Наталья Кугушева - Проржавленные дни: Собрание стихотворений

Черной краской замазаны стекла,
Ни огня, ни звезды,
И герань на окошке поблекла
От безмолвия и беды…
Черной кошкой бесшумно бродит
В тесной комнате тишина.
Снег и лед, острова, разводья, –
Карта ль Арктики иль стена?
Крепко вмерз мой корабль в льдину,
И дрейфует со льдами дом –
Капитану нельзя покинуть
Завоеванное с трудом,
Капитану нельзя оставить
На потеху ночных ветров,
На забвенье и на бесславье
Романтический флаг отцов.

Штурмовали штормы дни и ночи
Твой корабль, плывущий наугад,
Облаков разодранные клочья
Провожали раненый фрегат.

Выли волны. Пеной ледяною
Слизывали с палубы людей.
И летел вдогонку за кормою
Огнедышащий крылатый змей.

……………………………………
И любовь моя тебя не охранила,
Не спасла от смерти, не спасла –
Глубока подводная могила,
И незыблема подводная скала…

Растрепанной книжкой – жизнь,
Много страниц потеряно.
В чем же теперь, скажи,
Ты, дорогая, уверена?

Пляшет безумный март
Над ледяными лужами.
Старый седой кошмар
Ластится снами ненужными.

Ластится и норовит
В горло вцепиться намертво –
Чтоб от такой любви
Сердце навеки замерло.

Запоет, заиграет чайник,
Засвистит на тысячу ладов –
Точно птицы на лесной поляне
Пробуют звучанье голосов.

Медный чайник, видавший виды,
Знавший лучшие времена…
Мы прощаем людям обиды,
Допивая стакан до дна.

Старым золотом блещет влага,
Чайной розою пахнет чай…
Вот – в веках возникает слава:
Листья чайные. Солнце. Китай.

И идут, идут караваны
По пустыням. По морю бегут
Каравеллы, галеры, сампаны.
Смуглолицые капитаны
Драгоценные грузы везут…

Я к тебе протягиваю руки,
Я зову тебя, но ты не слышишь,
И, аккомпанируя разлуке,
Частый дождь стучит, стучит по крыше…

Из-за сопок выплывает туча
Сизая с лиловыми краями
И блестит под молнией летучей
Огнедышащими парусами…

Я зову тебя, но ты не слышишь.
Я тихонько двери открываю.
Залетевший ветер влагой дышит
И листы из книжки вырывает…

Не скрипнет дверь, приход твой возвестя,
И солнце в комнату с тобою не ворвется…
А дни безумные без удержа летят, –
Кто их вернет и кто назад вернется?

Всё медленнее сердца легкий стук,
Всё меньше рук для дружеских пожатий.
Последнее письмо пришлет последний друг
И адрес навсегда утратит.

Прозрачный бисер на стекле,
Узор тончайший вышит. –
Дожди проходят по земле,
Дожди стучат по крыше.

Спустилось небо на дома.
И в этой серой скуке
Попробуй не сойти с ума
От ветра, от разлуки.

От тусклой прямизны пустынь,
Где стонет под дождем полынь.

Я не хочу благодарить тебя
За эту тишину, за небо и закаты.
Я заслужила всё, страдая и любя,
И правых нет, и нету виноватых.

За эту грусть, что слаще в мире нет,
За эту боль, что нет больнее в мире, —
Навстречу вспыхнул несказанный свет
В степях бесплодных сумрачной Сибири.

Скрывая полыхающий закат,
Она ползет, лиловая и злая, –
И листья порыжелые дрожат
И падают на землю, замерзая.
Она грозит угрюмою бедой:
Лавинами, метелями, ветрами.
И лужи перламутровой слюдой
Хрустят под разжиревшими гусями.

Сколько дней еще осталось,
Землю милую тревожа,
Проносить седую старость
Нам – бездомным, нам – прохожим?

Всё свое несем с собою:
Грустный груз воспоминаний
И записанный судьбою
Путевой журнал скитаний.

Засохшая пустынная душа
Вся в трещинах от холода и зноя.
Даруй мне, Господи, чтоб я могла дышать
Вот этой звездною голубизною.

Раскрыта я в молитве пред Тобой,
Мои слова и мысли не лукавы –
Не бесталанною, не жалкою рабой
Стою я пред Тобой в Твоей бессмертной славе.

Тверской бульвар. Чириканье напропалую
Безумных воробьев. И пьяный дух листвы.
И ветер губы шалые целует,
Такой же молодой и ласковый, как Вы.

И Пушкин вдохновенный и суровый
Глядит, как проплывают облака,
И слушает – поет поэтов новых
Влюбленная крылатая строка.

«О, племя незнакомое!» Тебе ли
Отдать стихов тоскующую лень, –
Последний день лирической свирели
Вот в этот вешний благодатный день.

Ты встанешь утром рано,
Веселый майский ветер –
И убегут туманы,
Живущие на свете.

И розовое сердце
Проснувшегося бога
Звенит в легчайшем скерцо,
Замедленном немного…

Сестра моя Жизнь. Мальчишеский профиль арапский.
В трюмо убегает зеленый пленительный сад.
Московское детство – стихами и няниной сказкой,
И Скрябинские шаги по-прежнему в доме звучат.

По старой Мясницкой, как в детстве, стучат экипажи.
Ломаются строчки романтикой Скрябинских строк.
И лишь воронье в приоткрытую форточку скажет
В какое тысячелетье их ветер скитаний увлек.

Молодость кончилась. Долгие годы изгнанья.
Кружатся вьюги. Поют голубые снега.
Я во сне прихожу как влюбленная, на свиданье
К далекой Сестре, что как молодость мне дорога.

Золотые дни прошли.
Юность – даже не приснится.
Ходит бедный рамоли
И на девушек косится.

А кругом – Кавказских гор
Нерушимые громады,
А кругом – во весь опор
Мчатся с шумом водопады.

Языками ледников
Расползаются вершины,
И бессмертный звук стихов
Будит эхо по долинам.

Орлий клекот по утрам
В розовеющем тумане.
Зори утренние – храм
Божеству Воспоминаний.

В плотно запертую дверь
Врывается метель,
Она ревет, как злобный зверь,
И ураганом дует в щель…

Трясет крючком, щеколдой бьет,
Смеется, пляшет и поет…

И небо, равнодушное, как вечность,
Разглядывает звездными глазами,
Беззвучной музыкой скользя над нами,
Земную суету и быстротечность.

И поколения сменяют поколенья,
И возникают горы и моря,
Чудесный миф без устали творя
Непостижимый подвиг вдохновенья…

Нам плакать или радоваться должно, –
Так Авиценна мудрый вопрошал, –
О чем поет бессмертная душа?
Какой предел тебе в веках положен?