Всеволод Емелин - Götterdämmerung: cтихи и баллады

Да, я входил вместо кошки в ее кювету.
Лучше того, я нырял на дно
                                     канализационных колодцев,
Но так и не приручил ни одну гимназистку
                                     к минету,
Что следовало бы сделать для поддержания
                       имиджа русскоязычного
                                стихотворца.
К женщине с плетью я шел, выполняя завет
                           Заратустры.
Баба дала мне по морде и отобрала мою
                              плеть.
И все, кто попало, в Сети оскорбляют меня
                      в лучших чувствах,
И поделом мне, не черта было лезть в эту
                      вонючую Сеть.
Философ Хайдеггер просек глубоко,
                              как я в этом мире заброшен,
Слышны у меня между матерных строк
                                  протяжные вздохи и стоны,
Обидеть меня легко, да и понять не сложно,
Ведь я мудачок-с ноготок, а отнюдь не бином
                                     Ньютона.
Парадонтоз, простатит, кожный зуд и болит
                 правый бок неотступно,
                            зловеще,
Для странноприимной больницы для
бедных — дозревший клиент.
И ко всем, у кого хоть на капельку больше
                здоровья, денег и женщин,
Я щемящий испытываю ресентимент.
И оттого, что такой я по жизни плачевный
                            уёбок,
Что-то по типу Горлума из “Властелина
                       колец”,
Я так люблю смотреть, как рушатся
                  небоскребы,
И дети бегут и кричат по-английски:
                     “пиздец… пиздец…”

Не выключая телевизор,
Хотя семья давно уж спит,
Победу доблестных киргизов
Российский чествует пиит.

Среди Москвы весенней, гиблой,
Где все так тускло и уныло,
Приветственным встречаю гимном
Вас, о наследники Атиллы.

Цветите, горные тюльпаны,
Вы доказали паразитам,
Что вы не горные бараны,
А настоящие джигиты!

Горят участки ментовские,
Берут СовМин аж по два раза,
И восхищенная Россия
Глядит на вас во оба глаза.

По всем проспектам толпы льются,
Чтобы свободой насладиться,
Услышать музыку Революции,
Как призывал пиит Российский.

Народ освободил столицу
И глас его не подтасуют,
Лишь всадники на кобылицах
На пьяных площадях гарцуют.

Гарцуйте, черные тюльпаны,
Бросайте глобализму вызов,
Ведь вы потомки Чингиз-хана,
А не Айтматова Чингиза.

Согласно ленинским заветам
Берите банки и вокзалы,
Тащите пиво, сигареты,
Да все, что под руку попало.

Не бойтесь! Суетитесь юрко
И под витрин разбитых звон
Тащите в войлочные юрты
Бош, Индезит и Аристон.

Пусть вышло чуточку жестоко,
Но в целом абсолютно верно,
Воистину — весь свет с Востока,
А с Запада — одна лишь скверна.

Хотя сомненья остаются,
Пытливый будоража ум,
Какая, к черту, революция,
Раз даже не разграблен ЦУМ?

Пока ваш гребаный парламент
Вы до сих пор не разогнали?
Пока в Москве сидит Акакев,
А не расстрелян, гад, в подвале?

Покуда Запад чешет жопу,
Не зная, что о вас подумать,
Не забывайте горький опыт
Парижской яростной Коммуны!

Вы, словно витязь на распутье,
Враг посылает вам проклятья,
Гарцуйте, милые, гарцуйте,
Но бдительности не теряйте.

А мы в Москве за ваше здравье
Пьем горько-зелено вино
И прибываем в ожиданье
Эффекта типа домино.

Что, доигрались, господин Чубайс?
Ведь из-за ваших дьявольских амбиций
Египетские казни все за раз
Сошлись над православною столицей.

И мор, и глад, и град, и саранча,
Опоры ЛЭП застыли враскорячку,
И не качает воду каланча,
И не дает бензина водокачка.

Ты загубил ЕС и СПС,
Ты ваучер мой спиздил, между прочим,
И сотрясает кризис ОсумБез,
А ты его нарочно обесточил.

Безумны толпы мечутся в метро
И не находят выхода из бездны.
А ты, знай, ухмыляешься хитро
И бедный люд пасешь жезлом железным.

Явись, Великий Менеджер, спаси!
Но тщетно от тебя ждать утешенья,
Коль даже не сумел произвести
На самого себя ты покушенье.

И вот тебя настигнул гнев Богов
В тот самый час трагический, когда ты
Безвинных стариков-отставников
Вдруг заточил в сырые казематы.

Нет, здесь тебя уж связи не спасут
И не спасут любые миллиарды.
Есть и на вас Великий Страшный Суд —
Московский наш народный суд Басманный.

Скорее осени себя крестом,
Оставь гордыню прежнего Чубайса,
Изыдет бес молитвой и постом.
В тебе же — бес. Так кайся, кайся, кайся.

Вот, наконец, убит Аслан Масхадов,
Ему две двери сразу открывают:
Одну Исус Христос в погибель ада,
Другую Магомед к усладам Рая.

По нем справляют пышные поминки,
Его в Эдеме гурии ласкают,
Невольничии лихорадит рынки
От Яффы вплоть до самого Китая.

А может быть, в огне палящим ада
Теперь навеки корчится Масхадов.
А черт его понес в вожди джихада?
Зачем ему все это было надо?

Вот он лежит, подорванный гранатой,
Весь так обезображенный красиво,
А мог бы стать народным депутатом,
Писать законы о рекламе пива.

Как здесь уже традициею стало,
Его могилу тщательно упрячут.
А мог бы быть российским генералом,
Ему б солдаты выстроили дачу.

Показан его труп в программе “Вести”
На всю мультикультурную страну.
О нем не наш снегирь заводит песню,
А волк чеченский воет на луну.

О нем заплачут в дальних селах горных,
Его помянут виски и мартелем
В Москве владельцы казино игорных,
Роскошных ресторанов и отелей.

В Кремле вручают высшие награды,
Нам отомстить клянутся над Кораном,
И не поймешь — кто рады, кто не рады,
Кто режет горло пленным, кто баранам.

А виноваты все равно евреи
И Белый дом с Овальным кабинетом.
Возможно, даже нефть подешевеет,
Что нанесет удар по госбюджету.

Но бывший президент Аслан Масхадов
Уже далеко от родного края
Стоит у врат совсем другого града,
Ему две двери сразу открывают…

Когда я врежу дуба с перепою
Вслед за вторым стаканом или третьим,
Мне там не то что двери не откроют,
Меня там даже просто не заметят.

Олигарху дорога в Лондон,
Террориста ждет ФСБ,
А для интеллектуалов в Париже “Ротонда”
И “Билингва” в Москве.

Здесь тебе не портвейн
Пить в сквере, плюясь на снег,
Слева сидит Рубинштейн,
Справа сидит Айзенберг.

Здесь — это вам не тут,
Не бараны чихали —
Слева Евгения Лавут,
Справа Линор Горалик.

Здесь тебе не шалман,
Не блатная малина —
Слева сидит Гандельсман,
Справа Рубина Дина.

Все, кто вокруг сидит —
Выдающиеся фигуры.
Короче — полный синклит
Русской литературы.

Чисто, светло, не тесно,
На фасаде красивый кафель.
И вот такое-то место
Сгорело в пятницу на хер.