархат и атлас,
Казалось, амбра по земле лилась.
СВАДЬБА РАМИНА И ГУЛЬ
Когда Рамин поклялся Гуль в вечной верности, во дворце Рафеда была
устроена пышная свадьба, на которую были приглашены со всех земель
вельможи.
ГУЛЬ СЕРДИТСЯ НА РАМИНА
