Дмитрий Сухарев (Сахаров) - При вечернем и утреннем свете
Синее море
Выберу самое синее море,
Белый-пребелый возьму пароход,
Сяду — поеду дорогой прямою
Все на восход, на восход, на восход.
Мой пароход —
Он лепесток
Вишни, отцветшей над Клязьмою где-то,
Медленный,
он розоват от рассвета.
Сяду — поеду на Дальний Восток.
На Дальнем Востоке пушки молчат,
Молоденькие мальчики скучают без девчат,
Скучают без девчат,
Не хнычут, не ворчат,
Матчасть в порядке держат
И в домино стучат.
Синее море,
Белый пароход.
Сяду — поеду на Дальний Восток.
На Дальнем Востоке пушки молчат,
А русские солдатики скучают без девчат.
Этот маленький остров
Этот маленький остров в больших облаках,
Как под шалью — беляночка лет десяти.
Эти девочки в белых пуховых платках,
Словно два островка на Великом Пути.
Вот стоят эти девочки, ждут сейнеров
И щебечут на теплом своем языке.
Из далеких, сырых и туманных миров
Сейнера возвращаются не налегке.
Сейнера разгружаются. Камбалу, ту —
В бункер правый, и будут консервы для всех.
В бункер левый, навалом, шпану-мелкоту,
Мелкота отправляется в туковый цех.
Вот по правому желобу рыба скользит,
Чтоб в столице Москве не сердился Ишков,
А у левого желоба вид неказист,
В нем навалом невзрачных рачков и бычков.
Этот длинный, как желоб, и слизистый пирс,
По которому девочкам просто дойти
До консервного цеха, до неба и птиц,
До любых островов на Великом Пути.
А на атомной лодке стоит офицер,
Он веснушчат, и кортик висит на боку,
И видна офицеру неясная цель
Там, где цель рыболовства ясна рыбаку.
Прекрасная волна
Прекрасная волна!
Прекрасный мокрый ветер!
Как выглянешь со сна,
Так вроде и не пил.
Ему бы двери с петель
Да крыши со стропил!
А в кубрике уют,
Там дух махры и пота,
Там спит ловецкий люд,
Пока молчит звонок.
Налей-ка мне компота,
Иван Никитич, кок.
Иван Никитич, кок,
Был шефом в ресторане,
А ныне наш браток
И варит нам компот.
Поди реши заране,
Куда судьба копнет!
А что тебе судьба?
Была бы в жилах ярость,
Да на земле изба,
Да камбала в кутце,
Да пенсия под старость,
Да духовой в конце.
Судьба нас кинет вверх,
А мы умом раскинем.
Она нас кинет вниз,
А мы закинем трал.
Дела у нас такие:
То нары, то аврал.
Прекрасное житье —
Качайся и качайся!
Прекрасное питье —
Компотец-кипяток!
Прекрасное начальство!
Прекрасный повар-кок!
Вечерами
Я, как Си́днея житель,— я сиднем сижу,
Не хожу ни в какие походы.
Вечерами с пустынного пирса слежу,
Как по морю идут пароходы.
Самоходки-баржи́ — до Находки,
Пассажирский во Владик пошлют,
А у атомной лодки-подводки
Никому не известный маршрут.
Сядет белое солнце в пустую баржу,
Сядет облаком небо на Сидней,
Сяду я на причальный пенек и сижу —
Чем бесцельнее, тем ненасытней.
Если с пирса смотреть вечерами,
Перспектива туманно-сера.
В неозвученной сей синераме
По экрану скользят сейнера.
А бывает, что к пирсу прихлынет волна
И у ног моих пену положит.
Мою душу печаль не гнетет ни одна,
Ни одна меня дума не гложет.
Знаю сам, почему я не спился,
Как отечества добрая треть:
Я люблю, понимаете, с пирса
В это сизое море смотреть.
Норки
Вот сидят в своих конурах
Сотни маленьких зверьков,
Сотни норок,
Сотни шкурок,
Денег — сорок сороко́в!
Вот сидит она, валюта,
Миски вылизав до дна.
На поэта смотрит люто,
Потому что голодна.
Но когда приходит Люда
(Симпатичное лицо!)
И когда приносит блюдо
По названию мясцо,
Как меняются зверьки!
Как глядят они влюбленно!
«Где же ты была, гулена?» —
Вопрошают их зрачки.
От такой лучистой неж-нос-ти,
От такой пушистой внеш-нос-ти
И с ума сойти не грех.
Чудо-
Люда
кормит
всех!
Что нам подарит шторм?
Что нам подарит шторм? Два дня безделья,
Да грохоту три короба,
Да чуд заморских —
Пуд.
Срывает брызги ветер с волн.
Однако
Как славно рыскать там, где вал, обмякнув,
Назойливую скидывает кладь:
Бревно, вязанку водорослей;
глядь,
И будет нам какая-нибудь невидаль.
Дощечка с иероглифом.
Оторвало, родимую, от невода и к нам пригнало.
Ай да свистопляска!
Вот поплавок другой, из пенопласта,
И третий, с настроением —
Как бы ночной горшок, замкнувшийся в себе.
Щепье, тряпье и буйный дух погрома.
Хвала дареньям ветра и воды!
Да здравствует бутылка из-под рома,
Приветствуем огромные валы,
Романтиков приветствует стихия!
Москва приветствует дисциплинированных водителей
(Но это далеко.
А тут — штормит.)
Что вышвырнет нам шторм?
Подачку разве…
Ого, перчатка!
Не затем ли с грязью,
Чтоб явственнее вызов проступил?
Резиновая.
Пальцы врастопыр.
Но мы смолчим,
Но мы поглубже спрячем
Ту истину и, больше, ту тоску,
Что наш удел — исканье всяких всячин,
Несущих иероглиф на боку.
Морская трава
Эту пряную перину
Море вынесло на берег,
Солнце воду испарило,
Получилось хорошо.
Я прилег, и кеды скинул,
И прикрыл рубахой спину,
Получилось хорошо.
А под боком — этот сильный,
Отливающий слюдой
Океан
С его подсиненной,
Подсоленной водой;
Эта в родинках-корабликах
Корявая спина;
Эти крабы,
Эти раки,
Эти раковины дна.
Этот берег — он как счастье
И от пропасти вершок.
Я прикрыл глаза отчасти,—
Получилось хорошо.
И запел и заискрился
Океан в моем мозгу…
Сухопутная я крыса
И торчу на берегу!
Мне бы бросить этот берег
И матросить наяву!
Вот ведь блажь!
А сердце верит,
Что и вправду уплыву.
Палуба
Ах, палуба, она как раскладушка,
На ней хоть посидеть, хоть полежать…
Учителка юна и простодушна,
Легко с такой беседу поддержать.
Учителка не ведает кручины.
Вся жизнь ее, как бусина, ясна.
Учителку в Калуге научили,
А выросла в Сухиничах она.
Сухиничи! Какое это место!
Ни бремени, ни боли, ни простуд!
Кругом — сады, беспечные, как детство,
А по садам учителки растут.
Они растут, оставив ахи мамам,
Они с презреньем смотрят на уют,
И носятся они по океанам,
И алгебру они преподают.
О палуба!
Облить себя простором,
Лукавые расспросы учинить
Да жмуриться на солнце, под которым
Учителки юнее учениц.
Легка волна и стелется, как скатерть,
Легка душа, и все как в первый раз!
Ползет «жучок», великолепный катер
И океан покачивает нас.
Дорога
В. Берковскому
Для того дорога и дана,
Чтоб души вниманье не дремало,
Человеку важно знать немало,
Оттого дорога и длинна.
Человеку важно знать свой дом,
Весь свой дом, а не один свой угол,
Этот дом замусорен и кругл,
Чердаки в нем крыты белым льдом.
Человеку важно знать людей,
Чтоб от них хорошего набраться,
Чтоб средь всех идей
идею братства
Ненароком он не проглядел.
А еще полезно знать, что он —
Не песчинка на бархане века,
Человек не меньше человека,
В этой теме важен верный тон.
Иногда в дороге нам темно,
Иногда она непроходима,
Но
идти по ней
необходимо.
Ничего другого не дано.
5. Ведь я родился там