Фахриддин Гургани - Вис и Рамин
Наполнил душу мне тоской и смутой,
Теперь любимый мой -- мой недруг лютый!
Не я ль ему дарила без опаски
Все в мире существующие ласки?
Напрасно эти ласки я дарила
И тайну сердца перед ним раскрыла!
Я сеяла любовь, -- беда взошла.
За похвалы мне от него хула.
Но если мне любимый как чужой,
Зачем скорблю измученной душой?
Боролась я с судьбой, но только чудом
Вы камень с хрупким свяжете сосудом.
Была я сердцем в той борьбе слаба,
И вот -- во мраке сердце и судьба.
Надеюсь, что недуг меня убьет:
На сердце, как скала, тяжелый гнет.
Из всех несчастий выберу, измучась,
Одну лишь смерть: она -- несчастных участь.
О, если милый мой теперь с другой, -
Одна лишь смерть мне принесет покой!"
Мушкина позвала к себе царица,
Спеша ему, советчику, открыться.
Сказала: "Кто, поведай, из мужчин
Так низок и коварен, как Рамин?
Ждала ли, что изменит мне злодей?
На ногте волос вырос бы скорей!
Но кто же знал, что есть вода в огне,
Что яд в сладчайшем заключен вине!
Меня ты помнишь честной и стыдливой,
Царицей скромной и благочестивой,
А ныне чем гордиться я могу?
Противна я и другу и врагу!
Нет, не царица больше я в державе,
О благочестье я мечтать не вправе.
Не в силах уважения достичь я,
Искать не вправе царского величья!
Мой дух и тело, мысли и дела
Навеки я Рамину отдала!
Одни лишь знала радости и муки -
Восторг свиданья и тоску разлуки.
Да если б тысячью сердец владела, -
Рамину посвятила б их всецело!
Он часто огорчал меня, глупец,
А ныне уничтожил наконец.
Он часто ветви с дерева срывал,
А ныне ствол срубил он наповал.
Так много причинил он мне обид, -
Теперь мой дух изменником убит.
Ушел он, предо мною согреша, -
И обессилена моя душа.
Меня мечом вражды он обезглавил,
Копьем разлуки сердце окровавил.
О, как мне, обезглавленной, дышать,
Измученной, раздавленной, -- молчать?
Наглец, он пишет мне пером досужим,
Что полюбил другую, стал ей мужем.
Лелеяла я розу в цветнике,
Но плачу от колючек вдалеке.
Кормилицу прогнал охотник злой:
Ее, как дичь, Рамин пронзил стрелой,
Как будто не был с ней знаком доныне,
Забыл ее заботы о Рамине.
Теперь, когда грозит мне смерти меч,
На смертный одр меня принудив лечь,
Мушкин, прошу я, напиши с добром
Письмо Рамину мускусным пером.
Горю в огне и в холоде я стыну, -
Так обо мне ты напиши Рамину:
В словесности достиг ты мастерства,
Умеешь складно сочетать слова.
Уговори Рамина возвратиться, -
Тебе рабыней стану я, царица!
Мушкин, ты мудр, а слово мудреца
Увлечь способно юные сердца".
Чтоб мудростью напитанные строки,
Как мускус, восхитили мир широкий,
Мушкин Рамину отослал посланье, -
Несчастной Вис томленье и пыланье.
ПИСЬМА ВИС К РАМИНУ
Одно за другим отправляет Вис Рамину десять писем, сочиненных Мушкином.
Вис умоляет возлюбленного о свидании. Эти письма отвозит Рамину гонец
Азин. В ожидании ответа Вис тоскует и причитает.
РАМИН РАСКАИВАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ЖЕНИЛСЯ НА ГУЛЬ
Шли дни. С женою сочетался витязь.
Но заскучал, прекрасной Гуль пресытясь.
Увял цветник лобзаний молодых,
И ветер обладания затих.
Сломался крепкий лук недавней страсти,
Копье любви рассыпалось на части.
Поблекла и влюбленность, -- так вода
В источнике мутнеет иногда.
Те дни сначала были для Рамина
Как бы струей из чистого кувшина.
Гуль -- как вино. Он пил вино в веселье, -
Так много выпил, что пришло похмелье.
Всегда стремится пьяница к вину,
И дни и ночи тянется к вину,
Но вот пиры и кубки надоели, -
И жажда хмеля умирает в теле!
Ему вино претит, а заодно -
Все в мире, что похоже на вино!
Рамин свой кубок осушил. Все чаще
Пред ним рождался облик Вис манящий.
Однажды он помчался в степь со свитой.
Расцвел весною мир, зарей облитый.
Тюльпаны пламенели в забытьи,
Среди ветвей звенели соловьи.
Фиалки были красны, желты, сини, -
Как бы парча пестрела на равнине.
Один из слуг, чьи щеки -- ярче роз,
Богатырю фиалки преподнес.
И вспомнил давний день Рамин беспечный,
Когда он Вис в любви поклялся вечной.
Тогда сидела Вис на царском троне,
И нежны были очи и ладони.
Дала фиалки в дар, сказала жарко:
"Ты моего не забывай подарка!"
И предал он проклятью час измены.
Ужель клятвопреступник он презренный?
Все в мире опостылело ему,
Казалось, погрузился мир во тьму.
Не видел он, что этот мир -- цветник:
Горело сердце, дым в глаза проник!
Весенний дождь пролился в первый раз:
То кровь Рамина хлынула из глаз.
Недаром дождь в ту пору хлынул рано:
Душа Рамина -- как сплошная рана.
Когда ты видишь облако весной,
Пойми, что дождь начнется проливной.
Когда свою измену стал он клясть,
Вновь к милой Вис в душе возникла страсть.
Ты скажешь: солнце страсти, в миг блаженный,
Явилось из-за облака измены,
Но, выйдя из-за облака, оно
Еще сильнее жгло, раскалено.
Затосковав, Рамин отстал от свиты.
Лишились цвета прежнего ланиты.
Сошел с коня среди степной глуши.
Ушел покой из тайников души.
Сказал: "Зачем душа моя больна,
Как пьяница, что гибнет без вина?"
Судьбу, и время, и его законы
Он проклинал, страданьем омраченный.
Друзья, родные вспомнились Рамину,
Он проклял ненавистную чужбину
Из-за того, что нет любимой с ним,
И стал он чужд всем близким и родным.
Он снова был пылающим влюбленным
И вел беседу с сердцем опаленным.
"Какое ты чудное, право, слово!
Я, как Меджнун, лишен родного крова.
Ты отличить, нетрезвому подобно,
От красоты уродство не способно!
Не отличишь, где лето, где зима,
В пустыне видишь сад, сойдя с ума,
И для тебя, невежды, все едино, -
Что шелк блестящий, что сухая глина.
К любви приравниваешь самовластье,
Как высший разум, ценишь сладострастье.
Тебя ведет к измене безрассудство
И к нарушенью верности -- распутство.
Для скорби -- обиталищем ты стало,
Для войск беды -- ристалищем ты стало,
В тебе живут печаль, тоска, забота,
Что пред надеждой заперли ворота.
Ты отреклось в Гурабе от любви.
Ты, мертвое, сказало мне: "Живи!"
О нет, не ты, а я мертвецки пьян:
Без парусов пустился в океан.
"В другую, -- мне твердило ты, -- влюбись
И сердце оторви от милой Вис.
Не бойся: помогу тебе разлуку
Перенести, -- я знаю ту науку.
Любимую покинь, стремясь к добру, -
Я для тебя другую изберу".
Так утешало ты меня, а ныне
Я в пламени горю, тону в пучине.
Ты говорило: "С нею ты порви".
Порвал, а не забыл своей любви!
Твердило: "Вверх взлетишь, уйдя от Вис", -
И вот меня безумье свергло вниз.
Нет, я напрасно внял твоим приказам,
Чтоб угнетал мою любовь твой разум!
Лишь твоего я жаждал одобренья,
Но я и ты, -- достойны мы презренья.
Мечтал, -- меня избавишь от страданий.
И что же? Оказался я в капкане!
Как птенчик глупый, ты нашло зерно,
Не зная, что в силки ведет оно.
Смотри, мою ты обмануло душу:
Лишь недруг ждал, что клятву я нарушу!
Зачем внимал твоим дурным советам?
Зачем покончил со своим обетом?
Невежда, по заслугам я наказан,
Я по заслугам цепью горя связан,
Познал я по заслугам стыд и срам:
Светильник сердца погасил я сам.
Познал я по заслугам гнев людской:
Я счастья ветвь сломал своей рукой.
Я -- словно лань, попавшая в силок,
Я выброшен, как рыба, на песок.
Себе же яму вырыл я, невежда, -
Низвергнута в нее моя надежда.
Прощенье сердцу разве я найду
У той, чье сердце я поверг в беду?
Что мне солгать, измыслить, чтобы вновь
Разжечь ее остывшую любовь?
Будь проклят день, когда я страсть посеял,
Но по ветру я сам ее развеял!
Страсть победила, слабого, меня, -
С тех пор не знаю радостного дня.
То я скитаюсь по чужому краю,
То, обезумев от любви, сгораю.
Нет счастья для меня на этом свете, -
Для мук таких пусть не родятся дети!"
Так причитал Рамин, отстав от свиты,
Так плакал, прахом бедствия покрытый.
Подкравшись сзади, стал Рафед внимать
Словам, что изрекал несчастный зять.
Рамин-безумец тестя не заметил:
Кто полюбил, тот разумом не светел!
Но слышал все его слова Рафед.
Он подошел и произнес привет.
Спросил: "Зачем ты, светоч славных, стонешь,
Как будто ты кого-нибудь хоронишь.
Тебе какого дара не дал бог?
Иль ты от злобы дивов изнемог?
Ты разве не глава богатырей?
Ужель твой брат -- не солнце всех царей?
Хотя еще не сел ты на престол,
Ты всех владык величьем превзошел.
Зачем же думаешь о всяком вздоре,
