Дмитрий Дарин - Поспели травы

Куды, куды?! Ах, паразиты, сволочь, гниды!!

Стреляй, эх, мать, покуда видно!!
Вон, вон, бери левее…

Попал?

Кажись. Ох, Батька озвереет,
Когда упустим.

Я ж говорил, чего ты не стрелял?

Да, такое нам не спустят.
Что делать-то? Ушли, паскуды!

Как скажем, так и будет.
Их все равно сегодня-завтра кончат.
Доложим: шлепнули их просто.

Да так-то так, но Батька злобный нонче…
А вдруг дознается?

Держи бодрее хвост-то!
Небось, не докопается.
Тут главное, чтоб уговор,
Не пойман, значит, и не вор.
А их в степи прикончат скоро…

Лады, хотя шинель пришлась б мне в пору.

Ну, ты, беляк, даешь…

Вы были правы, дисциплина не на высоте…

Да ты ж нас спас, ядрена вошь!
А я уж было попрощался с жизнью.

Пока у нас «egalite».

Чего, чего?

Я говорю, пока мы при своих. Вот свиньи,
Руку зацепили.

Легко?

Да, кажется, навылет.
Но надо как-то развязаться.
Давай… товарищ, зубами, что ли…

Сначала ты. А то вот так развяжешь,
Потом ищи тебя во чистом поле…

Я развяжу, а ты меня с ранением оставишь.
Мне срочно нужен жгут. Видишь, хлещет…
Ну, с Богом, что ли?

Ладно. Дай мне слово офицера.

Поверишь слову моему, врага по классу?

Ну, ты, беляк, полегче,
Такого не было ни разу.
Сейчас для дела революции возьму твои слова на веру.
Ты все-таки вперед додумал сигануть…
Ну что, клянешься честью?

Тебя я тоже не забыл столкнуть,
Я шкуру спас твою, не то б подох на месте.
Ты мой должник теперь…

Перевернись на брюхо… офицер,
А то, глядишь, подохнем вместе.

Давай быстрее, ваше благородие, светает…

Сейчас, перевяжу потуже…
А ты, товарищ, из рабочих?
Ваш волчий класс всегда лакал из луж,
Но срать хотел в дворцах.
В крови есть привкус соли…
И комиссары, волчья сволочь,
Россию превратили в солончак.
Забыли, хамы, прежний страх,
На Русь взведя наган…
Но вам напомнят все Деникин и Колчак.
Хоть нет царя, но есть теперь тиран,
Который Русь сожжет в конце концов,
И это враг России самый грозный…

Слыхал уже, довольно слов.
Давай, иначе будет поздно…

Эх, затянуться бы…
Не дали перед смертью закурить…

Да ты чего, шутить изволишь?!
Ты ж слово дал, ну шкура!!
Мне не веревки надо было, горло перегрызть!

Ты зря, товарищ, так трезвонишь,
Услышать могут или стрельнуть сдуру.

Вот сволочь, офицерская порода,
Да лучше б покрестить махновской пулей лоб,
Чем самолично белому добыть свободу,
С-сука, меня не так легко спровадить в гроб,
У дьявола и то не хватит духа.
Тебя еще подвесят на крюке
На радость жадным мухам,
Чтоб на ветру качался налегке,
Метя в пыли зелеными кишками,
Всю контру порубаем на щетину…
Порежем «благородий» полосами…

Вот, нашел осколок мины…
А то неэстетично как-то грызть зубами…

Ты, благородие, так больше не шуткуй,
А то…

Грозите мне ЧеКой?

Дождешься все ж, буржуй.

Ну все, теперь прощай.
Надеюсь, не схлестнемся в лобовой.

А все ж слова мои не забывай.
Не попадайся мне, не то узнаешь…

Взаимно. Все. Расходимся… товарищ.

Что было, что случилось, что свалилось на меня?
Что? Словно солнце вниз, с телеги дня
Бросало стухшие созвездий туши…
И почему так липко тишина
Мне воском залепила уши?
Во мне засел осколок сна,
Когда кругом свистел свинец,
Снаряды рвали землю в клочья
И шел по полю черный жнец…
Безжалостно должна толочь
Воспоминанья память…
Но кто-то реет в пустоте,
И в темноте звезда мерцает,
Я разглядел в сосущей черноте,
Как лоб мой ангел накрывает
Крылом из снежной белизны…
И если не напрасно умирают,
Последняя награда – эти сны,
Где ангел – женщина.
Любовь ушла на небеса,
А нам одна лишь боль завещана,
Но чьи я слышу голоса?
На ангельское пенье непохоже…
Какая боль. Какая дьявольская боль,
Как будто мне уже снимают кожу.
Ужели я в аду?

Я все-таки прав. В аду я, то есть на земле,
Где солнце гаснет в розовом чаду,
Где зубы мертвых дней белеют в зла золе.

Ну что, как вы сегодня, капитан?

Tres bien!
Как вас зовут, сестрица?

Татьяною родители нарекли.
У вас был жар от ран,
Вам рановато, капитан, бодриться,
Из вас осколков центнер извлекли…
Жесток был, видно, бой.

Так вот кто ангел мой.
Да только, чтобы вас увидеть,
Любой бы вес свинцом прибавил…

Ну что вы говорите…
Право, грех.

Ну, раз Господь покуда не оставил,
То, значит, временно простил.

Господь прощает всех…

Танюша, милая, не хмурьтесь, я не балагур, не циник
Мне был бы свет не мил,
Когда, очнувшись, я не увидел наяву бы ангела,
Ко мне во сне который приходил.
Мой организм не зря свинец выталкивал,
Я был в беспамятстве, но помню кожей,
Как ваши руки пили боль ожогов,
И вы смотрели пристально в глаза закрытые,
Что может быть для воина дороже?
Я, кажется, стоял уж у порога,
И яма мне была поспешно вырыта,
Но, слава Богу… не пришлось…
Не знал, что так приятно возвращаться,
Мне снилось: ангелом я буду выхожен,
И видите – сбылось.

Нельзя вам волноваться…

У меня сердце давно выжжено,
От такого не лечит ни одна мазь,
Это можно только… глазами,
как дождь лечит засохшую почву,
Превращая ее в грязь,
Но живую, взбухающую страстями,
И я хочу любить этой ночью,
И хочу быть любимым вами!
Подождите, не убирайте руки, прошу вас,
Такие прозрачные запястья,
Как у распустившей волосы ивы,
Иначе – я умру во второй раз
Уже от страсти…
Но как же вы божественно красивы!

Ах, я даже не знаю вашего имени,
Но как будто с вами давно знакома…
Войска уходят, я и десять сестер – с ними,
На Орехов.
Но сегодня… я приду снова…

Гвоздев! Коля! Так вот куда ты переехал!
А я уж сбился с ног.
Мадмуазель! Как наш герой?
Надеюсь, доктор был с ним строг?
Как скоро в строй?

Так ваше имя – Николай.

Разрешите вам представить – поручик Рассадов.
Павел – первый в части краснобай.

А ты к Святому Николаю ведь представлен, поздравляю!
И предлагаю всем немедленно обмыть награду.
Шампанское со мною.

Я, господа, вас покидаю.
Поручик, я прошу – недолго,
Ник… капитан нуждается в покое.

О, мадмуазель, я здесь из чувства долга,
Дроздовский первый полк в моем лице послал почтить героя.
О, если вы могли бы наблюдать,
Как капитан вел роту на прорыв…

Поручик, полно вам…

Капитан, вам надо отдыхать
Еще из-за жары.
Поручик, вы ему напомните…

Татьяна, милая, во сне я отдохнул вполне… от жизни,
Теперь намерен быстро наверстать,
Я не прощаюсь…

Ты здесь не киснешь,
Аристократка, по всему видать.

Как там в полку?

Тяжелые потери личного состава,
Почти на треть.
Жлоба на донцев лился красной лавой,
Повсюду сея смерть,
Бой шел в пяти верстах от Мелитополя,
Ткачев поднял аэропланы —
Спасение пришло буквально с неба,
Прекрасная победа! Кутепов ходит гоголем,
Район Большого Токмака – за нами!

Трубить триумф не рано?

Мы сбили красных с Каховского плацдарма,
На днях идем в Орехов, там рукой – до Екатеринослава,
Дерутся красные отчаянно, но бездарно…

Ну это как сказать.
А от кого до Крыма так бесславно
Так… непонятно почему… стекла вся наша рать?

Деникин много совершил ошибок,
Но Врангель – он стратег от Бога.
Успех всегда бывает зыбок,
Когда на сотни верст расплесканы обозы по дорогам.
Деникина не зря казаки «царем Антоном» звали,
Уж разум заглушал ему колоколов московских перезвон,
И как бы храбро мы не воевали,
Фронт с Колчаком соединить – ему был не резон,
Чтоб власти не делить, еще ее не взяв.
Деникин знал, что в одиночку Колчаку не взять Царицын.
Так переменчива военная стезя,
Когда борьбы с врагом важней борьба амбиций.

По-моему, пора напиться.

Простите, капитан, заговорился.