Евгений Плужник - Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Пусть семена лежат в ладонях сонно,
Но всходы ясно прозреваешь ты,
В них — синий день, в них — корни жаждут солнца,
В них — женский смех, в них книжные листы.

Я не люблю стенаний одиноких —
Зачем давать созвездиям отчет?
Ведь мысли не достигнут сфер высоких
И мир неведомый их не прочтет.

А ты, земля, тепла и так нарядна,
Гудят об этом людям провода.
Расстелет ночь свои сырые рядна,
Покажется, что это — навсегда.

Мечта, надежда, стон и сожаленье,—
Утонут в предрассветной серой мгле,
Но зоркое, иное поколенье
Уже растет на молодой земле.

Застряла где-то снежная зима
С морозными ветрами. Даже странно,
Что в городе давно уж листопад —
Ведь так прозрачны, так теплы, бодрящи
Приходят дни с манящего востока,
Как будто вскоре им не угасать.
Покоем веет от дерев безлистых,
Их силуэты черные так броски
На фоне синевы небес пустынных.
Сегодня праздник. Где же отдыхать,
Вдыхая свежий воздух полной грудью,
Как не в садах, что выведут к Днепру,
Над берегом высоким и крутым.
Заметишь издалёка: столько люду,
Как мух, там, где трава пожухла,
И на лужайках. И над самым краем
Стоят, к ограде парковой склонясь.
А по дорожкам новый люд подходит —
Поодиночке, парами и группой,
Юнцы и пожилые, дети, няньки,
Красивые или просты обличьем,
И всех переполняет их отрада,
У всех желанья ясные, простые.
Приятный час покоя без печали,
Короткий отдых от дневных трудов,
Не он ли им кладет свою печать
На лица незнакомые, чужие;
Не он ли заставляет заглядеться,
Когда до верхней добредёшь аллеи,
На даль, залитую голубизною,
На темь воды и бледные пески,
На пароход, медлительно плывущий,
И на леса густые, там, левее,
Где пригородным селам так уютно.
А наглядишься — словно бы напьешься
Воды из родника природы вечной,
И станешь кротким, добрым и печальным.
Покажется: все так же беззаботны
И счастьем маленьким своим довольны,
Погодой, Киевом и выходным.
Гляди: прошли задумчиво-почтенно
Супруги-долгожители, ведя
Подстриженную смирную собачку.
А вот под желтым зонтиком красотка
(Зачем он? — Ведь ни зноя, ни дождя…)
Накрашенная. Серыми глазами
Она толпу лениво изучает.
Вот юноши, под деревом разлегшись,
Вдыхают дым дешевых папирос.
Как много тех, кто жаждет отдохнуть
От ссоры, горя, мыслей и работы,—
Ведь солнце мечет золотые стрелы
И согревает смех приветствий, шуток,
Как будто над садами не гремел
Гром пушек революции, как будто
Среди аллей широких — не могилы
Ее героев, мстителей, борцов,
А торгашей, помещиков — всех «бывших»,
Что в мир иной тщеславно отошли
Под похоронный звон и скупость слез
Родни, чьи души жадность пропитала.
Она, наследство растащив, забудет,
Да заживет богаче и вольней.
…Из сада вышел я и вниз свернул
На улицу, ведущую к Музею.
И вижу: дом, размером невеликий,
И мраморная на стене доска
Гласит: «Здесь собирались декабристы».
Меня коснулся снова свежий ветер,
Я ощутил дыхание борьбы,
Извечное сраженье поколений
Запало в сердце. Но уже кругом
Шумел весь город и неслись трамваи,
К себе влекли витрины и афиши,
Подростки предлагали покупать
Газеты, пачки папирос. На лицах —
Печать иной заботы. Ведь на них
Наметила начальные морщины
И светом неподдельным засияла
Другая жизнь…

Пришла и золото свое
Рассыпала над сонным миром.
Достанет сказок у нее
Всем-всем — и милым, и немилым.

Всех зачарует: речки гладь,
Цветок, ребенка, — всю картину,
И за долиною долину
Начнет туманом выстилать.

Не спит лишь старая земля,—
Она в любую ночь, как в эту,
Старается свои поля
Небесному подставить свету.

Я ждал, что пройдет тоска,
Ты крылья души расправишь
И нежно твоя рука
Коснется вновь белых клавиш.

Но был твой мотив тосклив,
И комната словно темнела,
Мелодии скорбной разлив
Остановить ты не смела.

И стала печальней лишь
В жилище, где тени стыли,
Казалось, что ты стоишь
Одна в молчаливой пустыне.

Всё меньше — света в глаза,
И — неба синь пропадает,
И гибнет твоя краса,
Навеки, навеки тает…

Если у вас ледяное
Сердце, — оттает оно!
Вспомните время иное,
Детство, — в нем сказок полно.

Так подшутить над парнишкой
Лишь королева могла:
Сделала сердце ледышкой,
Холодом душу прожгла.

Вьюга нагрянет лихая,
Так, что не сыщешь следа,
Будет разыскивать Кая
Бедная девочка та —

Милая Герда, отважно,
Верная дружбе душа,
Выйдет, хоть будет ей страшно,
В путь одиноко спеша.

Все одолеет преграды,
С Каем вернется, и вновь
Сад расцветет и левада,
Вспыхнет, как солнце, любовь…

Сказка, где время иное
Радостью, счастьем полно.
Сердце у вас ледяное?
Пусть же растает оно!

В пожарах ты не пропадешь,
Где грохот пушек безнадежен,—
В грядущий день твой путь проложен,
Былую радость в нем найдешь.

Там нищих нет. И меньше горя.
Земля творит добро, как встарь,
И солнце — золотой кобзарь —
Шлет яркий свет на дол и горы.

И травы ждут отар, и ждет
Днепр — птичек-лодочек веселых,
Минута — в городах и селах
Жизнь загудит и расцветет.

Ты, слово древнее, — на страже,
Полузабытое, но все ж
Ты пышным деревом взрастешь,
Ведь так напевно время наше.

Не солнце — шинкарка пьяно
Вином залила окоём,
Клубились тучи багряно
Под нежным небесным стеклом.

Земля-сирота осенне
Дрожала листом сухим.
На дне золотого тленья
Туманом стелился дым.

А я (ведь наследник Феба!)
Подумал: всегда новы
Вечернее зарево неба,
Покорность чахлой травы.

Мерцали звездные соты,
Означив небесный шлях,
И знал я: другие всходы
Взойдут на черных полях.

Снова вечером
Месяц-гостюшко
Не взошел,—
Поле чистое
Уж не пахано
Так давно.

Ясно солнышко
Утром ласковым
Долго спит,—
Ведь совсем не рад
Свету белому
Нищий мир.

Мелкий дождичек,
Только ты один
Льешь во мгле,—
Ой, взойдут цветы,
Ой, растет печаль
На земле.

Облака заклинаю, ветер,
Заклинаю, земля, тебя!
К самым сильным чарам на свете
Обращаюсь, солнце любя.

Пронеслись огневые пчелы
Меж зеленых полей людских.
Заклинаю вас, тихие долы,
Вы к себе не пускайте их!

Ну, а темные тучи града,
Смелый ветер, хоть ты развей,—
Пусть цветы и поля и сада
Будут в бедной стране моей!

Ясный свет мой в степи без края
И хрусталь росистой травы,
Вас люблю и вас заклинаю,
Быть желаю таким, как вы!..