Фахриддин Гургани - Вис и Рамин
А ныне, мой пресыщенный, томимый,
Любимый убегает от любимой.
Но я -- все та же, я -- все та же Вис,
Все то же солнце, тот же кипарис.
Что от меня ты видел, кроме страсти?
Но от меня бежишь, как от напасти!
Узнав другую, ты влюбился вновь?
Зачем же губишь первую любовь!
Рамин, разлукой режущий меня,
Не превращай в посмешище меня!
Еще раскаешься, вернешься снова,
Но клятвенное ты нарушишь слово.
Свой лик ты отвернул от Вис? Ну что ж,
Начнешь мой лик искать -- и не найдешь.
В разлуке пострадаем обоюдно:
Вновь сблизиться со мною будет трудно.
Теперь ты волк, -- придешь овцой трусливой,
Теперь спесив, -- как раб вернешься льстивый.
Ты закричишь, безумный, одинокий,
И прахом ног моих осыплешь щеки,
Из-за меня заплачешь ты, скорбя,
Как плачу я сейчас из-за тебя.
Но я не снизойду к твоим слезам,
Я за добро и зло тебе воздам!"
Сказал Рамин: "Господь моя защита,
И перед ним душа моя открыта.
С тобой навек я заключил союз,
Клянусь, я только недругов боюсь!
Из-за тебя живу я в вечном страхе,
Я стал противен собственной рубахе.
Я лань приму за тигра по ошибке,
Я крокодила вижу в каждой рыбке.
В своей любви я не пришел ко благу,
Скупятся облака, чтоб дать мне влагу.
Такую слышу брань со всех сторон,
Как будто мир на гибель обречен.
Мне дружба близких кажется враждою,
А прелесть женщин кажется бедою.
Когда меня водой теперь поят,
Мне кажется, что пью смертельный яд.
Одни лишь тигры снятся мне в ночи,
Драконы и кровавые мечи.
Боюсь, что шаханшах, властитель царства,
Меня убьет при помощи коварства.
Едва души загубленной лишусь,
Я и тебя, возлюбленной, лишусь:
Отнимут душу, страсть мою казня, -
Тебя с душой отнимут у меня!
Так лучше душу я свою спасу,
А в ней -- тебя, души моей красу.
Я жить хочу, хочу твоей любви,
Но для нее и ты, и ты живи!
Бывает ночь беременна порою, -
Кто знает, что она родит с зарею?
Один лишь год в разлуке проведем, -
Любовь настанет вечная потом!
Судьба коварна, всех в тенета ловит, -
Кто ведает, что нам она готовит?
Быть может, за разлукой темной вслед
Для нас нежданно вспыхнет ясный свет.
Пусть болен я, в печали дни влачу, -
Своей надежде верю, как врачу.
Пусть движется в тоске за годом год,
Я верю: светозарный день взойдет.
Всевышний с добротой и правосудьем
Дарит надежду всем на свете людям -
На то, что минут горе и ненастье,
Что ярко вспыхнут утро, ведро, счастье.
Пока я жив, -- вблизи или далече
С надеждой буду с солнцем ждать я встречи.
Ты -- солнце: для меня оно зажглось!
Мир без тебя -- черней твоих волос!
О, сколько горести в моей судьбе:
Причина этого -- любовь к тебе.
Я твердо верю: горести пройдут,
И дни веселья вскорости придут.
Что нам замки, затворы и преграды?
Дождемся мы свободы и отрады!
Придет весна, придет весна для всех,
Лишь на хребтах оставив зимний снег!"
"Все это так, -- сказала Вис. -- Однако
Моя судьба полна тоски и мрака.
Боюсь: она, чтоб умертвить любовь,
Рамина у меня отнимет вновь.
Боюсь: в Гурабе встретишь ты нежданно
Красавицу, чья прелесть всем желанна:
Стан -- кипарис, а грудь белей жасмина,
Лицо -- луна, уста -- алей рубина.
Тогда ты договор нарушишь наш,
Меня забудешь, сердце ей отдашь.
Сердца в Гурабе, правда такова,
Вращаются, как мельниц жернова.
Красавицы проходят, ослепляя,
Как взглянешь, так пленит тебя любая.
Через Гураб не проезжай, Рамин:
Там соблазняют девушки мужчин,
Крадут сердца у влюбчивых и страстных,
Как ветер -- лепестки у роз прекрасных.
Как лев -- онагра средь пустынной ночи,
Тебя пленят их колдовские очи.
Имей сто наковален -- сто сердец,
Все разобьются из-за них вконец.
Пусть против дивов знаешь ты заклятья, -
А не спасешься, в их попав объятья!"
Сказал Рамин: "Пусть даже смелый месяц
Вокруг меня проходит целый месяц,
Пусть служит солнце той луне венцом,
Венеру пусть она затмит лицом,
Ее слова пусть будут, как соблазны,
А козни, хитрости -- разнообразны,
Ее уста пусть будут, как веселье,
А поцелуи -- как хмельное зелье,
Пусть будут, как лукавый сон, ланиты,
Глаза -- волшебной силой знамениты,
Пусть взоры в юных старцев превращают,
Пусть губы к жизни мертвых возвращают, -
Клянусь, -- тебя любить, как прежде, буду,
Я пронесу любовь к тебе повсюду.
Любя тебя, презрев ту красоту,
Твою кормилицу ей предпочту!"
Затем они слились в лобзанье жгучем,
Но каждый был разлукой близкой мучим.
Не слезы, -- кровь у них текла из глаз.
Ужели встреча их -- в последний раз?
Был пламень их тоски неукротим,
От вздохов до небес вздымался дым.
Струилась из очей вода разлуки, -
Нет, жемчугами полные излуки!
От вздохов адским пламенем дохнуло,
Земля в слезах, как в море, потонула.
Скажи: когда они расстались в горе,
Возникли между ними ад и море!
В седло Рамин уселся поутру,
А Вис терпенья сбросила чадру.
Ее согнула, словно лук, разлука, -
Стрела в Рамина прянула из лука.
Когда же в сердце та стрела вошла, -
Согбен, как лук, он взвился, как стрела.
Рыдала Вис: "Хоть далеко свиданье,
Уже сейчас мне тяжко ожиданье!
Ты вынужден в далекий путь пуститься,
А для меня любовь моя -- темница.
Твою любовь, покуда ты в пути,
В темнице постараюсь я найти!
Проклятие моей злосчастной доле:
То я в пыли, то снова на престоле!
Какая в сердце маленьком тоска, -
А ей была бы даже степь узка!
От слез глаза мои -- влажнее моря,
А сердце адом сделалось от горя.
Виновна ль я, что я не знаю сна,
Что я разлукою потрясена?
Кто выдержит -- плыть в море бесконечном
Иль жить в аду, в огне пылая вечном!
Что может быть ужасней, коль врагу
Свою же долю пожелать могу?"
Рамин и войско двинулись походом,
И трубный рев взлетел к небесным сводам.
Подобно туче, взвился прах летучий,
Рамина слезы -- дождь из этой тучи.
Он думал о любимой постоянно,
Он чувствовал, что в сердце ноет рана.
Тоска, тоска была в его глазах,
Его покрыл разлуки вечный прах.
Влюбленному терпенье непонятно,
Он в дни разлук -- нетерпелив стократно.
Но кто, любовной мучаясь тоской,
С любовью мог бы сочетать покой?
РАМИН ВЛЮБЛЯЕТСЯ В ГУЛЬ
Хотя Рамин, являя знатность, доблесть,
Огромную теперь возглавил область, -
Что власть ему и ратные труды?
Рамин без Вис -- как рыба без воды!
Он странствовал, любим подвластным краем,
Следил, чтоб мудро был он управляем,
Он посещал селенья, города,
Прогнав несправедливость навсегда.
Благоустроил он дела в Гургане
И жителей избавил от страданий,
Так что теперь пасли овечек волки,
С орлами подружились перепелки!
Так весело он пировал в Амуле,
Что там в вине и реки потонули!
В стране Кумиш из-за его щедрот
Был днем и ночью радостен народ.
В Гурабе двигались на водопой
Со львами лани общею тропой.
Скакал он с грозной ратью в Исфагане, -
Подобной не было на поле брани!
Над Реем реяла его отвага,
Багдаду он принес добро и благо.
Мир словно сбросил долгих тягот бремя, -
И стало радостным людское племя.
Прошли обиды, и обширный край,
Казалось, превратился в вечный рай.
Навек исчезла зависть на земле,
Повсюду -- счастья завязь на земле!
На всех лугах -- бьют радости ключи,
У всех в руках -- от всех богатств ключи!
...Случилось так, что витязь именитый -
Рамин -- вступил в Гураб с веселой свитой.
Рафед, Шапур, знатнейшие вельможи,
Ему навстречу вышли в день погожий,
И на пиру в честь гостя полилось
Душистое вино из царских лоз.
Помчались на охоту утром рано.
Охотясь, веселились беспрестанно.
То забавляли их стрела и меч,
То лютня, кубок, сладостная речь.
То в чащах настигали львов лесных,
То в чашах пенилось вино для них.
Вот так, как я уже сказал вначале,
Они охотились и пировали.
Но был Рамин всегда тоской объят,
А сердце -- как разрезанный гранат.
Когда стрелу хотел он в дичь метнуть,
Стрела любви в его вонзалась грудь,
И, прекратив охотничьи забавы,
Он проливал из глаз поток кровавый...
Однажды, возвращаясь на закате,
Увидел солнце предводитель рати:
Красавица была -- как день весенний,
Как снадобье от мук и огорчений.
В державе красоты она -- царица,
В ее лобзанье жизни смысл таится.
Ее ланиты -- как цветущий сад,
Что тростниковым сахаром богат.
Чудесно волшебство ее кудрей,
А каждый завиток их -- чародей.
Ее уста живой воды полезней,
Лекарство в них найдешь от всех болезней,
