Фахриддин Гургани - Вис и Рамин
С людьми бывают всякие напасти,
Одни мечом одолевают страсти,
Другим уловка хитрая нужна,
А третьим -- ложь иль щедрая казна.
Лишь ты не знаешь, как достигнуть цели,
Нет у тебя ни снадобий, ни зелий.
Стал притчей во языцех твой разврат,
Тебя возненавидел старший брат.
И стар, и млад, когда вздымают кубки,
Клеймят твои бесчестные поступки.
Тебя считают низким, лицемерным,
Прелюбодеем наглым, беспримерным.
"Нельзя так низко пасть! -- все говорят.
Позор для шаханшаха этот брат!"
Была бы даже Вис луной вселенной,
Мечтанием, зарею вожделенной, -
И то Рамин, ценя свой род, семью,
Не должен был являть ей страсть свою.
Да будет смерть желаньям и страстям,
Которые приносят людям срам!
Пусть на Рамине, что могуч и знатен,
Вовеки никаких не будет пятен:
Коль опозорен знатный человек,
Его позор не смоют сотни рек!
Умрем, а дух пребудет навсегда
Как дух, и слава тлению чужда.
Нет у тебя возлюбленной такой,
Чтоб увела тебя с тропы плохой.
Прекрасный друг отрадней всех дворцов,
А ясный дух милее всех венцов.
Вверяя Вис все помыслы свои,
Срываешь ты плоды с ветвей любви.
Сто лет ее люби, -- увы, она
Не гурия, не солнце, не луна,
Ищи, -- найдешь сто тысяч, не иначе,
Что чистотой и прелестью богаче.
С другою будешь счастлив, коль захочешь,
А с нею только молодость порочишь.
Легко вздохнешь, другую полюбя,
Пятно позора ты сотрешь с себя.
Не ведал ты, какие есть на свете
Красавицы, -- и Вис попался в сети.
Тебя пленила бледная звезда:
Ведь ты луны не видел никогда!
Так не служи любви своей слепой,
Ступай иною, светлою тропой.
Ты славен, вместе с братом обладая
Вселенною от Рума до Китая.
Иль нет земель, помимо Хорасана?
Иль в мире только Вис тебе желанна?
На поиски возлюбленной отсель
Отправься к рубежам других земель.
Ищи себе красавицу, покуда
Ты не увидишь ту, что среброгруда.
Свой выбор ты на ней останови, -
Не вспомнишь больше Вис, былой любви!
Пока ты знатен, молод и здоров,
Живи для празднеств, песен и пиров.
Доколе будешь горевать, доколе?
Доколе будешь ты кричать от боли?
Пора стыдиться витязей и знати,
Пора найти опору в старшем брате.
Пора прославить молодость свою,
Быть первым на совете и в бою.
Пора явить нам облик величавый,
Трудясь для справедливости и славы.
Пора искать державу: царь и воин,
Ты царствованья громкого достоин,
Но ищешь лишь кормилицу и Вис.
Где честь твоя, где совесть? Отзовись!
Тебе пора прославиться пришла,
Но ждешь ты, чтоб красавица пришла!
Твои друзья летят, возглавив рати,
А ты стремишься потонуть в разврате.
Забав и озорства прошла пора.
К чему же на ристалище игра?
Увы, подобно диву существо,
Чье на себе познал ты колдовство.
Не господом дана тебе отрада,
Нет, завлекло тебя исчадье ада!
Боюсь я: будет твой удел таков,
Что вызовет он радость у врагов.
Но, твой слуга, тебе я говорю:
Смирись, смирись и покорись царю!
Тогда из горя вырастет надежда,
Тогда разумным станешь ты, невежда!
Ты не согласен? Сраму срок не вышел?
Что ж, я не говорил, а ты не слышал!
Живи как хочешь, если не стыдишься:
В игрушку ты для мира превратишься!
Ты в море тонешь, я -- на берегу
И только с жалостью взирать могу".
Когда Рамин услышал сей наказ,
Он, скажешь, как осел в грязи увяз.
То он краснел от срама, как тюльпан,
То он желтел от горя, как шафран.
"Ты прав, -- сказал он. -- Речь твоя целебна
Для тех, чье сердце разуму враждебно.
Я твой совет услышал, твой совет.
От бед я сердце оторву, от бед!
Нет, я не буду больше страстотерпцем,
Отвергну я любовь прозревшим сердцем.
Я, и мой путь, и день -- вдали отсель.
Начну блуждать, как дикая газель.
Теперь сойду с тропы влюбленных праздных,
О страсть, забуду о твоих соблазнах.
Прощайте, стройный стан и томный взор,
К чему любовь, когда она -- позор!"
ПРИМИРЕНИЕ ВИС И МУБАДА
Мубад поучает Вис. Он клянется, что будет ее любить и во всем
ей подчиняться, если она будет ему верна. Вис обещает Мубаду,
что она станет ему отныне преданной, покорной женой и навсегда
забудет Рамина.
РАМИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ГУРАБ
Еще с утра являет небосвод,
Что будет снежным день, что дождь пойдет,
От облаков мрачнеют небеса,
Тревогу сеют ветра голоса.
Так и судьба: для горя и страданий
Найдется повод у нее заране.
Нам предвещают жар, озноб, ломота:
"Для лихорадки отворяй ворота!"
Когда Рамина, полного печали,
Любовные занятья истерзали,
Измучили упреки и обманы,
Осточертели западни, капканы, -
Он просьбу отослал царю царей:
"Позволь мне в Мах уехать поскорей.
Здесь в горестях мои проходят годы,
Приходит хворь от здешней непогоды.
О шах! Меня -- прошу здоровья ради -
Назначь главою войска в Махабаде.
Быть может, я окрепну там, поправлюсь,
От горести и слабости избавлюсь.
Я там найду низины и высоты,
Пригодные для ловли и охоты.
То с барсами ловить я буду ланей,
То с соколами -- птиц на зорьке ранней.
Когда же царский будет мне приказ, -
Готовый к службе, я вернусь тотчас".
Возрадовался шах, прочтя посланье,
Исполнил он Рамина пожеланье,
Дал Кухистан ему, Гурган и Рей, -
Да правит он, глава богатырей!
За городом Рамин разбил шатры
И тайно ускакал, прервав пиры.
Вошел он к Вис, чтобы последним взглядом
Ее окинуть, посидеть с ней рядом.
Красавица сияла на престоле,
Но оттолкнула Вис его оттоле:
"Уйди!.. Ты мал, ты власти не обрел,
Не для тебя царя царей престол.
Сидеть на нем такому не пристало:
Ты царство завоюй себе сначала!
Ты больно прыток. Или ты привык
Так поступать, как дивов ученик?"
Вскочил Рамин, от боли побледнел,
Стал проклинать свой горестный удел.
Подумал он: "Душа моя дурная,
Смотри, как ты терзаешься, стеная!
От страсти к Вис измучившись сперва,
Теперь какие слышишь ты слова!
Что женская любовь? Пустой обман:
На камне разве вырастет тюльпан?
С хвостом ослиным их любовь сравни:
Не станет больше, сколько ни тяни!
Ослиный этот хвост я долго мерил,
В любовь бесстыжих женщин долго верил,
Но хватит: вседержителю хвала,
Чья доброта прозреть мне помогла!
Я выяснил, -- где хитрость, где искусство,
Где гнусный грех, где истинное чувство.
Зачем я тратил молодость напрасно?
Зачем я жил бессмысленно и праздно?
О горе: я познал судьбы немилость,
О горе сердцу, что к любви стремилось!
Клянусь, я задушить себя готов,
Но только бы таких не слышать слов...
Предательств и коварств покинь дворец,
Чтоб, опустев, он рухнул наконец!
Я от любви и горя изнемог,
Но, к счастью, для разлуки есть предлог.
Сто жемчугов я отдал бы заране,
Но только бы от Вис не слышать брани.
Я вовремя услышал злые речи,
Чтоб возжелать разлуки, а не встречи.
Но раз решился я расстаться с ней,
Мне эта злая брань всего нужней.
Я счастье получу без всякой платы,
Беги же, сердце, дом оставь проклятый.
Беги, беги от горя навсегда,
Беги, беги от вечного стыда!
Беги: мы будем жить отныне розно,
Беги сейчас, а после будет поздно!"
Так говорил Рамин с печальным сердцем,
Как будто рану обжигал он перцем.
А сердце Вис тогда от боли сжалось,
К любимому почувствовало жалость.
Раскаивалась в грубом разговоре:
"Зачем ему я причинила горе?"
Вот слуги -- был приказ ее таков -
Сто тридцать ценных вынесли тюков,
Где было много злата и товара
Из Рума, из Китая и Шуштара.
По-своему прекрасны были ткани,
Своеобычна прелесть одеяний.
Как сам Рамин, сверкали те дары, -
Их отослала Вис в его шатры.
Затем велела, чтобы друг желанный
Надел чалму, наряд золототканый,
И, как влюбленных девушек ланиты,
Сияли яхонты и хризолиты.
Друг друга взяли за руки потом,
В тенистый сад отправились тайком
И начали беспечно веселиться
И ласками сладчайшими делиться.
От их ланит цветенье началось,
Душистым воздух стал от их волос.
То их пьянит любви игра и страсть,
То им разлуку хочется проклясть.
Ланиты юной Вис, что ярче солнца,
От слез кровавых -- словно два червонца.
То воскресают их уста -- рубины,
То умирает мир от их кручины.
О, сколько скорби есть в одном лишь взоре,
Одна душа, но в ней какое горе!
Увы, увяли кудри чаровницы
И у двоих кровоточат ресницы.
Сказала Вис: "Неверный, нежный друг!
Мой день зачем во тьму поверг ты вдруг?
Не так ты говорил со мной сначала,
Не так, а клятвой речь твоя звучала.
