Автор неизвестен Европейская старинная литература - Лузитанская лира

Влекомы ветром, сквозь морские дали
Несите, волны, боль мою туда,
Где скрылась та, что, скрывшись без следа,
Не может утолить моей печали.

Скажите ей, что дни пустыми стали,
Но все полней, скажите ей, беда,
Скажите: горе будет жить всегда,
Но я, скажите, выживу едва ли.

Скажите ей: смертелен мой недуг,
Скажите: радость скрылась без возврата,
Скажите: вы — причина этих мук.

Скажите ей, сколь велика утрата,
Но, ей скажите, все утратив вдруг,
Любовь, скажите ей, храню я свято.

Время мчит, гоня
Дней суетных стаю,
Для всех пролетая,
Но не для меня:
Не дождусь я дня,
Чтобы выпал час
Мне увидеть вас.

Хоть и долгий срок
В этой жизни краткой
Дан надежде шаткой,
Мне она не впрок!
Но страдать мне сладко,
Лишь бы только раз
Мне увидеть вас.

О мои мученья,
Ваш смысл постигаю;
Хоть изнемогаю,
Но искать спасенья —
Любви в оскорбленье:
Чту ее приказ
И приемлю вас.

Боль моя и счастье,
Все, чем дорожу,
Кому расскажу
Об этой напасти?
Будь то в моей власти,
Я бы и на час
Не покинул вас.

Без руля, без парусов
Наудачу время мчится,
Ветер буйствует и злится;
Тот, кто к бедам не готов,
Должен многому учиться.
Держит тот бразды правленья,
Кто не видывал узды;
Ненасытные хотенья,
Честолюбье, вожделенье
Суть источники беды.

Вот корабль ко дну идет,
С ним погибнут упованья.
Вижу: злому — власть, почет,
Вижу: от беды падет,
Кто не чует испытанья.
Кто не сиживал в седле,
Тот в седле расселся ныне.
Властвуют по всей земле
— Купно с дьяволом в зачине —
Все, кто закоснел во зле.

Что нас в этом мире ждет?
Без препятствий зло ярится.
Всяк рискует ошибиться,
Коль дурной тропой идет:
Может сам к дурным прибиться.
Праведным удел — мученья,
Злые властию горды,
Злые скроют преступленья;
Всё ж от кар им нет спасенья,
Коль раскаянью чужды!

Ни руля, ни парусов!
Глянь — за валом вал катится!
Всяк погибели страшится:
Жребий наш людской суров —
Наудачу время мчится.
Нет злодействам искупленья!
Принесет свои плоды
Лишь раскаянье в смиренье;
Злые множат ухищренья,
Злым неведомы труды.
В час ненастья и невзгод
Нет надежд, тяжки страданья,
Тяжек испытаний гнет;
Лишь хитрец от бед уйдет,
Тщетны слезы и стенанья.
Этот мир погряз во зле.
Наказание гордыни
Все ж затеплит свет во мгле;
Добрые страдают ныне,
В тягость зло самой земле.

Если читатель перенумерует строки
десятистиший, а затем соединит вместе
строки, соответствующие друг другу по номеру,
у него получится десять пятистиший, —
в этом и состоит хитрость лабиринта:

Без руля, без парусов
Вот корабль ко дну идет.
Что нас в этом мире ждет?
Ни руля, ни парусов
В час ненастья и невзгод!

Наудачу время мчится,
С ним погибнут упованья:
Без препятствий зло ярится!
Глянь — за валом вал катится!
Нет надежд, тяжки страданья.

Ветер буйствует и злится!
Вижу: злому — власть, почет!
Всяк рискует ошибиться,
Всяк погибели страшится,
Тяжек испытаний гнет.

Тот, кто к бедам не готов,
Вижу: от беды падет,
Коль дурной тропой бредет.
Жребий наш людской суров:
Лишь хитрец от бед уйдет.

Должен многому учиться,
Кто не чует испытанья:
Может сам к дурным прибиться.
Наудачу время мчится,
Тщетны слезы и стенанья.

Держит тот бразды правленья,
Кто не сиживал в седле.
Праведным удел — мученья,
Нет злодействам искупленья,
Этот мир погряз во зле.

Кто не видывал узды,
Тот в седле расселся ныне.
Злые властию горды;
Принесет свои плоды
Наказание гордыни.

Ненасытные хотенья
Властвуют по всей земле.
Злые скроют преступленья.
Лишь раскаянье в смиренье
Все ж затеплит свет во мгле.

Честолюбье, вожделенье —
Купно с дьяволом в зачине.
Все ж от кар им нет спасенья.
Злые множат ухищренья,
Добрые страдают ныне.

Суть источники беды
Все, кто закоснел во зле,
Коль раскаянью чужды.
Злым неведомы труды,
В тягость зло самой земле.

Счастье быстролетно,
Живучи невзгоды,
Ложь мечты бесплотной
Являют нам годы.

Радость не продлится,
А любовь — тем паче.
Жалок, кто прельстится
Дарами удачи.

Счастью, что нестойко,
Грозят испытанья:
Неизменна только
Скорбь воспоминанья.

Кто живет в покое,
Тот живи с опаской:
Зло пагубней вдвое,
Коль прикрыто маской.

Кому злой рок ведом,
Тот учись страшиться:
По минувшим бедам
Суди, что свершится.

Жил в радости я —
В печали живу я,
И душа моя
Стенает, тоскуя.

Не могу не клясть я
Мои заблужденья:
Длилось годы счастье,
Ушло во мгновенье.

Что вам, мои очи,
Увидеть пришлось!
Плачьте дни и ночи,
Горе стоит слез!

Отныне для вас
Пусть солнце не светит,
Пусть денницы час
Взор в ночи не встретит.

Пусть луга цветут,
Пусть журчит река,
Меня ж пусть гнетут
Печаль и тоска.

Мне б сказать о боли.
Чтоб вздохнуть вольготней, —
Кто виной неволи,
Воли не дает мне!

С унылою думой
Живу я уныло:
И дума угрюма,
И жизнь мне постыла.

Верил я удаче,
Неудачу встретил:
Блаженно незрячий,
Беды не заметил!

Горек мой удел,
Судьба моя зла:
Все, чем я владел,
Мигом отняла!

О воображенье,
С явью не в ладу!
Увижу ли день я,
Которого жду?

В этот век усталый
Все так быстротечно:
Еще не настало —
И скрылось навечно!

Надежды обманны:
Мелькнули — умчали;
Только постоянны
Вы, мои печали.

Любовь слепит взор нам,
Царя на просторе:
Горе непокорным
И покорным — горе!

Знаю: Амур лжив,
Мучит нас бесцельно,
Но если я жив,
Любовь не смертельна!

Коль, по чести, вы не рады
Грустный вечер провести,
Знаете, что сделать надо?
Повернуться и уйти:
Здесь утробе нет отрады.
Вам стишок по вкусу мой?
Если да, то, мне сдается,
Вкусу в этом прок прямой,
Ибо здесь вам не придется
Ублажать свой вкус едой.

Древле Гелиогабал[54]
Изощрялся в злых причудах:
Если пир он задавал,
Яства для гостей на блюдах
Раб-искусник рисовал.
Не страшитесь сих проказ:
Скучно то, что уж не ново;
Ожидает в этот раз
Ужин не из красок вас —
Вам на ужин будет Слово!

Здесь жаркого вам не есть,
Здесь не пить вам капарики,
Но зато что есть, то есть,
Именно: бумаги десть
И чернил запас великий.
Вы кривите рот, дружище?
Тут поэзии вина:
Предлагает вместо пищи
Вам она бумаги писчей
И чернил взамен вина.

Дабы вашему желудку
Пир подобный не был вреден,
Пищу предложу рассудку:
Коли ужин не был съеден,
Переваривайте шутку!
Вам налог плачу немалый:
Все подряд зарифмовать,
Вас при том не задевать.
Обойдусь без покрывала:
Мне ведь нечего скрывать!

Сто чертей! Пятьсот! Мильон!
Поклянусь я горним миром,
Коль не даст нам пищи он:
Я вам не хамелеон,
Чтобы жить одним зефиром!

По́лно, друг мой, не сердитесь,
Пропитанье вам пошлет
Небо от своих щедрот;
Есть, что́ есть, вы убедитесь,
Гляньте-ка на оборот.

Дичи у меня в достатке,
Мне нести ее не лень:
Вот вам перепела тень,
Вот виденье куропатки,
Вот приснившийся олень;
Есть вино — самообман,
Сладкое — воспоминанье;
Будь подливою туман,
Будь приправою мечтанье:
Вам отменный ужин дан!

Тот, кто дал «Метаморфозы»
Миру[55], с детства был пиит,
Сам о том он говорит:
Хочет молвить что-то прозой —
Невзначай стихи творит.
Я свершу почище дело,
Не останусь я в долгу!
Об заклад побьюсь я смело,
Что для вас и ужин целый
Претворить в стихи могу!