Николай Зиновьев - Поэтический спецназ России

                   ***
Писать о звёздах — тратить дни.
А сколько их осталось, дней?
Пишу о людях, ведь они
Намного ближе и родней.

Да все мы, в общем, неплохие,
Есть свои плюсы и в прохвостах,
Но попадаются такие,
Что лучше б я писал о звёздах.

А сам-то я не из таких?
Всё-всё, заканчиваю стих.

        Благовест

Когда так небо бирюзово
И так медвяны облака,
Я словно слышу эхо зова
Издалека и свысока.

Чей голос-то меня тревожит?
Откуда он, такой родной?
Не может быть… Или быть может,
То тихий зов души самой?

Сквозь мрак, рожденный злобным словом,
Сквозь корысть, лесть и ложь, и месть
Она своим негромким зовом
Благую весть мне шлет: "Я есть…"

          * * *
У соседки Галины
Сын растет без отца.
Часто вижу мальца, -
Все он лепит из глины
Человечков нагих
И в капустные листья
Нежно кутает их.

Я однажды склонился
Над прилежным мальцом:
"Будешь скульптором, Петька?"
"Не-е, — ответил, — отцом".

У монумента жертвам гражданской войны

Над легендарною тачанкою
Плывут неспешно облака.
И ветер песнь поет печальную
В гранитных гривах.
На века

Застыли кони оголтелые.
На пьедестале солнца блик,
Кладу к нему букет гвоздик, -
Гвоздики красные и белые…

           Женщина

То нужна, а то вдруг не нужна,
То гоню, то зову ее робко.
То принцесса, царица, кряжна!
То рабыня, холопка.

То волнует, а нужен покой,
То… А впрочем, скажу по секрету
Очень плохо, когда ее нету.
Когда нету ее.
Никакой.

                * * *
Парк. Осень. Клёны. Желтизна.
И дно фонтана в паутине,
И облака, как на картине,
Стоят недвижимо. И сине
С небес нисходит тишина.

Охапку листьев соберу,
Склоняясь в поясных поклонах
Неутомимому Тому,
Кто вновь их вырежет на клёнах.

                   ***
Курится свалка городская,
Мерцает россыпью огней…
Не видно ей конца и края
И не одной звезды над ней.

Но вот уже скользит по хламу
Луч солнца первый там и тут.
…С утра сюда, как прежде — к храму,
Толпою нищие бредут.

            Люблю

Я этим словом не бросался,
Я для тебя его берёг.
Я долго ждал и вот дождался:
На мой ступила ты порог.

"Какая длинная дорога, –
Сказала. — Я чуть-чуть посплю".
Ты стала первой после Бога,
Кому я смог сказать: "Люблю".

                  ***
Солнце встало. Как и надо,
Голубеют небеса.
Похмелённая бригада
С матом лезет на леса.

А прораб, слюнявя чёлку,
Плотью чуя блудный гон,
Голоногую девчонку
Тащит в вахтовый вагон.

Истопник глядит, и злится,
И от зависти томится –
Тлеет "прима" на губе.
А в котле смола курится…

Глянь, Господь, что тут творится.
Это строят Храм Тебе.

              * * *
Опустился вечер ясный,
Тает гул дневной возни.
Кто-то где-то жарит мясо.
Мясо жарит, черт возьми!..

               ***
Ну вот и право крепостное
Вернулось, будто из похода.
И лишь название иное
Ему придумали: свобода.

Людская жизнь — предмет продажи,
Хозяин — барин, как всегда,
Только лютее ещё даже,
Чем был он в прежние года.

А на суку сидит ворона,
И клюв, как ножницы, её.
Отрежь, ворона, время оно,
Пусть оно канет в забытьё.

А нас ждут в Царствии Небесном,
Не всех, конечно, но а всё ж
Не всем же светит ада бездна.
Всё изречённое — не ложь.

               ***
Иные баре, не иные
Их взгляды: те же, свысока
На тех, кто собственно Россия
Была и есть во все века.

Ещё икнётся вам, все воры,
Считать народ за дурака.
Ну а пока борзые своры
Летят, топча Руси просторы,
Травя, как прежде, русака.

           Аксиома 

Порой я клял социализм,
Был он безбожием мне тошен,
Но капитализм — каннибализм
Быть на земле вообще не должен.

Я вижу ясно: как в аду,
Он сам себя за глотку гложет.
Чёрт обещал за это мзду,
Но он соврал. Он это может.

      Храм на небе

Облака на небосводе,
Что за чудо этот храм!
Гимн единственной свободе,
Душам страждущим бальзам.

До прекрасного охотник,
Сам прекрасен и силён,
Этот храм построил Плотник
Всех народов и времён.

                   ***
Повсюду ложь, повсюду ложь!
С экранов, со страниц газет.
Я ей кричу: "Меня не трожь!"
Она мне вкрадчиво: "Э, нет.

Ведь ты поэт, ты мне и нужен,
Ты правду пишешь, говорят,
Ты не готов мне стать ли мужем?"
Я стал креститься: свят, свят. Свят!

               ***
Бессонница, бессонница,
Стол кренится, шкаф клонится,
И кривится окно.

И слышен голос кочета,
И спать поэту хочется,
Как всем ночами, но…

И этому вот "но"
Стихом стать суждено.

  Ещё раз о блудном сыне

Блудный сын домой вернулся,
Крикнул в дверь: "Отец и мать!"
Только пыли вихрь взметнулся.
Как же это понимать?

Из дверей священник вышел
В облаченьи, как лунь, бел,
И сказал ему: "Потише,
Я их только что отпел".

Блудный сын на землю рухнул
И лежал так целый день.
Ночью филин громко ухнул,
Тело мёртвое задев.

Всех троих похоронили
За оградкою одной.
И летал ночами филин
У могилок, как родной.

          На яхте

Через борт море грозное плещет,
И стою я, почти не дыша,
И в немом восхищенье трепещет,
Как невидимый парус, душа.

Прочь любую земную тревогу
На мгновение или навек…
Ощутивший подобие Богу,
В глубь заката глядит человек.

      Караси

Речка пересохла,
Но в густой грязи
Цвета тёмной охры
Живы караси.

Незавидна участь
Их, конечно, но
Русская живучесть
Славится давно.

  У вагонного окна

То берёзы, то осины,
А простор вокруг какой!
Ну и глыбища, Россия!
Не смахнёшь её рукой.

СССР был тоже глыба,
И сильнее во сто крат,
Ну и где он? Что, как рыба
Замолчал? Вот так-то, брат